— За каким Архоном? — нахмурился один из хартиев.
— Райв, мы проводим…
— И тем выкажем Эли-Боргу свое недоверие? Нет, — Дин-Кейр усмехнулся, — мы не оскорбим лиори. Она призывает меня одного, значит, я пойду один.
— Райв…
— Нет, — сухо ответил Райверн. — Я иду один. Не желаю видеть в глазах Перворожденной насмешку. Я не трус и не малое дитя, чтобы передвигаться в сопровождении нянек.
Один из риоров понизил голос:
— Райверн, лиори тебя приговорила, и если тебе подстроят падение с лестницы или удар ножом…
— Язвить языком Альвия умеет не хуже, чем иной убийца кинжалом, — на губах Дин-Кейра заиграла кривоватая ухмылка. — Я знаю лиори получше многих, потому уверен, что сейчас мне ничего не грозит. Она хочет побеседовать со мной, я не собираюсь отказывать Перворожденной в ее желании. Я иду один, — твердо закончил высокородный.
Больше с ним никто не спорил, однако несогласие с таким решением ясно читалось на лицах обоих горцев. Впрочем, Райверну было плевать на то, что думают его спутники. Он подхватил камзол, висевший на спинке кресла, надел его и направился к прислужнику.
— Веди, — коротко велел Дин-Кейр.
Слуга развернулся и первым вышел из гостевых покоев. Райверн скользнул взглядом по сторонам, иных сопровождающих не было, только прислужник, шествовавший впереди с бесстрастным выражением на лице. Дин-Кейр вдруг усмехнулся и покачал головой. Высокородный помнил этого мужчину, он служил в Борге еще со времен правления отца Альвии. Только сейчас слуга не спешил показать, что узнал бывшего подданного лиоров Эли-Борга. Для него Райверн Дин-Кейр стал чужаком и изгнанником… предателем.
Давно забытая горечь вдруг всколыхнулась и обожгла душу риора. Однако с этим ненужным чувством Райверн тут же справился. Он коротко выдохнул и вновь заскользил взглядом по стенам, с затаенным удовлетворением отмечая, что Борг не изменился за те восемь лет, что он здесь не был. Восемь лет… Боги, минуло восемь лет с тех пор, как он в последний раз шел по этим коридорам! Восемь проклятых лет! Целая пропасть между настоящим и прошлым, и всего один краткий миг…
Райверн мог с закрытыми глазами пройти весь путь, он до сих пор помнил устройство Борга. Наверное, он смог бы указать на все щербатые ступени по пути к арене, если бы кто-то попросил об этом. Он смог перечислить не только щербатые ступени, Дин-Кейр помнил прожитые в Борге годы так четко, словно не покидал замок на долгие годы. Когда-то он был здесь, как рыба в воде, а теперь стал чужаком. Чужак… И вновь со дна души поднялась муть воспоминаний и щемящей тоски. По детству, по юности, по тем годам, которые так и не прожил в этих стенах, и по несбывшимся мечтам.
— Чушь, — фыркнул мужчина и независимо передернул плечами.
Пустая блажь, ничего больше. Он не стал скитальцем, был признан новым господином, оценен им, и служил по чести и совести. Лиор Эли-Харта принял беглеца, приблизил и обласкал, за это Райверн был ему благодарен. Тайрад ни разу за эти годы не унизил риора упреком или насмешкой, высокородный платил господину верностью. Да, он стал хартием, Эли-Боргу этот клинок оказался не нужен. Что ж, для него нашлись ножны и рука, готовая направить острие в грудь врагу. Значит, так было угодно Богам, и роптать на судьбу и сожалеть о чем-то Райверн Дин-Кейр не собирался.
