Усмехаюсь.
Не все. По крайней мере, я видел нормальных, верных, чутких и заботливых. Они знают цену себе и своим чувствам, не размениваются по мелочам, не рубят с плеча, не молчат… Аня всегда молчала. Я тоже не особо любил разговоры. К чему это привело?..
Вечер я провожу за расхламлением квартиры. Пока соседи отдыхают, за окном опускается глубокая ночь, а из динамиков компьютера тихо играет джаз, достаю чемоданы и заполняю их барахлом, принадлежащим Ане. Пустота в шкафах вовсе не давит, а наоборот, кажется чистым листом, с которого я начну новую жизнь. Без нее.
Если бы она не пришла, если бы не несла чушь про любовь, попутно обвиняя меня в равнодушии, то, возможно, я испытывал бы сейчас противоречивые чувства, раздумывал, как все исправить, вернуть. Но мне все равно.
Доедаю вчерашний картофель, вызываю грузовое такси и в полночь отправляю пожитки бывшей жены по адресу ее родителей. Черт его знает, где она сейчас живет, а тыкать пальцем в небо не хватает азарта.
Практически до утра я смотрю детективный сериал, игнорируя трель мобильника, чихая на ярость тестя, и на четвертой серии засыпаю. Правда, с мыслями об одной девчонке. Может, оно и к лучшему, что она ушла? Кто знает, в какой момент я сорвался и натворил бы делов? Вспомнил, как настойчиво добивается своего Вишневский. Нет, это уже не для меня, осаждать крепость.
Впрочем, и без присутствия в квартире кого-нибудь еще, совсем туго. Кота, что ли завести?
Глава 22. Съём
Вероника
— Проходи.
Оля отстраняется от двери, давая мне возможность войти в прихожую. В целом, обычную, ничем не примечательную, разве что плитка с цветным узором мандала смотрится здесь несколько инородно. Я снимаю обувь, радуясь тому, что наконец-то мои ноги отдохнут.
День прошел впопыхах. Сначала был визит к Вишневскому, который пытался выведать всеми способами, почему я жила у куратора, потом пробная рабочая смена, где мои глаза со зверским голодом наблюдали за танцорами, а после — изнурительная тряска в городском транспорте. Надеюсь, вечер будет недолгим, и вскоре я смог пролистать учебник или хотя бы поспать.
— Выглядишь неважно, — говорит Оля и направляется в кухню, откуда доносится свист чайника. Я иду следом, оглядывая уютное помещение с белыми стенами и оливкового цвета мебелью.
— Устала немного, — улыбаюсь ей коротко.
— Андрей сказал, что ты устроилась в танцевальную студию. Интересуешься танцами?
— Немного. Но пока что я там не в качестве танцора.
— М? А кого?
— Уборщицы, — смеюсь.
Оля мимолётно меня оглядывает, но смысл ее взгляда остается мне неизвестным. Впрочем, все равно. Главное, больше ни разу не услышать постыдные слова в свой адрес. Несмотря на глупый проступок, я их не вынесу.
— Кушать будешь?
— Можно просто чай, — отвечаю, подавляя в себе желание полноценно поесть. Стыдно. С меня и так месяц не возьмут денег, выручая до первой зарплаты. Я не готова быть нахлебницей.
Она заваривает два пакетика, достает корзинку с печеньем из шкафа и попутно рассказывает о себе. Так я узнаю, что подруга Андрея занималась десять лет бальными танцами, потом поступила в театральный, а сейчас готовится к защите диплома.
— Я редко участвую в мероприятиях вне театра, — поясняет она, вспоминая ночные гонки и наше в них участие. — Но наш общий друг умеет уговаривать. Кстати, Андрей о тебе раньше почти ничего не рассказывал. Я уже испугалась. Думала, он плюнул на Лику и решил развлечься. Оказалось, нет. — Берет печеньку, кусает, после чего и я тянусь к корзинке. — А знаешь, вы даже чем-то похожи. Обе блондинки.
— Лика, — пробую на слух новое для меня имя. — Не знаю такую. Да и с Андреем мы только приятели. Это родители тесно дружат.
— Понятно. Все равно о тебе раньше не слышала. А Лика — любовь всей его жизни. Там у них такие сложности, что Санта Барбара отдыхает. — Оля делает глоток чая и достает из кармана сигареты. — Не против, если я закурю?
Отрицательно киваю головой и продолжаю слушать о жизни моей новой сожительницы, боясь говорить что-либо о себе. Да и рассказывать нечего. О родителях не хочется, о работе пока нечего, а о Станиславе Юрьевиче стыдно вспоминать.
Как я могла попросить поцелуй? Да ещё и так жалобно, будто бездомная выпрашивает подаяния. Что он обо мне подумает? И так растерялся. Отказал. Устроил бойкот, роняя только редкие фразы, когда невозможно молчать, и тишина становится невыносимой. Оно и понятно. Студентка оказалась неблагодарной. Мало того, что воспользовалась гостеприимством, так ещё и не шее повисла, соплями измазала, приставать начала. Стыдоба…
И почему я не сумела написать полноценное письмо или отправить смс? А пропущенные звонки? Столько раз набирал… Надо было ответить, не выключать телефон.
Вздыхаю, чувствую себя отвратительно.
— Эй, ты меня слушаешь?
Поднимаю глаза и встречаюсь с недовольным взглядом. Оля своеобразная, несколько грубая в жестах, но раз меня приютили, надо быть повежливее.
— Прости. Я пропустила твои слова мимо ушей.
— Похоже, я тебя утомила. — Она гасит в пепельнице сигарету и встает. — Если ты все, пойдем покажу, где что находится — освежишься, отдохнёшь.
Вскакиваю следом и, после короткого инструктажа, стою под душем, размышляю о жизни и в который раз решаю во что бы то ни стало доказать всем, кто во мне усомнился, что я не пустое место. Надо лишь грамотно распределить время и воспользоваться той возможностью, которую подарила судьба. Под крылом родителей я вряд ли смогла бы стать лучшей копией себя. Так, может быть, сейчас все получится?
Я переодеваюсь и выхожу.
— Прикольная футболка, — смеется Оля, замечая надпись на моей спине. — Только не логичнее ли назваться "Богиней молекул"? Или эта футболка принадлежит твоему парню? Тоже биолог?
— Ты права, она не моя, — отвечаю смущённо, надеясь, что она не станет задавать больше никаких вопросов. — Я пойду лягу?
— Конечно. Доброй ночи.
Направляюсь в выделенную мне комнату, ощущая неловкость. Но уже у порога Оля меня кличет, вынуждая обернуться.
— Ник, расслабься. Я вижу, как тебе стыдно, но ты зря грузишься. Андрей у меня по полгода жил, и ничего. Я на самом деле люблю хорошую компанию, поэтому не парься ни о чем. И в следующий раз нормально поешь, а то я чувствую себя надзирателем в концлагере.
— Спасибо, — улыбаюсь ей с благодарностью и, скрывшись за дверью, обхватываю себя руками.
Какой, к черту, парень? Я бессовестно забрала с собой футболку Станислава Юрьевича, надеясь, что он о ней забыл. Выудила первое попавшееся под руку и спрятала в рюкзак. Воровство в чистом виде. Просто понимаю, что скорее всего наши отношения никогда не станут прежними. Он так мило позаботился обо мне, а после понял, насколько его мать была права, потому и отстранился.
