— Пока мы знаем, что паршивцу удается разживаться едой. Мясо, мышь, теперь колбаса, — заметил я.
— Согласна, — она вздохнула в ответ, — Сколько продлится его везение? К тому же мадам Строем скоро вернется. Что с ней будет, если я не найду Эмильена?
С магически обработанной мадам? Наверняка разозлится, что ее лишили блохастика. Породистого кота завела ради престижа или от скуки. Сомневаюсь в ее привязанности к рыжему монстру, проживающему в квартире. Вся троица отличалась снобизмом, а кот еще и паршивым характером, как оказалось.
— Ты и сам понимаешь. Не могу я бросить поиски, — по — своему интерпретировала мое молчание Ирина.
— Скоро начнется рассвет, — решил закончить обсуждения на эту тему, — Будем возвращаться?
Часы показывали начало пятого. Ночные прогулки и разговоры изрядно скоротали время. Надо отдохнуть и набраться сил.
— Ты иди, — предложила Ирина, — Я постараюсь снова настроиться на Эмильена.
Ирина
— И оставить тебя одну? За кого ты меня принимаешь? — презрительно фыркнул аристократ, звякнув мелочью в карманах.
Смотрелся он великолепно даже в серых сумерках и с синяком на скуле. Костюм помялся, туфли давно потеряли блеск, но осанка, уверенные жесты внушали уважение и восхищение. Кто бы еще мог провести суматошную ночь и выглядеть великолепно?
— Я дал слово и сдержу его, — произнес он так, что сомнений в его намерениях не осталось.
— Спасибо, — искренне поблагодарила его.
— В ответ я ожидаю такой же отдачи с бабушкой, — признался виконт.
Простой расчет и сделка. Ореол благородства с аристократа слетел под простым дуновением ветерка.
— Честно говоря, я вообще не понимаю, в чем ты хочешь ее убедить? — развернулась корпусом к нему и уставилась немигающим взглядом.
Теперь я была уверена, что ни одна эмоция не ускользнет от моего внимания. Хотя от близкого соседства с мистером совершенство вновь стало волнительно и тревожно. За себя и свое дрожащее сердечко.
— В недостойности выбора? Я должна изображать из себя простушку, которая отпугнет твою воспитанную бабушку? — проговаривая каждое слово, болезненно сжималась, глубоко в душе, понимая насколько мы разные и наши миры никогда не найдут точек пересечения.
— Не совсем, — уклонился он ответа.
— Тогда зачем обман?
Он молчал, видимо подбирая необидные слова, которые смогут замаскировать очевидную правду. Меня выбрали на роль подставной невесты, чтобы не просто избежать брака, но и хорошенько припугнуть строгую родственницу недостойным выбором.
— Сложные вопросы наследования в двух словах не рассказать, — наконец вымолвил он.
— А ты попробуй, — посоветовала ему, — Может и разберусь что к чему.
Георг взглянул на сереющее небо, потом посмотрел на часы и решился.
— Мой отец недавно погиб в горах.
— Кошмар! — искренне ужаснулась я, — ой, прости. Сочувствую. Давно это случилось?
— Некоторое время назад, — снова через силу выдавил он из себя.
— А мама?
— Она умерла раньше.
— Значит, вы с бабушкой остались одни друг у друга?
— Да, — кивнул он, — есть еще дальние родственники.
— Родня у всех есть, — отмахнулась я, — Самые близкие только вы с бабушкой. Ой, как печально. Мне так жаль.
Изо всех сил сдержала порыв обнять Георга и утешить. Внешне спокойный, уверенный, наверняка в душе переживает трагедию.
— Твой отец был хорошим человеком? Прости, я его не знала. Но если хочешь, можешь не говорить, — поспешила исправиться.
У человека недавно случилось горе, а я не хотела лишний раз бередить рану.
— Он был прирожденный владелец поместья, — неожиданно заговорил Георг, — Он решал вопросы с арендаторами, муниципалитетом. Держал в строгости работников, но щедро расплачивался за выполненную работу.
— Строгий, но справедливый, — понятливо закивала.
— Проявление чувств — плохих или хороших — не для него. Но я всегда знал, когда он гневается или благодушно настроен.
— Конечно, ты же его сын. Родные души.
— Весть о его смерти стала для меня неожиданностью.
Он замолчал, вновь переживая потерю.
— О таком не задумываешься. Беда приходит внезапно. Ты думаешь, что жизнь легка и бесконечна, а любимые люди будут с тобой рядом всегда. Увы, жизнь устроена иначе. Как маг я вижу мир с другой стороны. Потоки силы пронизывают буквально каждый предмет. Мы сами состоим из нее. В мире магии не бывает пустоты. Если что — то от нас уходит, обязательно появляется что — то взамен.
— Закон сохранения энергии?
— Сохранения равновесия, если говорить о магии, — согласилась с ним, — Я понимаю твою боль потери, но также знаю, что вскоре образовавшаяся пустота заполнится. Это может быть новое знакомство, увлечение по душе или великие творцы сделают подарок.
— В утешение? — презрительно хмыкнул Георг.
— Почему нет? Жалость унижает. Сочувствие и утешение помогают справиться с трудной ситуацией, обрести поддержку и идти дальше по жизни.
— Зачем творцы позволили случиться трагедии? — прошептал расстроенный мужчина.
— Нам никогда не узнать задумок и планов всемогущих, — не удержалась и положила руку на плечо Георга, — Кто знает, не потому ли сбежал Эмильен, чтобы отвлечь тебя от переживаний? Пути творцов никто из смертных не в силах осознать.
Небо вдруг изменило свой рисунок. Вместо очертаний темной громады высотных домов я увидела небольшое пространство, огороженное покосившимся забором, рядом с которым рос чахлый кустик. Несколько листочков трепетало на ветру.
Некоторое время потребовалось, чтобы осознать, я снова вижу Эмильена. Точнее место, где он сейчас находится.
— Ира, что с тобой? — осторожно позвал Георг.
— Тихо, — приказала ему, и мужчина послушно замер поблизости.
Эмильен привстал и обзор расширился. Теперь я отчетливо видела купол храма вдалеке. Правильно. Утренняя служба. Перезвон колоколов должен был привлечь внимание любопытного кота, и он поднялся на лапы, чтобы увидеть источник побеспокоившего его звука.
— Там храм. Далеко. Несколько улиц.
— Где? — тихо переспросил Георг, опасаясь сбить мой настрой.
— Не знаю, — призналась, когда видение исчезло.
Глава 10
Георг задумчиво смотрел перед собой, уткнув взгляд под ноги. Он о чем — то размышлял, пока я пыталась еще раз настроиться на Эмильена. Никак не могла понять принципа, когда включается связь с котом. С одной стороны вроде просто — визуализируй на привязку, но почему — то одного моего желания оказывалось недостаточно.
