На секунду он запнулся, как будто не мог подобрать слова. У Дарси перехватило дух.
– Однако все это предположения. Мне пришлось принять сторону брата, так как для нашей семьи его ложь была бы катастрофой. Наша репутация порядочных законопослушных граждан является камнем преткновения и опорой нашего правления. Если наш авторитет подорвется, все пойдет прахом. Я видел вас двоих своими собственными глазами, слившихся в страстном поцелуе. Что еще я мог подумать, как не то, что ты предпочла его?
– Да как у тебя язык только повернулся такое сказать? Ты говоришь про честь своей семьи, а какую цену заплатила Я, спасая Ксавьера от позора? Я жестоко разочаровалась, поверив однажды, что ты любишь меня, Зафир.
Зафир покраснел, хотя на его смуглой, загорелой коже это было еле заметно.
– Дарси, у тебя есть все основания мне не верить, но я даю тебе слово, что, если выяснится, что я ошибся и отнесся к тебе не так, как ты этого заслуживаешь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы исправить свои ошибки, – сказал Зафир.
– Ты расскажешь своей семье правду? Что у тебя были со мной отношения, что ты был уверен в моей любви и верности вплоть до этого неприятного инцидента? С его стороны было очень жестоко меня оклеветать, что я не только потеряла работу, но и предстала в твоих глазах беспринципной лгуньей.
Зафир ответил сквозь зубы:
– Я поговорю с ним и напомню, что он тогда мне наплел. Потом я дам ему шанс одуматься, переосмыслить свои слова и заставлю его сказать правду. К счастью, он сейчас женат и счастлив, и остается только молиться, что он образумился.
– А если нет? – возразила Дарси.
– Тогда я решу, что с ним делать, – успокоил ее Зафир.
Теперь он выглядел не только обеспокоенным, но и огорченным.
Дарси подумала, что быть главой семьи тяжелое бремя, и не важно, насколько богатыми и влиятельными они были. Он должен был использовать все свои знания и мудрость, чтобы взаимодействовать со всеми членами семейства, видеть не только их поступки, но и причину, зрить в корень и действовать соответственно. Иногда нужно было забыть о себе, личных интересах и потребностях.
– Были ли у тебя другие отношения, кроме меня? – спросил Зафир и вопросительно посмотрел на нее.
– Я уже говорила тебе. А ты разве не помолвлен? – напомнила Дарси.
– Я расскажу тебе о своих планах, только когда увижу результаты теста, но могу тебя заверить, я поступлю правильно.
Дарси закусила губу.
– Правильно для кого?
– Хватит, – прервал ее Зафир. – Мне нужно побыть одному. Я свяжусь с тобой, когда получу результаты из клиники. Если тебе что-то понадобится, позвони мне, но твоя главная задача сейчас – хорошо отдохнуть.
Неужели он все еще думает, что она лжет? В тот день его брат был очень убедителен, он использовал всевозможные трюки, делал упор на их кровное родство, чтобы заставить Зафира усомниться в том, что он видел, как Дарси упирается и противится поцелую. И у него получилось.
Дарси откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Она чувствовала себя такой одинокой… и никчемной. Ей было горько, что у них с Зафиром не было шанса все исправить, разобраться и поступить правильно.
Когда в апартаментах Зафира зазвонил телефон, он в буквальном смысле подлетел к нему, чтобы ответить. Любой, кто видел его тем вечером, вряд ли мог назвать его взвешенным, спокойным и рассудительным.
Сменив официальный наряд на черную футболку и джинсы, Зафир сидел на диване. Он пытался сосредоточить свое внимание на чтении книги об истории фараонов, но все было без толку.
– Я говорю с его величеством шейхом Зафиром эль-Калилом? – раздался в трубке голос с явным британским акцентом.
– Да, слушаю, – ответил шейх.
– Сэр, я звоню вам по поводу теста на установление отцовства, проведенного сегодня утром.
– Продолжайте, – ответил он спокойно, хотя внутри его все трепетало и переворачивалось. Вся его жизнь сейчас зависит от того, что сейчас скажет этот британец.
– Тест подтвердил, что ДНК ребенка совпадает с вашим ДНК, что говорит о том, что вы и есть родитель мастера Сами Каррика, – продолжал голос в трубке.
– Слава Аллаху! Мальчик мой! – воскликнул Зафир.
У него не было больше сил, чтобы сдерживать свои эмоции, да он и не хотел… У него есть сын! Сын!
Никогда прежде сердце его не билось так сильно. Он тут же начал строить планы, что и когда нужно сделать. Узнать, что он стал отцом, было для Зафира самым невероятным, самым приятным чувством, какое он когда-либо испытывал. Однако за этим пришло и ощущение острой несправедливости, которое как кривой арабский меч разрубало его на части. Он бросил мать своего сына как раз тогда, когда он больше всего был нужен ей.
– Чем я еще могу быть полезен, сэр? – спросил медик.
Как в тумане Зафир окинул комнату взглядом и отрицательно покачал головой, как будто собеседник мог его видеть, и ответил:
– Нет, спасибо, это все.
– Тогда я отправлю к вам курьера с результатом.
– Сегодня вечером было бы замечательно.
– Непременно, ваше величество.
Блестящая черная машина шейха подъехала к дому Дарси. Кое-где в домах еще горел свет, но в большинстве было темно, и людей на улице не было. Было начало рабочей недели, что подразумевало, что людям нужен был хороший отдых.
Водитель в черной кожаной куртке сидел смирно и не выходил. Шейх сам был за рулем.
Он размышлял, что лучше сказать и как, чтобы избежать ссоры и добиться, чего он хочет. Если бы дело происходило у него на родине, то и думать было бы нечего, а в Лондоне все было по-другому. Она была независимой женщиной, гражданкой Великобритании, родившей сына в этой стране, она имела определенные права, которые он не мог игнорировать.
Зафир нервничал. Дрожащей рукой он откинул волосы назад. Сегодня он специально не стал брать с собой Рашида, так как ему нужно было личное пространство и одиночество, чтобы принять окончательное решение.
В конце концов Зафир подумал, будь что будет, вышел из машины, прошелся немного по тротуару и позвонил в дверь.
Было поздно, и Дарси, скорее всего, уже отдыхает, но он надеялся, что она легла на диване в гостиной, а не предприняла попытку подняться наверх.
Одетая в лиловую пижаму и шелковый халат в тон, Дарси открыла дверь. Ее чистейшие голубые глаза были сонными, а пшеничные волосы рассыпались по плечам. Она опиралась на один костыль, чтобы не перекладывать вес тела на больную ногу.
Не говоря ни слова, Зафир подхватил ее на руки, закрыл за собой входную дверь каблуком ботинка и прошел в гостиную. В тусклом свете ночника он увидел на диване смятое в комок одеяло, а на журнальном столике лежал недоеденный сэндвич.
