Он крепко поцеловал её, будто выжигая на ней клеймо.
Касаясь его губ, она простонала:
— Ты — только ты, единственный.
В награду за это мужчина обхватил её промежность полностью, нажав верхней частью ладони на клитор. Как только он двигая кистью руки, потерся о налившийся бутон, Люсия обмякла, её глаза закрылись.
Властным, хриплым голосом Гаррет приказал:
— Смотри на меня, когда кончаешь!
Её веки затрепетали, поднимаясь. Их глаза встретились. Молния, жар, напряжение нарастает, нарастает. Затем взрыв.
Гаррет накрыл её рот своим, заглушая крики, пока спазмы наслаждения накатывали снова и снова…
Но когда она уже была не в состоянии испытывать ничего больше, он не позволил ей остановиться.
— Снова!
Его пальцы касались клитора так быстро, словно он приложил к нему вибратор.
— МакРив, о, боги!
И она легко для него кончила ещё раз. Он опять поцеловал её, когда Люсия закричала у его губ.
Как только отголоски её оргазма утихли, Гаррет оторвался от её рта, произнося:
— Смотри, как я кончаю для тебя. Я хочу, чтобы ты видела это. — Его член пульсировал в её пальцах… мужчина, казалось, испытывал муки ада, на его лице отражалась боль, когда она двигала крепко сжатой рукой по его налившемуся кровью члену.
Дикий, почти звериный крик вырвался у него, когда он начал извергать семя.
— Ты сводишь меня с ума, Лауша! Сводишь меня с ума!
Она заворожено смотрела, как семя с каждым толчком дугой выплескивается из него, а он гортанно стонал, зарываясь носом в волосы Люсии, продолжая вбиваться в её сжатую ладонь до тех пор, пока последние капли не покинули его.
Гаррет убрал её руку, когда полностью иссушился. Пытаясь восстановить дыхание, он прислонился к её лбу своим.
— По этой причине я не переставал добиваться тебя. Я знал, что близость с тобой будет невероятной. Ты подарила мне потрясающий оргазм, девушка. Скажи, что я сделал то же самое для тебя.
Она прошептала:
— Ты знаешь, что да.
Он усмехнулся.
— О да, просто чтобы услышать это, приходится вытаскивать из тебя слова. Наслаждение с каждым разом между нами будет ещё острее.
Она отступила, качая головой.
— Мы больше никогда не станем делать этого, то, что произошло, — ошибка.
— Потому что я — ликан? Мы не так плохи, Лауша.
— Все это не закончится добром между нашими фракциями. Валькирии готовы развязать войну.
Анника уже разработала план штурма замка Кайнвейн, чтобы освободить Эмму. На рассвете они должны были выступать.
Он сурово рассмеялся.
— Повторяю, между валькириями и ликанами не будет никакой войны, не будет, пока я — король.
— Вот именно, МакРив, ты — не король.
Она успела заметить вспышку надежды в его глазах, прежде чем он обуздал эмоции. Ранее она задавалась вопросом, как подействует на Гаррета известие о возвращении Лаклейна. Обрадуется ли он тому, что брат восстал из мертвых? Или разозлится из-за того, что будет разжалован до принца?
Теперь убедилась — Гаррет МакРив любил брата. Ликаны были известны своей преданностью, так же как и своей жестокостью.
— Я король или мой брат, — войны в любом случае не будет.
— МакРив, валькирии вернут Эмму обратно, и, если Лаклейн пойдет за ней… он потеряет свою жизнь. Тогда как едва успел обрести её снова.
Глава 14
Вчера группа валькирий отправилась в замок Кайнвейн в Шотландии спасать Эмму, но вернулась с пустыми руками.
Сегодня Эмма сбежала самостоятельно. Она телепортировалась в Вал Холл, нашла путь домой, наконец-то научившись перемещаться.
И сейчас, лежа в своей изящной кровати принцессы… умирала. Что-то напало на нее, что-то с когтями.
Люсия сидела на краю постели, печально глядя сквозь слёзы на распростертую Эмму. Она качала племянницу на руках, когда та была малышкой, и наблюдала за её превращением в женщину. Кожа девушки была бледной, как полотно, тело — истощенным и покрытым синяками. Вдоль всего бока тянулись длинные глубокие раны, словно располосованные каким-то животным. Рваная плоть вокруг них воспалилась от инфекции.
Хотя Эмма и была бессмертной, признаков регенерации не наблюдалось. Неспособная удержать кровь внутри, она чахла от жажды. Она бредила, путаясь и бормоча о невероятных вещах: их пропавшей без вести королеве, каком-то непонятном мятежном короле вампиров, сражениях, в которых никогда не участвовала.
Иногда Эмма кричала, что горит в огне.
Люсии ничего не оставалось делать, только смотреть — и запоминать. Так же как и Эмма, Люсия была молодой бессмертной на краю смерти…
Веки Эммы дрогнули, распахнувшись, открывая испуганные голубые глаза.
— Тетя Люс, я умираю?
Страх в её глазах.
Люсия точно знала, что Эммалайн сейчас чувствует.
— Конечно, нет, моя сладкая, — ответила Люсия, едва сдерживая рыдания.
Кто мог причинить Эм такую боль? Когда они выясняли, теряясь в догадках, Эмма ответила неразборчиво. Анника, безутешная и сходившая с ума от беспокойства, обвинила во всем Лаклейна, но Люсия была уверена, что это не он. Нежная Эмма столкнулась с чем-то более ужасающим, чем сумасшедший ликан.
Эм подняла к Люсии руку.
— Пожалуйста…
Точно так же, как Люсия умоляла тысячу лет назад.
Но не в моих силах спасти её.
Боль, страх… я чувствую их так, словно это произошло вчера. Слезы заструились по щекам Люсии.
Только не позволяй ей страдать.
Черт, этот проклятый дротик.
Гаррет слишком поздно хлопнул себя по шее.
Около его клетки кудахтала Реджин:
— Смотрите, как этот огромный оборотень сделает бум!
Пока тело МакРива падало на пол, последней его мыслью было: я убью эту пылающую суку…
Когда он пришел в себя, его руки были скованны за спиной, а Реджин, приподнимая, выталкивала его из клетки, в то время как Люсия тихо выговаривала ей за проявленную излишнюю грубость.
Вероятно, он адаптировался к транквилизатору, так как избавился от его последствий гораздо быстрее, чем раньше. Гаррет мог сбежать, если бы захотел, заблокировав следующий толчок Лучезарной и отбросив её на её же задницу, но он знал, куда они его вели, подслушав их перешептывания. По крайней мере, валькирии считали, что Лаклейн жив.
И полагали, что какая-то умирающая вампирша по имени Эмма была его подругой. Реджин и Люсия вели Гаррета к ней.
