Стоял среди гордых родителей и генерал Саттор. Он смотрел на своего сына, ощущая сумасшедшую смесь эмоций. Конечно, гордость! Рикьярд Саттор, родившийся и проживший первые годы на планете, где считали, что мир плоский, как блин, а их светило вращается вокруг них. И вот этот мальчик стал одним из лучших выпускников, и сейчас ожидал появление императора, чтобы из его рук получить офицерские погоны. И выглядел парень на загляденье. В парадной форме, подтянутый, с отличной выправкой, в белоснежных перчатках. Даже в носках начищенных ботинок можно было увидеть собственное отражение. Красавец!
А еще было смятение. Мальчишка вырос. Больше не было малыша с наивными глазищами и любовью к конфетам. Сладости парень, конечно, любил по-прежнему, но уже не округлял глаза и не выдавал с придыханием: «У-ух!». У него вообще появилось множество новых пристрастий, положенных молодому человеку его возраста: машины, девушки, хмельные встречи с друзьями. Рик стал самостоятельным, и выпускать его из крепких отцовских рук во взрослую жизнь не хотелось вовсе.
И была радость, что это он – Георг Саттор, сумел воспитать сына так, что за него можно было только гордиться. Да, был Кадетский корпус, была Академия, где парень провел большую часть своей жизни. Там его хорошо натаскали, и все-таки сын впитал ценности отца и следовал им, сделав своим жизненным девизом. Генерал оставался примером для мальчика с Танора на протяжении шестнадцати лет, и это дорогого стоило.
И был страх… Прославленный коммандер, не боявшийся самого черта, до одури опасался будущего. Он пережил полет сына на Адору. Чего ему это стоило, знала лишь Вселенная. А потом был проклятый бой с траорскими кораблями, когда Георг увидел гибель мальчишки. Как не свалился с инфарктом прямо в командной рубке, для генерала до сих пор оставалось загадкой. Он любил сына всей душой, прикипел к нему, прирос крепкими корнями, и увидеть его смерть оказалось настоящим ударом. А то, что Рик выжил тогда, коммандер считал истинным чудом. Он и по сей день с дрожью вспоминал тот день. А как ворвался в ангар «Пантер» после скачка, и вовсе до конца не мог вспомнить.
– Щенок! – прогрохотал генерал, хватая парня за грудки и с силой тряся его. – Зарвавшийся сопляк! Как ты смел ослушаться приказа? Как ты смел подставиться?! – орал на весь ангар коммандер, продолжая трясти сына так, что его зубы клацали раз за разом, и казалось, что голова вот-вот расстанется с телом. – В карцер до конца практики! Понял меня? Понял, раздолбай?!
После с силой рванул Рика на себя и сжал так, что захрустели кости. Георг отчаянно зажмурился, совсем забыв, что вокруг него замерли пилоты, боясь даже двинуться с места.
– Как ты смел заставить меня поверить в то, что тебя больше нет? – сипло спросил коммандер, шумно выдохнул и отступи, спешно отвернувшись и спрятав влагу в глазах. – Наказание вступает в силу с завтрашнего утра, а сейчас всем отдыхать, – объявил он и стремительно покинул ангар, чтобы не оголить себя еще больше перед лицом подчиненных.
Впрочем, из карцера курсанта выпустили уже через два дня. Отец вызвал его к себе и, стоя напротив Рика, он признался:
– Мы никогда не будем служить на одном корабле. Может, я и вправду становлюсь старым и слишком размяк, но видеть, как в моего сына выше моих сил.
– Согласен, – кивнул парень.
– Ты отлично проявил себя во время боя, и это я отражу в твоих бумагах, которые уйдут в академию. И все-таки я прошу тебя быть отважным, а не безрассудным. Ты понимаешь, что это просто чудо, что ты не превратился в фейерверк?
– Понимаю, и обещаю не рисковать понапрасну, – ответил Рик.
– Надеюсь на твое благоразумие. У тебя умная голова, я это знаю, потому прошу не забывать о том, что Вселенная любит не только отважных, но и живых.
– Обещаю, – повторил младший Саттор. Отец на мгнвоение обнял его, хлопнул по спине ладонью и все-таки не удержался, невесело усмехнувшись:
– Гаденыш. Нервы вымотал.
– Ну, па-ап, – протянул Рик, совсем, как в детстве, и генерал негромко рассмеялся.
– Иди уже к своим. Мерзавцы устроили мне осаду, требовали вернуть им щегла. Защитнички.
Хвала всем богам, больше происшествий не было, и в родную империю «Вильгельм Завоеватель» вернулся не в полном составе, но в целости. Рик покидал борт крейсера под дружеские напутствия команды и пошловатые шутки звена «Пантер», даже майор Югай не остался в стороне. Паренек, принятый настороженно в начале полета, стал своим за те два месяца, что корабль провел в космосе. И уже не думалось, что это генеральский сынок. Теперь Рика воспринимали, как сына генерала Георга Саттора, а это звучало намного лучше.
– Космос маленький, встретимся! – крикнул курсант напоследок.
– Это звучит, как угроза, – хохотнул Травничек.
– Мой зад открыт для твоего тарана, Сэт, – рассмеялся младший Саттор.
– Предпочитаю перед, причем, женский, – проворчал капрал, и звено «Пантер» взорвалось дружным хохотом.
– Испортили мне парня, раздолбаи, – коммандер покачал головой.
– Это еще вопрос, кто кого испортил, – весело ответил Негода. – Отличный парень!
И вот Рик стоял в императорском дворце, ожидая появления Его Величества, а его отец пытался справиться с обуревавшими его эмоциями, скрытыми под маской привычного каменного спокойствия. Чтобы отвлечься, Георг пробежался взглядом по сторона и остановил его на том, из-за кого пришлось пережить немало тяжелых минут. Алекс Романов повернул голову, словно почувствовав взгляд другого генерала, и мужчины некоторое время рассматривали друг друга. Наконец, Саттор кивнул в сторону, предлагая Алексу отойти. Тот поджал губы, но возражать не стал.
Генералы остановились у большого окна, за спинами остальных гостей Версаля. Георг еще с минуту буравил взглядом Романова, вдруг ухватил его ладонь за затылок и рывком притянул ближе, ожесточенно заговорив:
– Ты защитил свою дочь, но подставил моего сына под стволы пушек. И хвала Вселенной, что он сумел вернуться.
Алекс мотнул головой, избавляясь от захвата Саттора. Он едва заметно усмехнулся и изломил бровь:
– Не понимаю, о чем ты, Георг.
Коммандер прошелся изучающимся взглядом по лицу ректора, после посмотрел в умные глаза Романова и… протянул руку.
– Спасибо, – произнес он.
– Даже не представляю за что, – с легкой иронией ответил Алекс.
– За совесть, – произнес Георг.
Романов протянул в ответ руку, не сводя проницательного взгляда с боевого товарища, и сжал его ладонь. Генералы кивнули друг другу и разошлись в разные стороны, потому что открылись большие парадные двери, и в зал вошел император. И тут же тихий рокот людских голосов стих. Гражданские склонили головы, военные и курсанты, напротив, замерли на вытяжку, прижал ладонь к сердцу. Его Величество склонил в ответ голову, приветствуя подданных. Он прошел по залу, приветливо улыбаясь своим гостям.
