– Он может быть связан со всем этим.
– Каким образом?
– Я понятия не имею. Поэтому и приехал сюда. Он тоже пропал.
– Как Пейдж?
– Похоже.
– Боюсь, ничем не могу вам помочь.
Тут какой-то мрачный бритоголовый байкер вытащил стоящий между ними табурет и навалился на барную стойку. Саймон заметил выступившую у него из-под рукава рубашки татуировку ордена Железного креста и половинку свастики. Байкер понял, на что смотрит Саймон, и уставился ему прямо в глаза. Саймон взгляда не отвел и почувствовал, что краснеет.
– Ты куда это смотришь? – спросил байкер.
Саймон не пошевелился, даже не моргнул.
– Я, кажется, тебя спрашиваю…
– Этот парень со мной, – сказала Энид.
– Привет, Энид… я просто имел в виду…
– Чего это ты лезешь в наш разговор?
– Я… то есть я… ну, я же не знал…
Похоже, этот громила слегка испугался.
– Энид, я просто хотел взять еще пива.
– Вот и отлично. Жди у бильярда, Глэдис тебе принесет.
С тем байкер и был таков.
– Послушайте, Энид, – сказал Саймон.
– Да?
– Что это за заведение?
– Частный клуб.
– Ваш?
– Вы приехали о ком спрашивать, о своей дочери или обо мне?
– Просто пытаюсь во всем разобраться.
– В чем «во всем»?
– Может быть, вы расскажете мне про Аарона?
– Что, например?
– Я не знаю. Что-нибудь. Все.
– Что-то не очень понимаю зачем.
– Тут есть некие ниточки, – сказал он, и ему самому собственные слова показались несколько дикими. – Связи, понимаете? Я не знаю какие, но у меня такое чувство, будто я что-то упустил. Поэтому и задаю вопросы, иду напролом и надеюсь понять.
Она нахмурилась:
– Занялись бы лучше чем-нибудь другим.
– Вчера в мою жену стреляли, – сказал Саймон.
Энид вопросительно посмотрела на него.
– Она осталась жива, но… Мы с ней разыскивали Пейдж. Там, где они жили. Где убили Аарона.
Он рассказал ей все как было, глотая по ходу рассказа пиво. Саймон уже не помнил, когда в последний раз рано утром пил холодное пиво, но ему казалось, что в этом заведении сегодня так надо, так будет правильно. Рассказывая, он оглядывал помещение. Заметил, что шовинистические татуировки не только у того байкера, с которым у него случилась стычка. Многие здесь щеголяли свастиками. Да, у него сейчас есть дела поважнее, и он в меньшинстве, но кровь у него закипела: вот какова сегодня Америка, его страна, это дерьмо у всех на виду и все с этим мирятся.
– Вы видели место, где рос Аарон, – сказала Энид, когда он закончил.
– Да, на той ферме.
– Вообще-то, это не ферма. Это туристический объект, но тем не менее. Миленькое местечко, верно?
– Вроде бы да.
– Вроде бы да, – кивнув, повторила она. – Когда Аарон был маленький, он жил там, где сейчас гостиница. Они сдавали тогда только шесть номеров. В остальных жила семья. Потом бизнес стал расширяться. Стали сдавать все десять. Лет пять-шесть назад сделали пристройки и теперь сдаем двадцать четыре номера. У нас также симпатичный ресторан. Уайли называет его «бистро». Думает, что так звучит более заманчиво. И магазин сувениров тоже дает неплохой доход. Продают не только сувениры, но и свечи, всякие мелочи и тому подобное. Я не о том рассказываю, так?
– Вовсе нет.
– Вы же хотите все знать про Аарона.
Саймон промолчал.
– В общем, Аарон еще мальчишкой всегда был какой-то немного мутный, если вы понимаете, о чем я.
Один из татуированных подошел к черному ходу и обменялся с ней взглядами. Энид кивнула, и тот незаметно вышел.
– Не знаю, как это все может вам помочь, – произнесла она.
– Вы сказали «они».
– Что?
– Вы сказали: «Они сдавали только шесть комнат». Они.
– И что?
– Я думаю, надо было сказать «мы», а не «они».
– Нет, все правильно, – возразила она. – Мы с Уайли тогда еще не были женаты.
– Когда «тогда»?
– Когда Уайли жил в первоначальной гостинице.
– Но вы сказали, что Аарон тоже там жил.
– Ну да. Вдвоем с Уайли. Я его мачеха. Я у них появилась, когда ему уже было девять лет. По правде говоря, с материнским инстинктом у меня слабо. Удивлены? Мы с Аароном никогда не были близки.
– А его настоящая мать, где она?
Энид бросила взгляд на дверь черного хода. Вернулся тот татуированный и сделал все, чтобы Энид его заметила. Стакан ее был уже пуст. Глэдис Соломенные Волосы без напоминания снова наполнила его.
– Миссис Корвал?
– Зовите меня Энид.
– Энид, что случилось с настоящей матерью Аарона?
– Это не имеет к вам и вашему делу никакого отношения.
– Кто знает.
– Каким образом? – спросила Энид и, повернувшись к нему, положила руку на стойку и заглянула прямо ему в глаза. – Я хочу сказать, что с первого же дня здесь все время твердила Аарону: «Даже не пробуй. Никогда. Ни капельки». Ведь все у него на глазах, он каждый день видел, что эта дрянь делает с человеком. И вот пожалуйста, все равно кончил тем, что его убили в каком-то наркоманском притоне. Вот вы скажите мне, мистер Грин. Как могла его родная мать иметь отношение к тому, что Аарона ждал такой конец? И раз уж на то пошло, какое отношение его родная мать имеет к вашей пропавшей дочери?
– Не знаю, – сказал Саймон.
– Уж если искать виноватых, то я более подходящая кандидатура, вам не кажется?
Саймон молчал.
– Мы с его отцом поженились. Он подрос, стал чаще болтаться здесь. Вечная проблема с подростками в таком тихом местечке. Люди думают, мол, какое очаровательное место и прочая чепуха. Красота – скучная вещь, приедается быстро. Чувствуешь себя как в западне. А таким, как Аарон, хочется большего. Такой уж он уродился. Я, между прочим, тоже, хотя мы с ним не родственники.
Он хотел поинтересоваться, что это за место такое, но это было бы неправильно. Он перевел разговор на другую тему и спросил:
– Мать Аарона сегодня была на панихиде?
Энид молчала, не поднимая головы.
– Неужели нельзя мне сказать, по крайней мере…
– Нет, – ответила Энид. – Ее там не было.
– Она еще жива? Она как-нибудь общалась со своим сыном?
