Лиор приобнял женщину за плечи и рассеянно поцеловал в макушку. Ему вдруг показались подозрения на ее счет несусветной глупостью. Ну, как эта чистая овечка могла бы оказаться в объятьях боржца? Да она бежала бы от него, призывая на голову нечестивца кару всех Богов разом. Однако разговор начал его забавлять, и Тайрад решил еще немного помучить супругу вопросами. Они толком никогда и не беседовали. Разговоры супругов сводились к его вопросам о детях, о том, не нуждается ли лейра в чем-то, еще о приемах и празднествах, на которых ей следовало явиться. Алларис же сетовала на то, что редко видит мужа, рассказывала, как любит его, иногда говорила о прочитанной книге или песне, которую ей спел бард. Да и это лиор выслушивал больше из вежливости, а сейчас ему стали любопытны его ответы.
— Значит, придворные дамы не вели с вами нескромных разговоров? — лейра отрицательно покачал головой. Тайрад поджал губы, раздумывая над следующим вопросом. Все-таки не удержался и задал тот, о котором думал изначально: — Как ты находишь риора Дин-Одела, душа моя?
Алларис была далеко от дел риората, она и представления не имела о том, что Райверн Дин-Одел уже зачислен во враги Эли-Харта. Новые вести достигали ее в последнюю очередь, даже служанки не сплетничали при лейре Харт. Ее мир был светел и спокоен, так пожелал ее супруг. Он создал себе уголок умиротворения, куда заходил, чтобы передохнуть от дел и собственных каверз. Правда, задерживался недолго, быстро уставая от этого умиротворения.
— Риор Райверн? — вновь удивилась Алларис. — Он веселый. — Она улыбнулась. — Поначалу я побаивалась его из-за шрамов и колкого языка, но риор Дин-Одел никогда не подшучивает надо мной, но всегда знает, как рассмешить. Я перестала его опасаться. Кажется, я даже шрамов его уже не вижу.
— Он вам нравится?
— Да, — чистосердечно ответила лейра, глядя на супруга открытым честным взглядом.
— Вот как, — ледяным тоном отозвался Тайрад и поднялся с места. — Тогда вам будет интересно узнать, что риор Дин-Одел оказался предателем и мерзавцем.
— Что? — потрясенно спросила Алларис. — Не может быть…
— Может! — рявкнул лиор. — Он обманул доверие своего господина. Он изгнан с земель Эли-Харта, лишен имущества и замка. И как только сей гнусный пес окажется в моих руках, я лично сверну ему шею.
Говоря всё это, Перворожденный не спускал взгляда со своей жены. Он увидел, как побледнела лейра, как схватилась за грудь, и сузил глаза.
— Что заставило вас нервничать, душа моя?
— Мне… мне не верится, возлюбленный, — призналась женщина. — Такой добрый человек, такой честный… Быть может, его оболгали? У риора были завистники, я слышала некоторые разговоры… Мой господин, умоляю вас, не делайте поспешных выводов…
— Он — лицемерная тварь! И он сдохнет! — в гневе воскликнул Перворожденный. — Как и тот, кто встанет на его сторону.
После развернулся и устремился к дверям, чеканя шаг. За спиной послышался шорох одежд и быстрые шаги. Алларис схватила мужа за локоть, но он отмахнулся от нее, не желая продолжать разговор.
— Тайрад! Я чем-то прогневала вас? Остановитесь же! Простите…
— Прочь! — рявкнул лиор и вышел в коридор, громко захлопнув дверь перед носом супруги.
До него донесся женский всхлип, но не остановил. Лиор вновь был в бешенстве. В его памяти всплыл разговор с женой, и ее стыдливость показалась вдруг лживой. Ну не может мать двоих детей быть такой наивной! И это упоминание ласк, то, как защищала лейру Харт шлюха Миалина, как рьяно встала на защиту придворной дамы Алларис — всё это вдруг окрасилось иным цветом, изменив интонацию и смысл. И то, как она побледнела, как кинулась на защиту боржца…
— Дрянь, — вздохнул Тайрад и зашагал прочь от покоев лейры Харт.
