– Почему?
– Информацию, которую я вам только что сообщила, передавать никому нельзя. Нас могут обвинить в том, что она была получена незаконным путем, в результате неправомерных действий или чего-нибудь в этом роде. В любом случае, даже если мы обратимся в ФБР сегодня, дело там откроют не раньше чем через несколько дней, а возможно, даже недель. У нас нет… – Она вдруг замолчала. – Саймон, подождите немного, мне звонит кто-то.
Взгляд Саймона блуждал по территории кампуса. Он вспоминал, что здесь произвело на его отца впечатление во время той поездки. Саймон сидел на ступеньках у Библиотеки Лоу, перед ним была Университетская аллея, по которой он пришел сюда, а за ней территорию кампуса замыкало с юга здание Библиотеки Батлера.
«Две библиотеки, Саймон, – сказал его отец, качая головой. – Что может быть лучше этого символа познания?»
Странное воспоминание, оно почему-то всплыло именно сейчас и помогло отогнать куда более серьезную и отвратительную мысль, которая грызла его: пусть даже он поймет, что там произошло с этими сводными братьями и усыновлениями, но поможет ли ему это найти Пейдж?
– Саймон? – Это Елена снова вернулась к нему.
Мимо него по ступенькам торопливо спускался какой-то человек, он явно направлялся к статуе Альма-матер. Саймон узнал его, он видел это лицо на фотографии в анкете, найденной в Интернете. Профессор Луи ван де Бик. Не отнимая телефона от уха, Саймон встал, чтобы идти за ним.
– Да, что случилось? – спросил он.
– Мне надо бежать. Элисон Мэйфлауэр сама захотела встретиться.
Глава тридцатая
Эш поставил машину за домом. С дороги ее не было видно, но Ди Ди все равно стояла на страже, на тот случай, если кто-то свернет на эту длинную подъездную дорожку. Эш проверил заднее сиденье. Все сумки были на месте. Он расстегнул их и выложил на сиденье оружие.
Все было в наличии.
Он выбрал то, что ему нужно, остальное уложил обратно в сумку, сунул два пальца в рот и свистнул. Явилась Ди Ди, и он вручил ей пистолет «FN Five-seveN».
– У тебя было время подумать, – сказал он.
– О чем?
– О записке матери Адионы. Прежде всего – кто она такая?
– Прислуживает в гостиной. Это высшее положение, какого может достичь там женщина.
– Как ты думаешь, она верна вашей секте?
– Не называй это сектой, – сказала Ди Ди. – Да, конечно. Есть еще одна женщина с этим титулом, мать Абеона. Они настолько глубоко постигли чистую Истину, что он выбрал их для того, чтобы создать Визитера и Волонтера.
– То есть своих сыновей, – сказал он. – Они единственные сводные братья?
– Да.
– И кто из них сын матери Адионы?
– Волонтер.
– Выходит, мать Адиона – это мать Волонтера. А мать Абеона – это мать Визитера.
– Да, – сказала она, и они двинулись вперед, чтобы подойти к дому с тыла. – А почему тебя это волнует, Эш?
– Меня это не волнует. Но мне не нравится, когда кто-то внутри работает против нас. А тебе?
– Да я, в общем, не думала об этом.
– Мать Адиона заставила кое-кого пытать меня, чтобы узнать, что мы задумали. Потом незаметно передала записку с просьбой не делать этого. Это тебя не беспокоит?
– О, это очень меня беспокоит, – сказала она.
Эш внимательно огляделся, проверяя обстановку.
– Ди Ди!
– Что?
– Почему мне все время кажется, что ты говоришь мне не все?
Она с улыбкой заглянула ему в лицо. Сердце Эша застучало быстрее.
– Ты чувствовал это, правда? Когда был с ним.
– Вартадж – личность яркая. Это надо признать.
– А Прибежище Истины?
– Тихое местечко, спокойное, – согласился он.
– И не только. Главное, там на душе спокойно.
– И что?
– Ты помнишь, какой я была раньше?
Да, он это помнил. Просто кошмар. Но не она была виновата. Слишком много опекунов, учителей, школьных психологов, духовных наставников, особенно тех, кто, прикидываясь святошей, не мог удержать шаловливых ручек и справиться с грязными помыслами.
– Помню, – сказал он.
– Разве я не стала лучше, Эш?
– Стала. – Солнце светило в глаза, а ему не хотелось отрывать от нее взгляд, и тогда он поднес руку ко лбу, то ли отдавая честь, то ли прикрываясь от яркого света. – Но тут не обязательно должно быть «или-или».
– А для меня обязательно.
– Мы можем сбежать. – Он услышал в своем голосе нечто доселе небывалое. Отчаяние. Тоску. – Я бы нашел для нас местечко не хуже. Тихое, как это твое пристанище. Спокойное. Где душа отдыхает.
– Можно было бы, – сказала она. – Но это все ненадолго.
Он хотел еще что-то сказать, но она приложила палец к его губам.
– В вашем мире, Эш, для меня слишком много соблазнов. Даже вот когда я здесь с тобой, мне нужно постоянно держать себя в руках, иначе я снова подсяду. Скачусь на самое дно. А мне нужно больше.
– Больше?
– Да.
– И эта слепая вера в твою якобы истину, во всю эту чушь, дает тебе больше?
– О-о, в это во все я не верю.
– Погоди, что ты сказала?
– Эш, большинство религиозных людей в догматы не верят. Из учения мы берем только то, что хотим, а то, чего не хотим, отбрасываем. Мы сами формируем себе образы, какие нам хочется, какие нам нравятся: образ Бога доброго, Бога мстительного, деятельного Бога или спокойного, который ни во что не вмешивается, – словом, любого. И просто стараемся что-то взять от этого для себя. Может быть, получаем вечную жизнь, а те, кого мы презираем, – вечные муки. А может, имеем нечто более конкретное: деньги, работу, друзей. В зависимости от твоей установки.
– Чего-чего, а этого я никак не ожидал от тебя услышать, – сказал Эш.
– Правда?
Он сложил ладони лодочкой, приставил их к стеклу и приблизил лицо, чтобы разглядеть, что происходит на кухне. Пусто. Свет выключен. Более того, кухонный стол накрыт длинным куском белой ткани, как делают, когда уезжают надолго.
– Когда Истинный отправился в Аризону, чтобы в пустыне найти заветный символ – тот самый, что выражает основу нашей веры в единую Истину, – знаешь, какое он обнаружил в нем предсказание?
Эш отвернулся от окна.
– Предсказание о том, что Истинный, как нынешнее воплощение Истины, умрет и вознесется на иной уровень бытия и на смену ему придет не другой мужчина – истина воплотится и упрочится союзом двух людей, представляющих все человечество. Мужчиной и женщиной. И это будет особенная женщина.
