– Конечно можно, голубушка, – ответила Лиззи, проводив Алису в дом и плотно закрывая за ней дверь.
Моника
Моника сидела со стаканом «Пиммса» в руке, прислонившись спиной к дереву в Кенсингтонских садах. Она увидела пару, стоявшую с края их группы. Они держались за руки и, казалось, были поглощены друг другом.
– Джулиан, я так рада, что вы пригласили Мэри! – сказала она.
– Да. И ее бойфренда. Можно ли называть бойфрендом мужчину почти восьмидесяти лет? Здесь какое-то противоречие в терминах.
– Он определенно тот мужчина, каких называют седовласым красавцем, верно? Как и вы, разумеется, – поспешно добавила Моника, чтобы не задеть самолюбие Джулиана.
– Он кажется довольно приятным парнем, если вам нравится такой тип, – отозвался Джулиан. – Правда, немного безликий. Пойду познакомлю его с народом.
Джулиан направился к Мэри и Энтони, а за ним потрусил Кит. У того и другого худые конечности разгибались с трудом.
– Кит не собака, – услышала Моника его слова, обращенные к Энтони. – Он мой персональный тренер.
Подошел Бенджи и уселся рядом с Моникой.
– Моника, я хотел кое-что сказать тебе, – начал он. – Я не собираюсь красть лавры Джулиана и Райли, но не могу больше скрывать это от тебя.
Она догадывалась, о чем он собирается ей сказать.
– Мы с Базом скоро поженимся. – (Да, как она и надеялась, но следующая фраза, однако, явилась сюрпризом.) – И мы бы очень хотели, чтобы ты была на свадьбе подружкой жениха или невесты. Не важно. Ты согласна? Пожалуйста, скажи да!
– О Бенджи, я так рада за тебя! – Она обняла его. – Почту за честь выполнить твою просьбу.
– Ура! Не могу дождаться, чтобы сообщить Базу! Очевидно, свадьбой займется Бетти. Она уже планирует меню для приема. Мы поженимся в ратуше Челси, как Джулиан с Мэри, но, надеюсь, с более счастливым концом. Потом будет прием в ресторане Бетти.
– Значит, Бетти вполне смирилась с ситуацией? – спросила Моника.
– Похоже, что да, – ответил Бенджи. – Хотя она здорово накрутила себя в отношении прав геев в Китае. Ты знала, что гомосексуализм был легализован там только в тысяча девятьсот девяносто седьмом? Но больше всего ее расстраивает то, что Китай не разрешает гомосексуальным парам, здесь или за границей, усыновлять китайских детей.
– Что ж, если кто-то и способен убедить Китайскую Народную Республику в изменении политики, так это миссис Ву. О-о, все это замечательно! – воскликнула Моника, поняв, что, вероятно, впервые она искренне рада новостям о свадьбе других людей.
Она ожидала знакомого приступа зависти, но ничего подобного не произошло. Подошел Хазард и сел рядом с ней.
– У тебя счастливый вид, – заметил он.
– А я счастлива, – ответила она, жалея, что не может поделиться новостью, не желая разглашать чужие секреты. – Такое чувство, что все сходится.
– Знаешь, это первая вечеринка за всю мою жизнь, начиная с детства, когда я не испытывал потребности поймать кайф. Даже тогда я объедался драже «Смартиз» и пил слишком много кока-колы. Разве это не удивительно?
– Да, Хазард. Ты сам удивительный. О-о, мне надо кое-что передать Райли. Сейчас вернусь.
Она подошла к Райли, вокруг которого собралась группа его австралийских друзей, включая Бретта, собиравшегося вместе с ним через несколько дней поехать в Амстердам.
– Райли, можно тебя на минутку? – спросила она.
Райли немедленно оторвался от толпы и отошел вместе с ней в сторону, в тихое место.
– Я ждала случая поблагодарить тебя. За то, что ты написал в той тетради про меня. О том, что я буду отличной матерью. Не могу выразить, как много это значит для меня, даже если я не смогу проверить, прав ли ты.
– Я уже забыл, что написал эти слова, хотя это абсолютно справедливо, – улыбнулся он.
– У меня тут есть для тебя кое-что. – Она достала из сумки сверток странной формы, завернутый в бумагу с изображением падуба и плюща. – Я купила это для тебя к Рождеству, но из-за всей суматохи после появления Хазарда, когда я бросила в него фиговым пудингом, я так ничего тебе и не подарила. Сегодня как будто подходящее время сделать это.
Райли взял сверток и развернул бумагу с искренним удовольствием пятилетнего ребенка.
– Моника, как красиво! – Он повертел предмет в руках.
Это был садовый совок отличного дизайна с гравировкой «Райли» на рукоятке.
– Это чтобы ты мог заниматься садоводством, где бы ни был, – объяснила она.
– Спасибо, мне очень нравится. Я буду думать о тебе, обо всех вас, – быстро поправился он, – работая им. Прошу тебя, давай будем поддерживать контакты, а? В любом случае я захочу узнать, что будет с тобой и Хазардом.
– Это так очевидно? – спросила Моника, в глубине души радуясь этому. – Ты не возражаешь?
– Знаешь, сначала я переживал. Чуть-чуть, – ответил Райли. – Но я люблю вас обоих, и когда я это осознал, то понял, что счастлив за вас.
Моника удивлялась великодушию Райли. На его месте она кипела бы от злости и втыкала булавки в восковые фигурки. А у него за ослепительными улыбками пряталась едва заметная грусть. Или, может быть, ей так казалось.
– Райли, ты действительно один из самых приятных людей, с какими я встречалась в жизни. – Моника обняла его, и он не сразу ее отпустил. – Я буду скучать. Мы все будем скучать.
– Знаешь, Хазард станет хорошим папой, – сказал Райли.
– Ты так думаешь? Он не так в этом уверен. Пока он еще не полностью доверяет себе, – сказала Моника, осознавая, как мало это для нее теперь значит.
– Ну, скажи ему, чтобы спросил у ребятишек из «Маминого маленького помощника», выйдет ли из него хороший отец. Они убедят его! – заявил Райли.
– Знаешь, может, я так и сделаю.
– Народ, я хочу сделать объявление. – Джулиан постучал черпаком по боку чаши с пуншем. – Когда Мэри ушла, она оставила что-то особенное. Нет, я имею в виду не меня. – Как актер из театра «Вест-Энд», он сделал паузу, чтобы переждать смех. – Она оставила свой альт. И я надеюсь, она сейчас для нас сыграет. Мэри?
И он протянул ей альт, который, вероятно, спрятал в одной из своих сумок.
– Боже, я не играла много лет. Привет, старый друг. Попробую, – сказала Мэри, поворачивая инструмент в руках, чтобы снова почувствовать его.
Она осторожно настроила каждую струну, потом заиграла, сначала медленно и робко, потом, осмелев, сыграла бешеную ирландскую джигу. Вокруг них собралась толпа. Целые семьи, которые возвращались домой после того, как покормили лебедей, останавливались посмотреть, кто это играет с таким воодушевлением.
Моника подошла к Джулиану и, сев на траву рядом с шезлонгом, принялась чесать за ушами Кита, его неизменную тень.