Прислужник вел посланника Эли-Харта на половину, которую издревле занимали лиоры. Райверн удивленно хмыкнул. Он ожидал, что беседа состоится в кабинете лиори, в одной из многочисленных гостиных, где угодно, только не в святая святых замка Борг. Однако прислужник не остановился, признавая ошибку, они вошли на половину Перворожденной. Взгляд Дин-Кейра прошелся по литам, застывшим изваяниями на всем протяжении его пути. В глазах воинов читалось равнодушие, и все-таки каждый повернул голову вслед горцу. Райверн не обманулся фальшивым равнодушием, он знал точно, что все эти воины без раздумий воткнут в него свои клинки, если только решат, что их госпоже угрожает опасность.
На мгновение риор подумал, уж не для того ли его призвала Альвия, чтобы после объявить, что предатель пытался напасть на Перворожденную и пал под карающими ударами ее личных стражей? Но тут же отмахнулся от этой мысли, усмехнувшись собственной фантазии. Альвия была умна, и падение с лестницы могло бы стать ее местью, но никак не нарочитое убийство. Впрочем, даже падение она не устроит… пока он является послом Эли-Харта. Однако обольщаться, что он прощен, Райверн не стал. Альвия обид не забывала, не меняла решений и разила без пощады. Если бы у покойного лиора первым родился мальчик, он не смог бы стать тверже лиори Эли-Борг, в этом Дин-Кейр был уверен. Если бы лиор был всё еще жив, он мог бы гордиться своей дочерью. Она выросла такой, какой отец хотел ее видеть.
— Лиори готова принять… вас, — сцедил сквозь зубы лит, успевший сделать доклад госпоже. — Оружие?
— У нас забрали оружие на входе в замок, — ровно ответил Дин-Кейр.
Лит продолжал сверлить взглядом высокородного, и тот раскинул руки, подчиняясь безмолвному требованию. Сноровисто обыскав гостя, его, наконец, пропустили. Райверн подавил короткую вспышку раздражения. Он тряхнул волосами и шагнул в распахнувшуюся дверь…
— Доброго вечера, высокородный риор.
И Райверн запнулся. Мягкое звучание ее голоса оказалось неожиданным. Обволакивающие нотки коснулись сознания высокородного, мгновенно проникли в поры и заставили судорожно вздохнуть. Он даже не знал, что Альвия может разговаривать… так. Она могла быть жесткой, могла быть насмешливой, могла чеканить слова, словно вбивала их ударами кнута, можно было расслышать в ее голосе звон металла, но сейчас с ним разговаривала… женщина, а не правитель. Дин-Кейр даже на мгновение зажмурился, чтобы избавиться от наваждения. Это бархатистое звучание никак не могло ни принадлежать Альвии Эли-Борг, ни относиться к нему — ненавистному предателю…
— Вы пустили корни, риор Дин-Кейр? Мне позвать лесорубов, чтобы вы могли сдвинуться с места? — насмешливо спросила Перворожденная, и Райверн очнулся.
Нет, это была всё та же Альвия Эли-Борг, и стоило взять себя в руки, чтобы не превратиться в мишень для ее острот. Жалеть его лиори не будет, скорей с удовольствием нашпигует ядом издевки.
— Благодарю за заботу, Перворожденная, — усмехнулся Дин-Кейр, склоняясь перед ней. — Лесорубы излишни, пусть спокойно спят в своих постелях.
— Замечательно, что вы бережете сон моих лесорубов, высокородный. Надеюсь, вас не расстроило то, что я не столь заботлива и помешала заснуть вам самому, — теперь ее голос звучал суше.
— Ваше приглашение — честь для меня, лиори, в любое время дня и ночи, — ответил Райверн, вновь приложив руки к груди и склонив голову.
— Вы что-то знаете о чести, риор? — язвительно спросила Альвия, но сразу же растянула губы в прохладной вежливой улыбке: — Вы ведь не обиделись на меня за этот вопрос?
— Ну, что вы, Перворожденная, какие обиды? Говорят, языком лиоров с нами общаются Боги, — учтиво ответил Дин-Кейр, чувствуя новый виток раздражения. Вечер обещал быть непростым.
