Странная мысль, но что поделаешь. А может, и не такая уж странная. Саймон совсем недавно узнал, что у Пейдж было то же призвание, что и у матери. Если бы все шло нормально, в его жизни это имело бы огромное значение. В определенном смысле это и сейчас так.
Он должен ее найти.
Саймон проверил мобильник, надеясь увидеть что-нибудь от Елены Рамирес. Новых сообщений не было. Он набрал для нее еще одно:
Тест ДНК показал, что Пейдж моя дочь. Все еще не понимаю, как она сошлась с Аароном. Но думаю, тут какая-то связь с незаконными усыновлениями. Когда закончите с Элисон Мэйфлауэр, позвоните.
Пора было возвращаться в палату к Ингрид. Он встал, поднял лицо к небу, закрыл глаза. Еще пара секунд. Когда-то они с Ингрид, чтобы укрепить свой брак, посещали занятия йогой, и инструктор постоянно подчеркивал важность правильного дыхания. Саймон сделал глубокий вдох, задержал дыхание и медленно выпустил воздух.
Не помогло.
В кармане завибрировал телефон. Он посмотрел – пришел ответ от Елены:
Ради этой встречи направляюсь к канадской границе и, возможно, несколько дней буду вне досягаемости.
Где будете вы?
Канада? Сообщение поставило его в тупик.
Тогда Саймон набрал:
Пока в больнице, но все может измениться.
Он нажал «Отправить» и стал ждать. Заплясали точки, показывающие, что Елена отвечает.
Сообщайте обо всех изменениях в развитии ситуации. Жизненно важно держать меня в курсе, даже если я не могу ответить.
Саймон написал ответ, где пообещал информировать ее, отметился у охраны больницы, сел в лифт и поехал вверх, в реанимационное отделение. Его подмывало спросить Елену, почему Канада и почему она может оказаться в ситуации, когда не сможет ответить, но он прикинул, что, когда станет нужно, она сама все расскажет, а пока сообщает только то, что ему необходимо знать. Дверцы лифта открылись, и к нему в десятикратном размере вернулась мучительная душевная боль от того, что он узнал от ван де Бика.
Что же случилось с Пейдж в кампусе?
«Не думай об этом, – приказал он себе. – Не думай, иначе не сможешь сделать следующий шаг».
Сэм прохаживался по коридору: в палате вокруг Ингрид хлопотали медсестры – мыли ее, переодевали в чистое. Он заметил отца, подбежал, и они крепко обнялись.
– Прости меня, – сказал Сэм.
– Все нормально.
– Я вовсе не то имел в виду насчет того, что ранили маму.
– Я знаю.
Сэм утомленно улыбнулся:
– Знаешь, что скажет мама, если узнает, что я тебя обвинял?
– Что?
– Скажет, что я сексист. Скажет, что я никогда бы не стал винить ее, если бы пуля попала в тебя.
Саймону эта мысль понравилась.
– А знаешь что? Мне кажется, тут ты прав.
– Куда ты ходил? – спросил Сэм.
Саймону хотелось оградить сына от всего, как и любому отцу, но он не хотел и излишне опекать его.
– Надо было поговорить с одним из преподавателей Пейдж.
Сэм заглянул ему в глаза.
Подбирая самые обтекаемые слова, Саймон рассказал сыну, что его сестра подверглась сексуальному насилию, – возможно, он не хотел излишне опекать сына, но не бросать же его в пучину зла, как щенка в воду. Сэм слушал не перебивая. Старался держаться мужественно, но Саймон разглядел-таки красноречивое дрожание его нижней губы.
– Когда это все случилось? – спросил Сэм, едва отец закончил.
– Я не знаю точно. Где-то к концу первого семестра.
– Однажды вечером она позвонила мне. Пейдж. Ни с того ни с сего. То есть раньше мы обменивались эсэмэсками, но всего несколько раз, а по телефону ни разу не разговаривали.
– И что она сказала?
– Просто сказала, что ей захотелось поговорить со мной.
– О чем?
– Не знаю, – сказал Сэм и как-то преувеличенно пожал плечами. – Это было в пятницу вечером, довольно поздно. А я был на вечеринке у Мартина. И не очень-то ее слушал. Хотел, чтобы разговор поскорей закончился. В общем, да, я так и сделал.
Саймон положил руку на плечо сына:
– Возможно, это было не в тот вечер, Сэм.
– Ладно, – сказал Сэм, но очень неуверенно. – Может, и не в тот.
Саймон хотел было сказать что-то еще, но тут услышал чье-то негромкое покашливание. Он повернулся и, к собственному удивлению, увидел перед собой человека, который спас ему и Ингрид жизнь.
– Корнелиус?
На нем были все те же рваные джинсы, черты лица скрывала все та же буйная седая борода.
– Как у Ингрид дела? – спросил Корнелиус.
– Трудно сказать, – ответил Саймон и притянул к себе Сэма. – Сэм, это Корнелиус. Он… – Саймону нельзя было говорить сыну, что Корнелиус выстрелил в Лютера и тем самым спас не только Ингрид, но и его самого. – Корнелиус – владелец того самого дома в Бронксе, где жила Пейдж. Он нам очень помог.
Сэм протянул руку:
– Приятно познакомиться.
– Мне тоже, молодой человек, – отозвался Корнелиус и перевел взгляд на Саймона. – Можно кое о чем с тобой переговорить?
– Конечно.
– Мне как раз надо в туалет, – сказал Сэм и двинулся по коридору.
Саймон повернулся к Корнелиусу.
– В чем дело? – спросил он.
– Ты должен сходить со мной в одно место, – сказал Корнелиус.
– Куда?
– Ко мне домой. Там будет Рокко. И Лютер. У них есть что рассказать, и тебе нужно это услышать.
Глава тридцать четвертая
Эш и Ди Ди подготовились как следует, поэтому работали быстро.
Они погрузили тело Елены на тележку, стоявшую возле черного хода. Эш, лавируя, покатил тележку в лес, а Ди Ди осталась в домике и закончила уборку.
Чтобы выкопать яму, нужно время. Но чтобы закопать ее – времени нужно гораздо меньше.
Они ехали на юг, Ди Ди продолжала изучать мобильник Елены.
– Много отсюда не почерпнешь, – заметила она. – В бюро расследований Ви-Эм-Би Елена Рамирес – большая шишка. Мы это и так знали. Ее клиентом был отец Генри Торпа. Это мы тоже знали. – Она подняла голову. – Между прочим, это уже согласовано.
– Что согласовано?
– Саймон Грин. Тебе заплатят столько же, сколько и за остальных.
– Погугли его, – сказал Эш. – Может, узнаем что-то новенькое.
Она стала набирать имя. Ждать пришлось недолго. Открылся сайт корпорации «Управление частным капиталом», а на нем биография Саймона. Два его снимка: портрет и групповая фотография вместе со всем коллективом.
