И свет в глазах резко померк.
Глава 39. Жертвы художественных экспериментов
— Ты зачем её усыпил? Я еле успел поймать. Посмотри на меня, я весь в слизи, в грязи, и пахну, как червь помоечный, — в голосе говорящего проскакивали раздражённо-недовольные нотки.
— Скорее, как болотный, раз мы нашли её на болоте. И сам виноват в том, что произошло. Зачем меня толкнул? Я испугался. Ты знал, что у меня в руках сонный порошок, — в писклявом голосе не слышалось раскаянья, а только претензии к первому.
— Поговори у меня, язык быстро укорочу. А как по-другому с болотной ведьмой? — тут же начал противоречить сам себе возмущённый вонючка. — Думаешь, она стала бы нас слушать? Ты посмотри на червя — чуть жизнь из него не выбила, зубы точно повырывала. А клыкастый ещё и довольный качался на хвосте. Так его бедного загипнотизировала, что тот готов был отдать всю челюсть, а может быть даже кожу, — громкая речь перешла на прерывистый шёпот. — Правильно усыпил, нужно проверить верёвки, не ослабли ли.
— Потащили дальше, вон первые дома уже виднеются. Порадуем старейшину, он давно хотел обратиться за помощью к этой болотнице. Ох, и натерпелись мы страха. Думаю, что нам должны выдать по золотой монете за героизм, в одиночку изловили эту страшилку.
Всё затихло, отошли. Я медленно открыла глаза, прищурилась — яркое солнышко было в зените. Небольшая повозка, скорее даже тачка, медленно тронулась вперёд. О моём удобстве, как ни странно, позаботились: под спину накидали кучу травы.
Пока я раздумывала, как высвободить руки и незаметно сбежать, меня привлекло шебуршание возле подола. Я, как могла, свела глаза к переносице — к рукам подползал недавний знакомец червяк. Да, плохо, что он сбросил свои клыки. С замиранием смотрела, как открылась пасть, и… через мгновение мои руки были свободны.
Позже поблагодарю.
А шустрый червяк спрятался в складках платья. Похоже, челюсть служит не только для рытья туннелей, но и зацепа. Неужели по скалам ползает?
«Дырки на платье останутся, — пожалела я новое платье, и тут же себя одёрнула. — Всё равно вещь испорчена безвозвратно, тут и жалеть не о чем!»
Так, тихонечко поворачиваемся, смотрим, чтобы не заметили и делаем ноги.
— Госпадя, вы хтё? — смеясь, я начала сползать с повозки, не удержалась, ноги подогнулись, и я повисла на руках, уцепившись за борт. Грудь содрогалась от истеричного смеха. Упав на колени, прильнула к земле. — Дух, что за милые создания у тебя тут проживают? — не смогла не «успипусничать» я, подняла голову и увидела, как на меня смотрят два занятных субъекта: замерли, глаза раскрыли, ловят ртом воздух.
Ростом от силы мне по колено, полностью покрытые голубой шерстью в чёрную точку. Между ног тонкий голый хвост, на конце которого шарообразная кисточка; руки-лапы втягивали-выпускали небольшие когти; кошкообразные головы венчали большие уши-локаторы, а между ушами торчали красные рога и так же, как уши, шевелились; густые усы на морде оканчивались мелкими пушистыми зелёными кисточками; чёрный нос был усеян белыми точками, а розовый язык, не находивший покоя, был в жёлтую полоску.
— Вы меня зачем похитили, жертвы художественных экспериментов? — и опять упала на колени, не сумев сдержать хохот.
— А-а-а-а… ведьма, ведьма освободилась… горе нам… старейшина, ведьма горе принесёт в наш край… — шкодливые создания отмерли и стартанули в сторону деревни с такой скоростью, что мои глаза еле улавливали их передвижение. Быстры, однако.
А вот слова их мне ой как не понравились, сразу отрезвив и погасив безудержный смех.
