Атильда прикрыла дверь плотнее, чтобы не беспокоить уснувшую Алисию, и уперла руки в бока.
— Где ты был? — грозно спросила супруга. — Ушел утром, вернулся едва не за полночь. На ногах не стоишь! Ты пил?
— Нет. — Ответ Робина прозвучал едва слышно, и он запустил палец за ворот рубашки, оттягивая его, чтобы глотнуть больше воздуха.
Атильда присмотрелась к бледному, в испарине мужу и тут же решила, что со скандалом можно повременить. Вместо этого она усадила Робина к столу и заварила «чай» покрепче, поставив кружку перед супругом.
— Пей и рассказывай.
Кузен Алисии сделал глоток и закашлялся, а жена заботливо похлопала по спине, отчего кружка едва не вылетела у Робина из рук.
— Вот. — Муж набрал в грудь воздуха, утер лоб рукавом и дрожащей рукой извлек из кармана какую-то бумажку.
— Расписка! Долговая?! — Тиль не смогла заставить себя взять бумажку. — Робин, ты снова играл?
Она схватилась за голову.
— Боги! Ну почему в наследство от дядюшки тебе перешло не умение с видом истинного джентльмена проворачивать разные махинации? Он до самой смерти как сыр в масле катался, а разгребать пришлось тебе и девочке!
— Это не расписка, Тиль. Взгляни! Это чек!
— Чек?
— Да! Посмотри, посмотри на сумму.
У Атильды подрагивали руки, когда она брала плотный прямоугольник с написанной от руки суммой и подписью внизу.
— Ты выиграл? — Она не верила себе, тем более что буквы и цифры прыгали перед глазами. — Я не вижу, сколько здесь. Мне дурно.
Атильда упала на стул, тот заскрипел, и теперь уже Робин попытался напоить жену крепким «чаем».
— Ты выиграл? — снова уточнила она слабым голосом после приличной дозы напитка.
— И проиграл.
— Что?
— Я выиграл состояние, Тиль, состояние! Представить себе не можешь, что это за ощущение. Новая жизнь, лучше прежней, для тебя, для Алисии. Первый бал нашей малышки в столице! Это, это…
— Робин! — Она прервала его бурную речь. — Что ты проиграл?
— Желание.
— Боже! — Атильда сжала виски. — Что за желание? С кем ты играл? Расскажи все по порядку.
— С лордом Морбей де Феррес.
— С ним? — Полное священного ужаса восклицание лучше бранных слов выразило отношение Атильды. Она в один глоток осушила кружку и повторила: — Рассказывай.
— Все начиналось с обычной дружеской партии. Исключительно чтобы не оскорбить лорда отказом. И ставок не было. А затем он совсем немного поставил и вдруг проиграл. После — во второй раз проиграл, и в третий. Дальше — как в тумане. Ставки росли, мой капитал увеличился вдвое. Все кругом галдели: «Давайте, Робин! Не тушуйтесь, Робин. Поднимайте, поднимайте».
— Что потом?
Атильда опустила взгляд на чек и не поверила своим глазам. Робин мог проиграть состояние, но чтобы выиграть! Она зажмурилась и перевела дух, ожидая, что вот сейчас бумажка испарится из пальцев. Открыла глаза. Чек был на месте.
— …и вот он бросил на стол этот чек, небрежно так. А все кругом ликовали. Конечно, тихо, чтобы лорд, не дай боги, не догадался, как они счастливы, но их злорадство просто в воздухе витало. И тут он сказал: «Проклятье, Гота, вы ободрали меня как липку. Мне необходимо отыграться». Джентльмены опять загалдели. Я, право слово, как и они, испугался, что его светлость начнет настаивать на новой игре, чтобы забрать всю сумму обратно. А он равнодушно посмотрел на них, потом на меня, и что-то такое во взгляде… Клянусь, меня в холодный пот бросило.
Атильда представила, как сердце Робина ухнуло в самые пятки, едва он вообразил, что лорд настоит на возможности отыграться. Как отказать? Как сбежать, забрав выигрыш? Тогда и все так называемые джентльмены, что подбивали его играть, начнут насмехаться над трусостью и жадностью. У них странные понятия о чести, у этих благовоспитанных светских мужчин. Сейчас они порицают одного, через секунду — второго, а ты балансируешь на тонком лезвии ножа, поскольку то, что простительно лорду, сэру не прощается.
— «Сыграем на желание?» — сказал он и бросил карты. Я помню, руки ужасно дрожали, когда взял колоду, и я очень пытался, чтобы голос не сипел, когда пришлось уточнить: «Какое желание?» Ох, Тиль, меня до сих пор при воспоминании дрожь пробирает. Он так подавляет! Как Алис на него работала?
— Ты разве плохо знаешь нашу девочку? — Тиль нежно улыбнулась. — У нее железные нервы и стальной характер. Вся в меня. Но не останавливайся, говори, что там было за желание?
— Он сказал: «Решитесь ли, Гота, поставить на кон свою страсть к картам? Дадите клятву никогда более не играть на крупные ставки?» Я опешил, а кругом опять стали перешептываться, что лорд желает взять реванш, и это — месть за проигрыш. Но он никого не слушал и спросил: «А чего хотите вы?»
— И что ты потребовал?
— Прилюдно извиниться перед Алисией.
— Извиниться?
— Да. Первое, что в голову пришло. Сам не знаю, как духа хватило. Меня в жар бросило, едва это произнес. У него такое лицо сделалось, что я даже попытался объяснить. Меня занесло в какие-то дебри о том, как непросто леди искать работу и тому подобное, сейчас и не повторю, что тогда нес, а он оборвал на полуслове.
— Выслал вон?
— Нет. Сказал: «Хорошо».
— Хорошо?
— Просто «хорошо» и показал на колоду: «Тасуйте».
— Боже! Боже! — Атильда поднялась и принялась ходить по комнате. — Боги снова пришли на помощь, снова услышали мои молитвы. Ты проиграл желание, но какое желание. Господи! А что он сделал? Как ты теперь не сможешь играть на высокие ставки?
— Ох, ну там… — Робин побледнел почти столь же сильно, как вначале, когда только явился домой.
— Мы проверили с джентльменами, когда Морбей уехал. Ох, Тиль, дай еще «чайку».
Жена плеснула в пустую кружку, Робин махнул залпом, занюхал рукавом и только тогда набрался смелости рассказать.
— Сели мы к столу, джентльмены выкладывали деньги один за другим, а последним оставался я. Клянусь, все затаили дыхание. Когда доставал чековую книжку, то два раза промахнулся мимо кармана. Думал, либо рука не послушается и цифру на чеке не выведет, либо сам чек исчезнет, всего ожидал, но, честно, и представить не мог, что произойдет такое.
— Какое — такое? — в ужасе воскликнула Атильда.
— Они все окоченели, вот клянусь тебе, Тиль, все до единого! И уставились в одну точку справа от меня. Вот сюда. И вот я поворачиваю голову, а там, там…
— Что там?
Робин сидел, вытянувшись в струнку и ужасно боясь рассказать о том моменте, когда он повернул голову.
— Он сидит, — прохрипел мужчина, — он. П-прозрачный т-такой. П-подмигнул мне и г-говорит: «Сыграем партейку?»
