– Я с тобой, брат, – улыбнулся он, тряхнув сжатым кулаком. – Держись, мы все с тобой.
И вышел из камеры, вдруг ощутив, как мир поплыл перед глазами. Рик провел ладонью по лицу и с удивлением посмотрел на влагу, оставшуюся на коже. Якоб уже вошел в приоткрытую дверь, а Георг шагнул к сыну, сжал его ладонь и заглянул в глаза:
– Это нормально, сын. Иногда мужчины тоже плачут. Главное, не раскиснуть. У Яши есть план, мы вытащим твоего друга.
– Да услышат тебя Боги, отец, – ответил Рик и направился прочь от камеры.
– Твои Боги всегда были милостивы, сынок, – прошептал генерал. – Надеюсь, не оглохнут они и в этот раз…
Глава 11
Генерал Саттор стоял перед домом в городке Увельске, где находилась квартира, которую занимал ректор Третьей Космической. В академии он появлялся на время учебного дня, а потом возвращался сюда. Сейчас Алекс Романов был со своей семьей, это Георг знал точно. Он мог бы прийти и в академию, но не хотелось, чтобы подчиненные Романова слышали их разговор, потому что несгибаемый коммандер Саттор собирался… унижаться. Второй раз в своей жизни. Когда-то он готов был пойти на всё ради того, чтобы Рика признали его сыном, теперь пришел просить за Егора Брато.
Вот уже три недели мальчишку мариновали в изоляторе СБГ, не позволяя ни увидеться с ним, ни передать хотя бы записку. Его словно вычеркнули из жизни, оставив родным и друзьям только призрак, всего лишь имя, за которым уже невозможно было ощутить живого человека. Дело Егора Брато было окружено тайной. На вопросы о том, что вменяют в вину бывшему курсанту, его адвокат отвечал туманно, ссылаясь на тайну следствия и нарушение прав клиента при оглашении конфиденциальной информации.
– Уроды! – подвывал Якоб Стивенс, когда защитник Брато, назначенный ему, сбегал от дотошного частного адвоката. – Его попросту лишают защиты!
– Как твои успехи? – спрашивал его Георг.
– Воюю, пока без толку, – раздраженно отвечал Якоб. – Сплошная волокита, отговорки и перенос времени приема. Это просто непрошибаемая стена! Что такого мог сделать мальчишка, главный грех которого – зеленая юность?!
– Выясню, – отчеканил Саттор.
И вот он стоял перед домом Романова и не мог заставить себя сделать следующий шаг. Нет, Георг не боялся уронить свое достоинство, но он никак не мог разобраться в своем нынешнем отношении к бывшему боевому товарищу, которого уважал все те годы, что был знаком с ним. Сколько коммандер ни размышлял, он никак не мог найти причины, по которой Алекс мог так настойчиво уничтожать парня, не чаявшего души в его дочери. Что такого могло произойти, что честный и справедливый вояка вдруг превратился в беспощадное чудовище?
Ильса… Скорей всего, ответ нужно было искать именно в ней. Но Георг видел на днях дочь Романова, когда в первый раз приезжал сюда. Они с матерью возвращались откуда-то. Ильса выглядела немного потерянной, но на вопрос матери ответила с улыбкой, забрала у нее пакеты и вошла в дом. Причесанная, в легком платье, со здоровым цветом лица, девчонка не казалась сломленной горем. Так за что Романов казнил Егора Брато? За то, что его дочь оказалась в руках мерзавцев? Но вот она, живая и невредимая, а мальчишка гниет в изоляторе даже без права на защиту.
Тогда Георг уехал, не смог переломить себя. Слишком сильно обжигала всколыхнувшаяся ярость. Ему нужна была холодная голова, чтобы беседа прошла спокойно. А теперь вернулся и даже вышел из флайдера, но так и не сделал следующего шага. Стоял и смотрел на дом, за стенами которого скрылся человек, возомнивший себя богом, которому дано право рушить чужие судьбы. Поморщившись, Саттор приказал себе: «Вперед», – но всё еще не двинулся с места, раздумывая, что он скажет Алексу. Генерал Саттор был мастером рубить с плеча, не утаивая свои мысли, не видел в этом смысла. А сейчас нужна была дипломатия.
– Да какого черта? – разозлился на себя Георг.
И зашагал к входной двери. Он уже поднял руку, чтобы вызвать Романова, когда дверь открылась, и он сам появился на пороге. Два генерала, герои Геи, доблестные вояки, они застыли друг напротив друга, скрестив зазвеневшие клинки взглядов.
– Здравствуй, Георг, – первым отмер Романов.
– Здравствуй, Алекс, – ответил Саттор. – Поговорим?
– Не о чем, – ответил ректор Третьей Космической Академии.
Он попытался обойти коммандера, но тот сделал шаг в сторону, вновь преградив Алексу путь.
– Есть о чем, – твердо произнес Георг.
Романов поджал губы, некоторое время буравил упрямым взглядом товарища по оружию и все-таки сдался.
– Хорошо, поговорим, – ответил Алекс. – Но это лишь из уважения к тебе лично, Георг.
Генералы брели по городской улочке, не спеша нарушить воцарившееся молчание. Каждый думал о своем, но, скорей всего, об одном и том же. Романов знал, зачем появился Саттор, и коммандер понимал это. Георг всё еще пытался подобрать слова, чтобы не сорваться в первые минуты разговора, Алекс сохранял на лице непроницаемое выражение, и это еще больше злило Саттора.
– Слышал, ты сопровождал посольство к трианам, – неожиданно произнес Романов. – Как прошло? Подпустили без угроз?
– Им это посольство нужно больше, чем нам, так что характер не показывали, – ответил Георг. – Спокойно прошли.
– А я иногда скучаю по всему этому, – Алекс сделал неопределенный жест, показывая вверх. – В кровь въелось, но жена умоляла остаться на Земле. После Траора срок контракта истек, она настояла, чтобы не возобновлял. Сказала, что устала трястись, ожидая, когда я свяжусь с ней. И знаешь, я подумал, что и вправду хватит с меня смертей, увечий тех, кто окружает меня. Хватит взрывающихся машин и подсчета потерь. Хватит крови, устал. Я хотел просто жить и наслаждаться тихим семейным счастьем, любить жену, видеть, как взрослеет моя дочь. Я думал, что вся грязь осталась за спиной, свято верил в это…
Саттор не спешил ответить. Он поглядывал на Романова, вдруг отчетливо ощутив, что это не просто слова. Алекс сейчас открывался ему, наверное, даже говорил то, о чем еще никому не говорил. Каменная маска ректора космической академии зазмеились трещинами, и на Георга взглянул обычный человек, уставший, разочарованный, терзаемый затаенными мыслями.
– Когда-то я хотел сына, всегда верил, что первым у меня обязательно родится мальчик, но родилась Ильса… Кажется, я даже ощутил разочарование, когда узнал о девочке. До последнего надеялся, что медики ошиблись. Глупо, конечно, знаю. А потом я взял ее на руки, ощутил тепло маленького беззащитного тела… Знаешь, это стало моим главным и лучшим воспоминанием. Именно этот момент – наше первое знакомство. Плоть от плоти, кровь от крови, моя малышка… Я тогда чуть не сдох от умиления. Глядел на ее личико, слушал тихое сопение и понимал – это мое. Мое, черт вас всех задери! Самое родное, самое ценное, из всего, что у меня было, есть и будет. Жена… Да, любимая женщина, да подруга, соратница, хранительница очага – столько эпитетов, а по сути чужой человек, с которым мы однажды решили жить вместе. А вот дочь, она часть меня. Единственная, понимаешь?