— Совсем тёмный народ, средневековье какое-то, давно доказано, что ведьм не существует! — кричала я вслед исчезающим похитителям.
Попинав колёса небольшой повозки, развернула её на четверть в сторону от поселения — мне туда без надобности. Очень симпатичные пушистики, но скоро бал, и я хочу там быть и плевать на сто очков. Больше без джинна никуда не поеду.
О! Вспомнила о порошке «самоходе», что давно валялся на полке в сумке.
— Так, попробуем: чуточку на одно колесо, чуточку на другое, — повозка дёрнулась и начала набирать скорость.
Поняла, что совершила ошибку, заранее не сев в повозку. Вспомнила детство, когда прыгала через брёвна в саду, и с места сделала прыжок. Слава всем мирам, что удачно приземлилась в сено, но всё равно чувствительно приложилась коленями о дно повозки.
— Как тобой править, телега самоходная? Голова моя садовая, сначала надо было палку подобрать. Рулить-то чем? — бормотала себе под нос. — Прорвёмся, главное направление нужное — в обход деревни и не в сторону болота, — только произнесла эти слова, как повозка наскочила на огромный камень, взмыла вверх, словно с помоста, повернулась в воздухе и благополучно приземлилась на оба колеса. Благополучно — это то, что она не рассыпалась, а я, охая, тёрла мягкое место — знатно приложилась при приземлении.
— Нет, нет, нет-т-т, мне туда не нужно… — застонала я, узрев, что повозку развернуло в сторону поселения пушистых рогатиков. А так как поселение было в низине, то моё горе транспортное начало набирать скорость, и через мгновение я уже жалела, о том, что использовала порошок, так как повозку начало подбрасывать на каждой кочке.
— Только не перевернись, только остановись, не хочу-у-у умирать…
«Вот и домишки. Как хорошо, что несусь по дороге! Уфф, может, сейчас начну терять скорость и остановлюсь?»
— Разойдись, народ, девчонка в коробчонке едет: людей посмотреть, себя показать, — кричала во всё горло, боясь задавить мелких жителей. Да и нервы не железные, ещё секунда и взвою на одной ноте, от страха.
Дорога вынесла прямо на центральную деревенскую площадь. А там памятник… И ладно бы мохнато-рогатому прародителю — в полный, небольшой рост. Нет, на площади стоял памятник богине! Метра три в высоту, не меньше. Ну, где ещё я встречусь с бабулей, кроме как в отсталом мире.
«Прощай, Джинниус! Прощайте, родители! Прощай, академия и друзья!» — закрыв глаза, начала вспоминать хорошие моменты.
Чего-то удара нет долго… Приоткрыла один глаз и поняла, что зависла в воздухе вместе с повозкой, а вокруг, закрыв глаза, стоят местные жители. Слава богине, поймали!
Глава 40. Вкусный чай
Говорят, что дождь — это слёзы богини, которая оплакивает своих детей. Одна капля — одна погибшая душа. Дождь смывает с души горе и боль, давая той переродиться в светлый солнечный день нежным младенцем.
По широкой аллее, не замечая дождя, неспешной походкой шла высокая девушка в чёрном балахоне, широкий капюшон полностью скрывал её лицо. До опушки леса оставалось пройти не более ста метров. В руке та, что была в балахоне, держала огромную клетку, закрытую плотной тканью, что не пропускала дождь.
Она остановилась, чего-то ожидая, подняла голову навстречу тёплым каплям и улыбнулась. В тот же момент на аллею выступили внушающие страх своим видом чёрные волкодлаки, ростом огромные, видом ужасные. Сделали несколько шагов в сторону девушки, поигрывая стальными мышцами под смоляной шкурой, и разом, зарычав, оскалили морды, вязкие слюни закапали из ужасных пастей. Они ждали, многого им не нужно было, только капельку страха. Пусть на мгновение испугается, и они кинутся, разорвут девчонку в клочья, сожрут плоть, а кости выкинут в овраг, как делали не раз.
