— Надеюсь, у тебя всё получится, Грэйд, — негромко произнес Тайрад и легко взбежал вверх по лестнице.
А совесть… Да, в его роду легко обходились без этой обузы, не желал ее нести и нынешний лиор Эли-Харт.
Глава 19
Борг затаился, ожидая новостей. Весть о том, что вернулся адер, живой и невредимый, взволновала людей, но всколыхнувшийся шепоток, промчавшись по замку, вскоре стих. Кто бы что ни думал, но всех интересовало одно — где лиори? И если риор Дин-Таль здесь, то почему не появилась Перворожденная? Разве не ее долг вернуться и покарать предателей? И отчего, когда все, кто сопровождал повелительницу Эли-Борга, мертвы, а на адере нет ни царапины? Однако никто не спешил выносить, все ждали решения Совета.
Советники лиори хранили молчание. Они выслушали Тиена, но не спешили оглашать свои мысли. Мрачноватые взгляды сошлись на избраннике Перворожденной, и он зябко повел плечами, риору было неуютно. Дин-Талю не предложили занять его место, чтобы вести беседу на равных, он остался стоять, словно обвиняемый в преступлении. Переводил взгляд с одного знакомого лица на другое, но ни в одном не увидел поддержки. Впрочем, советники сейчас были сдержаны. Адер понимал, что ситуация сложилась двойственная, и некому было выступить на его стороне, некому доказать вину или опровергнуть. Только его слово против дороги, усеянной мертвыми.
Тиен перевел взгляд на кресло, которое всегда занимала Альвия. Он прикрыл глаза и представил, что она сидит здесь и сейчас. В одном из своих строгих платьев, чья красота не в показанной роскоши наряда, а в затейливости незначительных деталей. С волосами, собранными в косу и переплетенными жемчужной нитью. Словно звезды в небесной черноте… Высокий чистый лоб пересекает венец, он почти всегда украшает чело Перворожденной.
Ее глаза, похожие на озера, подернутые ледяной коркой, смотрят спокойно и проницательно. Губы сжаты, но не плотно, в их линии нет жесткости. Она появляется, когда лиора гневается, а сейчас она просто слушает, чтобы после сделать заключение и сказать слово, которое станет последним в череде фраз ее советников. Руки покоятся на подлокотниках, и на тонких пальцах блекло светится только одно-единственное украшение — перстень власти.
«Как же тебя не хватает», — со вздохом подумал Дин-Таль, открыл глаза, и пустое кресло показалось ему разверстой могилой. Тряхнув головой, адер перевел взгляд на молчавших мужчин. Дин-Вар устремил взгляд мимо Тиена, он постукивал по столу кончиками пальцев и заговорить, по-прежнему, не спешил. Дин-Солт, напротив, смотрел на адера. Взгляд его был изучающим, словно риор советник только знакомился с избранником лиори. Дин-Фойр в задумчивости смотрел перед собой, казалось, он вообще спит с открытыми глазами, но это было не так. Тиен знал, что отсутствие внимания на лице Фойра вовсе не означает, что он пропускает слова собеседника мимо ушей. Этот немолодой риор имел отменный слух, и несведущие о его особенности, не обращали внимания на сонного советника, застывшего в уголке, болтая порой о том, о чем следовало помолчать. Узнавали о своей оплошности тогда, когда в дверях покоев появлялся Дин-Вар и начинал задавать неудобные вопросы. Потому-то Тиен был уверен, что Фойр не пропустил ни слова из того, что он рассказал.
Из всех советников только Дин-Лирн сверлил адера недобрым взглядом. Этот рьяный поборник славы Эли-Борга был известен своей непримиримостью к врагам риората. Он почитал лиоров, почти обожествляя их. Преданность Дин-Лирна лиору Бриару была широко известна, и когда Перворожденный погиб, Лирн, закрывшись в своих покоях, рыдал, как дитя. И Альвии он неплохо помогал на первых порах, пока юная лиори не окрепла. Впрочем, он скорей был не помощником, а цепным псом при Перворожденной.
Риору мерещилась измена за каждым углом. Он трясся над правительницей Эли-Борга, словно над хрустальной статуэткой. Но когда Альвия показала свою силу, Дин-Лирн стал спокойней и уже не сверлил подозрительным взглядом каждого подходившего к ней.
А сейчас перед ним стоял человек, который должен был оберегать госпожу до последней капли крови, который должен был рвать зубами ее врагов. Адер, избранник и вернейший пес — он стоял здесь, а Перворожденная исчезла бесследно. Тиену не надо было объяснять, что сейчас думает Дин-Лирн, это было написано в его глазах. Также он когда-то смотрел на отца Кейра, выкрикивая обвинение в том, что тот породил убийцу.
Дин-Таль едва заметно усмехнулся, опять время возвращает его назад. Наверное, Боги и вправду не забывают того, что творят их дети и однажды требуют ответить за грех юности. Когда-то Дин-Кейр стоял перед Альвией и пытался доказать свою невиновность, а сейчас он, Тиен Дин-Таль, стоит перед Советом и ждет их решения. И, судя по взгляду Лирна, верить ему не спешили. Да и остальные были слишком задумчивы для людей, которые, выслушав рассказ свидетеля, преисполнились праведным негодованием. Никто не спешил отдать приказ о том, что названные предатели были схвачены и доставлены на допрос.
Совсем, как тогда, когда на юнца, только входившего в силу, повесили всех собак и успокоились, не удосужившись вникнуть в произошедшее. Зачем? Сама Альвия обвинила Райва. Она застала его над телом — разве это не прямое доказательство? А как попал предатель в угодья? Конечно, его провел сообщник. С ним вдвоем они и убрали стражу, чтобы ворваться и убить лиора. Зачем Кейр избавился от сообщника? Тоже понятно, чтобы отвести от себя подозрения, но Перворожденная не позволила ему сделать это. Как хороша была та версия, как складно звучала! И в нее поверили.
А теперь не верили адеру, который еще недавно был для всех самым желанным кандидатом в избранники лиори. Давно ли они все сидели за этим столом, и советники дружелюбно подтрунивали над счастливым влюбленным, который наконец-то дождался законного единения с госпожой? Каждый из них был на его стороне. А что теперь?..
— И все-таки ваш рассказ кажется мне странным, риор Дин-Таль, — заговорил Дин-Фойр.
— Да что там странным?! — воскликнул Дин-Лир, вскакивая с места. — Это какая-то чудовищная чушь! Выкрали в начале нападения, держали в плену, опаивали дурманом… Как вообще может такое быть? И, главное, зачем?!
Тиен поднял глаза к потолку и коротко вздохнул. Он не спешил рассказывать всю историю сразу, понимая, как нелепо будут звучать его обвинения. Адер надеялся, что им хватит уже услышать имя Тьера, чтобы начать расследование, а все нюансы он бы еще успел рассказать, однако это была слабая надежда, и она не оправдалась.
— Да, друг мой, — заговорил Дин-Вар. — Мы все знаем вас и уважаем. Никто и никогда не смел обвинить вас в вероломстве или клевете, но сейчас ваша история звучит крайне неубедительно.
— Я так понимаю, заговорщика никто арестовывать не собирается, — хмуро заметил Тиен.
— Видите ли, риор Дин-Таль, — растягивая слова, произнес Дин-Солт, — мы не можем принимать решения, пока не узнаем всего. Мне кажется, что вы еще не всё рассказали. Если вам есть, что утаить, это порождает новые вопросы и недоверие. Вы не можете этого не понимать.
— Да, я тоже уловил недосказанность, — согласно кивнул Дин-Фойр.
