— Восхитительно? — подсказал с улыбкой Рик.
— Да! — воскликнула она и снова вскочила на ноги. — Невероятно! Как жаль, что до этого разведка шла только по поверхности. Внизу, на глубине такое… ТАКОЕ! Нечеткие контуры — это уничтоженные строения, но тоннели видны замечательно. Часть из них, конечно, тоже в завалах, но некоторые сохранились просто превосходно. Ах, как я хочу спуститься под землю, как я хочу пройтись там и увидеть всё своими глазами…
— Успеется, — мягко прервал Настю майор. — Сейчас выдохни. Нам нужно идти к полковнику с докладом. Только суть, без твоих восторженных восклицаний.
— Фу, какой ты черствый, — насупилась девушка, но уже через мгновение снова зашлась в своем щенячьем восторге. Пришлось ждать, пока первая волна энтузиазма схлынет, и лишь потом они направились в Штаб, где их уже ждали.
Рик и сегодня предчувствовал новую бурю вечером, когда самолет сядет на астродром, и госпожа Прыгунова снова будет сверкать маниакальным взором. Саттору нравилось ее слушать. И, несмотря на ворчание, ему импонировало трудолюбие Насти и ее преданность делу. Это было близко и самому Рику, потому ворчал он больше от того, что скучал.
— Надеюсь, она по мне тоже скучает, — буркнул майор. — Хотя бы между просмотром данных и настройкой сканера.
Впрочем, было бы у него, чем заняться, Саттор тоже погрузился бы с головой в работу, но как раз погружаться пока было не во что. Бергер еще не сказал о результатах своего расследования, а Чоу был на Рика обижен. И вовсе не из-за того, что майор навестил капитана СБГ прежде, чем пришел к нему с докладом. Просто Бернард Чоу готовился к свадьбе… к своей.
Это было событие! Оно потрясло весь гарнизон, мгновенно вытеснив сплетни о романе Саттора и Прыгуновой. Какой там роман, когда главный гуляка Демоса вдруг воспылал к новой пассии любовью такой силы, что готов был попрощаться с холостяцкой жизнью, которой дорожил до зубовного скрежета. Но Рик знал настоящую причину скоропалительного и неожиданного решения жениться, и ею был он сам…
Всё произошло после разговора с Бергером. Саттор и Колаш явились в Штаб, как велел полковник, и первое, что увидели — это спины часовых. Они заняли весь дверной проем, с упоением слушая отзвуки криков, доносившиеся сверху. Нахмурившись, майор гаркнул:
— Смирно!
Часовые рефлекторно обернулись и застыли навытяжку.
— Что за чертовщина тут творится? — сердито спросил Рик.
— Похоже, скандал, — прислушавшись, заметил Колаш.
— Так точно, скандал, — ответил один из часовых.
— У полковника, — добавил второй. — Примчалась баба Бергера, а там у него другая баба. Теперь орут.
Колаш кривовато ухмыльнулся, а Саттор психанул.
— Достал! — зло сплюнул он и стремительным шагом направился к лестнице.
Капитан Гогуа встретил господ офицеров еще на входе на второй этаж.
Глаза его были так велики, что, казалось, еще немного и вылезут из орбит. Адъютант был взмылен, лицо его имело стойкий красный цвет, и первое, что он произнес, глядя на майора, было одно емкое словечко из лексикона генерала Саттора:
— Б…
— Всё так плохо? — спросил Рик.
— Не ходите туда, господин майор, — ответил Гогуа. — Пусть он сам со своими женщинами разбирается. Это же просто ад какой-то! — И вдруг ткнул в Саттора пальцем: — Ваш отец лучше воспитывал свой экипаж…
— Не понял, — озадачился Рик, а затем осознал: — Одна из женщин — моя?