Но уже через несколько шагов остановился и мотнул головой. Нет-нет, Алларис, не Миа, с ней нельзя рубить с плеча. Он не может позволить себе обвинений без доказательств, от этого зависит намного больше, чем мир между супругами, здесь доброе отношение к нему ее родственников и множество выгодных договоров. Нет, нужно успокоиться и тогда еще раз обо всем подумать.
— У-уф, — протяжно вздохнул Эли-Харт, провел по волосам ладонью и устремился в логово колдуна, надеясь, что хотя бы тот сумеет порадовать своего господина.
Придворные склонялись перед лиором, едва завидев его, но господин проходил мимо, ни на кого не обращая внимания. Успокоиться никак не получалось. Бесило всё! Злость клокотала в нем, бурлила, требовала выхода, но обитатели Харта, словно чувствуя, что воздух вокруг Тайрада сгустился и готов полыхнуть молниями, поклонившись, спешно убирались с его пути. Никто не рискнул ни заговорить, ни пожелать господину доброго здравия.
— Трусы, — буркнул лиор.
Он скользнул взглядом по стражам, застывшим у стен изваяниями, не нашел, к чему бы придраться, махнул рукой и устремился дальше. Ему нужны были добрые вести, жизненно необходимы, и Грэйд оказался единственным, кто мог порадовать своего господина. Но чего хотелось по-настоящему, так это увидеть Райверна Кейра, растянутого на дыбе… И вот тогда бы гнев Тайрада нашел выход. О-о-о, он бы отвел душу, наслаждаясь криками боржского ублюдка. Перворожденному было, что спросить с изгнанника. Его счет рос с каждым ускользающим мгновением, и ненависть лиора тоже росла.
Тайрад даже зажмурился на миг, представляя, как клещи палача будут рвать плоть предателя, и слух заполнили стоны боли, срывающиеся с разбитых запекшихся уст.
— Унизить, растоптать, — шипел себе под нос лиор. — Оскопить блудливую тварь, ослепить, отрезать его мерзкий язык. Уничтожить!
Ах, если бы можно было воскресить его и мучить снова и снова, пока этот черный огонь ненависти, полыхающий в груди, не превратится в пепел! Но раз уж это невозможно, то повелитель Эли-Харта возьмет сполна с одного раза… Пес будет подыхать медленно, ни один день, ни два. Дольше! Как можно дольше! Кейр будет на коленях молить о смерти, рыдать, выпрашивая долгожданного упокоения, но сдохнет искалеченным уродом только тогда, когда он, Тайрад посчитает себя отомщенным. Это будет упоительно!
Гонимый своей грезой, Тайрад сбежал по лестнице вниз, даже не заметив, как оказался в подземелье. Шагнул в узкий коридор и выкрикнул:
— Грэйд!
Единственная дверь скрипнула, открываясь на призыв господина, и колдун склонился перед повелителем, пропуская его в свое обиталище. В нос лиора ударил запах крови, вызвав тошнотворный спазм. Сегодня смрад гниения показался Тайраду особенно сильным — Грэйд творил свое черное колдовство.
— Какая отвратительная вонь, — просипел Перворожденный, закрывая ладонью разом нос и рот.
— Мой господин ждет от меня добрых вестей, и я стараюсь дать их ему, — равнодушно ответил колдун.
Он прошел в узкую дверь, и лиор направился следом, но как только перешагнул порог, тут же пожалел об этом. Посреди пустой небольшой залы был начертан круг, пересеченный линиями и исписанный непонятными символами. По внешней грани круга были расставлены плошки с горящим маслом, только пламя почему-то было зеленым. В середине круга лежал мертвец. Он был облит кровью, и жуткий смрад исходил от тела, чье разложение уже бросалось в глаза.
