Савер, напряженно следивший за спором хозяина и Перворожденной, коротко вздохнул и покачал головой. Райверн еще мгновение не сводил взгляда с Альвии, наконец, невесело усмехнулся и ответил:
— Нет.
— Продолжите?
— Моя госпожа желает слушать дальше? — теперь в его голосе послышалась насмешка.
— Госпожа не желает, — ответила лиори.
— Не ожидал иного. Добрых снов, лиори, — Кейр приложил ладонь к груди и учтиво склонил голову.
— Счастливых кошмаров, — ответила она, приподняв уголки губ в язвительной ухмылке.
— Вы бесконечно добры, Перворожденная, — усмехнулся риор.
Альвия не удостоила его ответом. Она растянулась на своей лежанке и повернулась спиной к Райверну. Мужчина болезненно поморщился. После перевел взгляд на костерок и замер, углубившись в свои мысли. Не шевелилась и лиори. Она закрыла глаза, но уже через мгновение вновь открыла их и устремила слепой взгляд в сумрак, захваченная против воли воспоминаниями…
Солнце уже склонилось к закату, обозначив наступление вечера. Где-то недалеко тихо журчал ручей, и в траве завела трескучую песню букашка, намекая, что пора бы людям отправляться восвояси с ее уютного луга, но ее призыв остался без внимания юноши и девушки, устроившихся среди дурмана травы и цветов, еще не закрывших свои чашечки. Они не замечали ни настойчивого стрекота, ни журчания воды, ни самого ходя время. Оно застыло вокруг них, позволяя насладиться их первым настоящим свиданием.
Сколько признаний было сказано? Сколько дано клятв и обещаний? Кто станет считать, когда поет сердце, и за его песнями не слышно иных звуков. Их пальцы сплелись, и, казалось, этого переплетения не в силах разрубить даже самый острый клинок. Да что пальцы, сплелись сами души в неразрывный тугой узел.
— Али…
Райверн, до этого растянувшийся в блаженной неге на траве, приподнялся и уместил голову на коленях сидевшей рядом девушки. Он уткнулся лицом ей в живот и обхватил руками, сжав так сильно, что она охнула и рассмеялась. Пальцы Альвии зарылись в волосы риора, и она в который раз залюбовалась их красновато-медным отливом.
— Прикажи солнцу не садиться, — донесся до лейры приглушенный голос Райва.
— Не могу, — она улыбнулась, глядя на него сверху вниз.
— Почему? Ты будущая лиори, ты можешь всё, — ответил он, перевернулся на спину и теперь смотрел ей в глаза.
— Лиоры не Боги, Райва. Даже такой неуч, как ты, не можешь этого не знать, — несмотря на иронии, улыбка, так и не покинувшая уст девушки, была теплой.
— Странно, всегда думал, что ты сошла на землю с самого неба, — риор поймал руку лейры Борг и поднес ее к своим губам. Альвия ощутила теплое прикосновение его дыхания к коже и прерывисто вздохнула. — Разве богиня может быть красивей тебя?
— Ты святотатец, Райв, и однажды Боги тебя покарают за пустую болтовню, — серьезной быть не получилось, предательская улыбка по-прежнему кривила губы.
— За что меня карать? — удивился он. — Разве я лгу? Говорят, что глас души невозможно оспорить, даже Богам это не под силу. А с тобой рядом моя душа заходится от крика.
— И что же она кричит?
Райверн поднялся на колени, и Альвия ощутила внезапный трепет. Вот теперь улыбка, наконец, исчезла. Дин-Кейр заключил лицо лейры в ладони и спросил:
— Разве ты не слышишь?
— Нет, — прошептала будущая лиори.
— А так?
Он склонился к ней и коснулся губами уголка ее рта.
— Очень… тихо, — голос сел, но девушка этого даже не заметила. — Повтори.
Райверн едва заметно улыбнулся, огладил ее скулы большими пальцами, затем правая ладонь скользнула лейре на затылок, левая опустилась на спину, и он прижался к ее губам. Нежный поцелуй опалил уста Альвии, она ответила, еще совсем неумело, и… мир разлетелся на миллиарды сияющих брызг. Райверн тихо застонал, его объятья стали крепче, и поцелуй, до того осторожный и трепетный, опалил еще неведомым огнем. Сердце вдруг замерло, а потом сорвалось в сумасшедший галоп, отдаваясь набатом ударов в ушах. Жар прокатился по телу девушки, заставил всхлипнуть:
— Райв…
Он отстранился и заглянул в глаза.
— Ты услышала?
— Кажется, моя душа заглушила твою, — чуть задохнувшись, ответила лейра, отчаянно цепляясь пальцами за широкие плечи Райверна.
— Тогда я скажу сам, — он вновь приблизил свое лицо к ее лицу и прошептал в губы: — Я жить без тебя не могу. Али… любимая.
— О, Райв, — простонала девушка.
Она порывисто прижалась к его груди и зажмурилась до цветных мушек перед глазами. Душа будущей лиори кричала, она ликовала от пьянящего, всепоглощающего счастья.
— Я никому тебя не отдам, — услышала Альвия хрипловатый голос Кейра. — И не откажусь сам. Навсегда, Али.
— Да, — прошептала она. — Я никого не полюблю, кроме тебя. Только ты, Райв, один и навсегда.
Он вновь сжал ее голову и вынудил смотреть на себя. Глаза риора сияли лихорадочным блеском:
— Любишь?
— Больше жизни, Райв.
— Моя, — словно заклеймил Дин-Кейр. — Только моя.
— А ты мой.
— Твой, — выдохнул он и снова завладел губами возлюбленной…
Глаза Альвии распахнулись, и она ошалело уставилась перед собой. Пламя костра ослепило, и лиори зажмурилась, ощутив, как по виску заскользила слеза. Сознание прояснилось, и Перворожденная поняла, что все-таки уснула, раз успела перевернуться лицом к костру. Выходит, сон? Женщина тихо вздохнула и повернулась на спину, попыталась отогнать мысль о только что привидевшейся грезе, но так и не смогла. Сон или нет, но он вернул ее в тот самый счастливый и самый страшный день…
Лиори закрыла глаза и гулко сглотнула. Она не хотела вспоминать, не хотела переживать снова. Так долго забывала, и вдруг так ярко ощутила вкус забытого поцелуя…
— Архон, — судорожно выдохнула Альвия и рывком села.
Она бросила короткий взгляд на Райверна, но тот, кажется, дремал, по-прежнему сидя у деревца. Голова риора была прижата затылком к тонкому кривому стволу, в чертах не было покоя, они казались напряженными. Кейр время от времени кривился, словно сон его был тяжелым. «Счастливых кошмаров», — вспомнила Альвия и усмехнулась. Впрочем, в усмешке ее не было ни издевки, ни злорадства, только горечь.
Женщина устремила взгляд в огонь и замерла, стараясь слиться с ним сознанием и обрести пошатнувшийся покой и уверенность… Пошатнувшийся? Но разве есть в чем сомневаться? Разве слова изгнанника сумели пробраться в душу? «Это всего лишь обида влюбленной женщины…». Обида? Архон! Она была сражена! Уничтожена проклятым видением! Тот, кому она открыла сердце, стоял над телом отца, сжав в руке окровавленный нож. Альвия смотрела в его глаза и не могла вздохнуть. Она хватала ртом воздух, пыталась произнести хоть один звук, но из глотки вырвался лишь хриплый стон. ОН убил ее отца! Ее мечта, ее душа, ее жизнь, ее первая и единственная любовь, тот, кому доверилась безоговорочно и всецело, убил своего господина!
