– Замолчи, сопляк. – Георг оборвал сына, обхватил его голову рукой и рывком прижал к своей груди. – Ты говоришь хорошие слова, сын, но ты ни черта не понял. Что ты сейчас собирался сказать? Что не будешь мешать моему счастью с молодой женой?
– Пап…
– Молчи, дурак, или скажешь лишнего, – вновь оборвал парня отец. – Ты еще надумай переехать в общежитие, снять квартиру или еще что-нибудь в этом роде. Силком домой верну, так и знай. Ты же часть меня, Рик! Глупый мальчишка… Вымахал дурень здоровый, а ума еще не нажил. Да, я люблю Регину, но почему это должно мне мешать любить тебя? Да знаешь ли ты, что в моей каюте ты второй жилец? Мой коммуникатор забит тобой до отказа, и я лучше избавлюсь от сообщений от дорогой мне женщины, чем от твоих изображений. Когда на душе погано, я врубаю визуал и смотрю, как мой сынишка резвится на берегу океана. Каждый день с тобой – это лучшее мое воспоминание. Выбери любой день за эти годы, и он окажется самым лучшим, потому что других нет. Может ты и не мой плоть от плоти, но иная женщина не мучается при родах так, как я, когда тебя забрала Служба опеки. Я же готов был тогда Янсона порвать голыми руками, выкрасть тебя и податься в бега. И скажи после этого, что я не заслужил права называться твоим отцом. А родные дети, ну что? Даже если и будут, ты же мой первенец, Рик. Ничего не изменится, понимаешь, ничего! Просто нас станет больше еще на одного человека. – Он встрепал волосы сына и отпустил. Рик выпрямился, но от отца уже не отвернулся, слушал. Георг коротко вздохнул: – Жаль, что так вышло. Я же хотел, чтобы ты сначала получше узнал Регину, пообщался с ней побольше, привык. Но Штаб ведь не любит нам облегчать жизнь, – коммандер усмехнулся. – Этот рейд спутал все планы. Так что пришлось ставить перед фактом. А говорить, пока ты ее не увидел, не хотелось. Думал, вообразишь себе, черт знает что, а ты и без этого надумал. Может и стоило сказать заранее, но я… волновалась. Веришь? Что перед ней робею, что тебе сказать стеснялся. А Регина… Она и вправду хорошая. Дай нам всем время, сын.
– Насколько понимаю, времени-то как раз уже и нет, раз перед фактом, – усмехнулся Рик.
– Не совсем, – улыбнулся полковник. – Просто я хотел сделать предложение, когда увижу, что у вас с ней сложилось общение, и ты ее спокойно воспринимаешь. А получилось, что не утерпел. Так что, перед фактом. Но дату свадьбы не назначали, хотя и свадьбы, как таковой не будет. Так… для своих.
– А Егор? Он уже не сможет у нас оставаться?
– Почему? Он же не в нашей спальне будет ночевать, – хмыкнул Георг. – Но телесами сверкать не позволю. У меня женщина скромная… и молодая. Мне половозрелые жеребцы под боком не нужны. Замечу, что засматривается, порву.
– Ну, за это не переживай, – Рик заметно расслабился. – У Егора случилась любовь, говорит, что всё серьезно. Думаю, что так и есть, он стал удивительно постоянен. Правда, это же Егор, он легких путей не ищет. Влюбился в дочку Романова.
– Ох, ты, – присвистнул полковник. – Алекс его наизнанку вывернет, пока признает достойным. Тяжелый мужик, но честный. Если обидит Ильсу… не завидую.
– Егор с нее пылинки сдувает. Значит, – Рик вернулся к основной теме разговора, – у меня еще есть время узнать Регину получше?
– Есть, – согласно кивнул отец.
Рик ненадолго замолчал. Он о чем-то думал, но заговаривать об этом не спешил, коммандер не торопил, и парень, наконец, решился:
– Пап, ты извини, но какая у вас разница в возрасте?
– Двадцать лет. Считаешь, я для нее старый?
– Ты у меня еще орел, па, – улыбнулся Рик. – Значит, ей тридцать?
– Тридцать один.
– Верни ее. Надо же познакомиться с мамой поближе.
– Язвишь? – прищурился Георг.
– Привыкаю, – уточнил младший Саттор, и полковник, усмехнувшись, снова потрепал сына по волосам.
После активировал сендер и произнес, дождавшись ответа:
– Солнышко, ты еще ноги не стоптала? Мы тебя заждались… Всё хорошо, не трусь. У меня замечательный сын.
Глава 8
Империя Гея жила своей обычной жизнью, которую не мог изменить неумолимый бег времени. Времена года сменяли друг друга, не нарушая привычный цикл. Сбежало зеленое лето, оставив в душах память о тепле и вольных днях. Миновала осень, сбросив золотой наряд к ногам студеной зимы в белой пушистой шубе. Северное полушарие укрылось снежным покрывалом, приближался очередной новый год.
Третья Космическая Академия не была исключением. Как и вся планета, она продолжала свое привычное существований. С аэродромов поднимались учебные машины, на плацу маршировали кадеты, в сим-залах готовились к настоящим полетам первокурсники, на полигонах сверкали вспышки световых разрядов. Будущие герои Геи познавали азы военной науки. И вместе со всеми шагал в ногу третий курс.
– Кур-рсант Ар-ретино!
– Я!
– Наизнанку выверну!
– Виноват, исправлюсь, капрал!
– Встать в строй, щегол.
– Есть!
– Кур-рсант Бр-рато!
– Я!
– Соскучились по карцеру, курсант?
– Никак нет, капрал!
– Последнее предупреждение, как поняли?
– Вас понял, капрал!
– Встать в строй.
– Есть!
– Кур-раснт Саттор-р!
– Я!
– Умничать с подружкой будете!
– Это не я, это мозг, капрал!
– Отставить хамить руководителю занятий!
– Виноват!
– Шевелить извилинами будете на Тактике ведения боя, здесь мы шевелим ногами, как поняли?
– Вас понял, капрал! Извилины отключу!
– Не до конца, идиоты мне не нужны.
– Частично, капрал!
– Встать в строй.
– Есть!
– Кур-рсант Кузнецов!
– Я!..
Третий курс замер навытяжку перед капралом Эммануилом Герцем. С капралом Магнусом Реджинальдом они были схожи только званием. Капрал Реджинальд запомнился бывшим кадетам почти отеческим отношением к подопечным, пониманием и заботой. Он никогда не хамил им, даже если был недоволен. Строгий, но внимательный и справедливый, Реджинальд завоевал полное и безоговорочное доверие ребят. Для него хотелось перевернуть горы, чтобы заслужить похвалу и одобряющий взгляд.
Для капрала Герца сворачивать горы не хотелось. Впрочем, он и не был воспитателем подрастающих щеглов. Эммануил Герц отвечал за физическую подготовку курсантов и за навыки рукопашного боя. На язык он был груб, порой несдержан и мог с одинаковой легкостью обложить, что парня, что девушку. Никаких различий между полами капрал не делал.
– У солдата нет пола, – любил говорить Герц, прохаживаясь между взмыленными курсантами. – Решила быть мужиком, будь им. Отрасти яйца и носи их с достоинством. Имеете что мне сказать, курсант Антелава?