И уже не слушая ответ, сдвинул престарелого капитана в сторону и устремился к кабинету полковника, откуда сквозь открытую дверь лилась матерщина, и материлась женщина. Голос Саттор узнал. Он ударил кулаком о раскрытую ладонь и буркнул только одно:
— Убью.
И убить хотелось не только даму, посмевшую ослушаться его приказа, но и госпожу Бергер, явно спешившую кляузничать, а Чоу еще и кастрировать, потому что тогда была надежда, что он, наконец, начнет думать головой.
— Берни! — визжала госпожа Бергер. — Выгони эту тварь! Посмотри, что она со мной сделала! И только попробуй не выгнать, мой муж тебя размажет! Я скажу ему…
— Агата, заткнись! — проорал взбешенный полковник.
— Да пошли вы оба на хрен! — рявкнула другая дама.
— Аврора, подожди…
— На хрен! — повторила лейтенант медицинской службы с корвета «Шустрый», шагнула к двери, ведущей в коридор и, гулко сглотнув, застыла с открытым ртом, глядя в глаза своего командира. — А…
— Молчать! — рявкнул Саттор и оттеснил ее внутрь приемной.
Здесь был погром. Бумаги, лежавшие на столе адъютанта, устилали пол, словно осенние листья, смятые затоптанные листья. Мебель, которую не успели перевернуть, была сдвинута с привычных мест. Такой же погром можно было увидеть и через открытую дверь в кабинете Чоу. Ощущение, что здесь бушевал смерч, было слишком явным, чтобы поверить — это всё сделали женщины и мужчина, разнимавший их.
Сам виновник урагана страстей выглядел таким же помятым и разгромленным, как и место, где должен был царить показательный порядок и дисциплина. На щеке его красовался след от ногтей. Рукав рубашки, выпущенной из форменных брюк, был надорван, словно полковника тянули за руки в разные стороны. И тот, кто висел на левой, бездарно проиграл битву. Но кому досталась победа в перетягивании коменданта, Рик даже не собирался задумываться.
Рядом с Чоу стояла воинственная и всклокоченная госпожа Бергер. Она вцепилась в ладонь любовника и, кажется, решила не выпускать ее, даже если на гарнизон нападет армия Шакалов. Берни вряд ли замечал женщину. Он смотрел на Саттора, и в глазах его отражалась целая гамма чувств: от досады за то, что подчиненный застал его в неприглядный момент, до облечения, что творившийся кошмар закончился. Майор не разделял ни досады, ни радости полковника, он был в ярости, и она отражалась в бездонных синих глазах всполохами грозовых молний.
Лейтенант Мовсесян, знавшая своего командира, затаила дыхание. Она опустила взгляд себе под ноги, стиснула ладони и боялась подать малейший признак жизни, чтобы не оказаться под прицелом его глаз. Макс Колаш остался стоять в дверях приемной, кажется, так и не решив, хочется ему быть свидетелем разговора, или же сбежать, чтобы не попасть под горячую руку, потому что раскат надвигающегося грома уже мерещился в сгустившемся воздухе.
— Господин майор, — заговорил Чоу. Он хотел поднять руку, чтобы пригладить волосы, но на ней обнаружилась Агата Бергер, и полковник, досадливо покривившись, попытался избавиться от хватки. Супруга капитана СБГ сжала ладонь любовника двумя руками. — Ч-щерт, — прошипел Бернард, — Агата, отцепись.
— Нет, — ответила женщина, отрицательно мотнув взлохмаченной головой. На ее скуле наливался чернотой синяк, и чьего кулака это дело, гадать не приходилось. Аврора умела бить, хоть и служила в медблоке.
Любоваться на неприятную сцену не входило в планы Рика, более того, он хотел поскорей избавиться от лишнего персонажа на сцене этого театра абсурда. И потому он прошел, чеканя шаг, к полковнику и его любовнице, оторвал ее руки от запястья Чоу и, ухватив за локоть, потащил к двери, откуда на него в священном ужасе смотрел Макс Колаш.
