— Да уж, какие могут быть сложности, — буркнул Дин-Лирн.
Ирэйн сцепила пальцы, уместив руки на поверхности стола, на лице ее появилась мученическая гримаска, однако лейра заговорила:
— Высокородные риоры, вы можете осуждать меня… Возможно, я дурная дочь, но… Когда я покидала Боргадин, там царило уныние. Я скорбела по своему отцу, но матушка превратила замок в склеп. Ее причитания и слезы преследовали, не давали передохнуть. На душе было невыносимо тягостно в те дни, и когда меня привезли в Борг, я впервые вздохнула полной грудью. Этот замок стал для меня родным домом за эти годы. А страх того, что я вновь увижу матушку в тоске и слезах, удерживал меня вдали от нее все это время. Не скажу, что я скучала по Боргадину, и, наверное, если бы риор Дин-Дорин не пожелал познакомиться со своей тещей, я бы отправилась сразу в Дорин. Но Лотт сказал, что я должна представить его лейре Борг, что он хочет преподнести дар в благодарность за то, что она подарила ему супругу. И мы, испросив позволения у лиора Эли-Харта, отправились в Эли-Борг.
— Почему он дал вам в сопровождение своих риоров? — Дин-Вар был по-прежнему доброжелателен, и невозможно было понять, осуждает ли он лейру за ее откровения, или нет. — Насколько нам известно, риоры Дин-Мар и Дин-Гирк являются приближенными Перворожденного.
Лейра Дорин перевела на него взгляд.
— Должно быть, лиор опасался за жизнь своего племянника, — ответила она. — Произошло неслыханное, напали на лиори Эли-Борга, напали не ее земле. Так подло! — голос Ирэйн зазвенел от негодования, однако лейра взяла себя в руки. — Перворожденный хотел защитить Лотта, думаю, в этом дело. — Вдруг растерянно улыбнулась и пожала плечами: — Я не знаю, высокородные риоры. Помыслы лиора мне неведомы, я могу лишь предполагать.
— Вы совершенно правы, — согласно кивнул Дин-Фойр. — Нам неведомы помыслы властителей. Так как же прошла ваша встреча с матушкой?
Ирэйн отвернулась от советников, она прикусила нижнюю губу и нервно потерла ладони. В этом жесте не было притворства, лейра и вправду не хотела рассказывать о том, что разругалась со своей родительницей. Да и причина ссоры была ей неприятна. Знали ли высокородные риоры, какую постыдную тайну скрывала за стенами своего замка лейра Борг? Нет, Ирэйн не опасалась за честь матери, но она переживала, что тень от морального падения ее родительницы падет и на дочь. В Эли-Борге не любили разнузданности, а лейра Борг позволила себе порочную связь. И не просто связь! С мужланом!!!
— Лейра Дорин, отчего вы не можете дать нам ответ на такой простой вопрос? — прищурился Дин-Солт. — Что сковывает ваши уста?
— Может, вы попросту не знаете, как поживает ваша матушка? — нахмурился Дин-Лирн.
— Я знаю! — воскликнула Ирэйн. — Матушка цветет, словно весенний первоцвет. Уныние и траур позабыты. Лейра Борг пребывает в добром здравии и отличном расположении духа, — последняя фраза вышла язвительной.
Дин-Вар и Дин-Фойр переглянулись. Это не укрылось от лейры Дорин, и она сразу же пожалела о своей горячности. Однако слово уже было сказано, и повторно произнести его даже с фальшивым почтением уже не выйдет.
— Кажется, вы не рады тому, что ваша матушка перестала лить слезы, — заметил Дин-Солт.
— Нет, не так, — с досадой произнесла Ирэйн. — Я рада, что матушка больше не похожа на живой призрак, и ее стенания не разносятся по коридорам Боргадина.
Архон! Зачем столько яда? Неужели так сложно сдержаться и изобразить хотя бы толику радости от встречи с матерью? Альвия любила свою мать и боготворила отца. Ее почитание своих родителей всегда вызывало уважение боржцев, зачем же ей, Ирэйн, портить о себе впечатление из-за распутства родительницы? Глупо…
— Как долго вы находились в родовом замке? — более сухо осведомился Дин-Вар.
Ирэйн едва не скрипнула зубами. «Приличия велят вам пробыть в родовом замке более двух дней», — вспомнила она наставления Тайрада. Три дня… Надо сказать, что находилась в замке три дня. А если проверят?
— Сутки, — произнесла лейра Борг, вновь решив быть правдивой. — Даже меньше. Мы приехали днем, а уехали уже следующим утром.
Брови Дин-Солта удивленно приподнялись. Дин-Лирн, усмехнувшись, протянул:
— Н-да-а… Велико же почитание женщины, выносившей и родившей вас, благородная лейра.
— Лейра Борг вас изгнала? — с участием спросил Дин-Фойр.
— Н-нет, — нехотя ответила Ирэйн.
— Значит, вы куда-то спешили? — поинтересовался Дин-Вар.
Конечно, спешила! Спешила с тех пор, как проклятая кузина отправилась из Фариса в приготовленную ей ловушку!
— Лейра Дорин, — напомнил о себе Дин-Вар. — Какая нужда погнала вас из родного дома, где вы не были четыре года?
— Распутство! — выпалила Ирэйн. — Меня изгнало из стен родного дома распутство его хозяйки. — Она прикрыла глаза, выдохнула и продолжила более спокойно. — Я застала свою мать в объятьях любовника. Прямо в замке, на костях моего отца! Я не смогла вынести подобного надругательства над честью риора Дин-Борга и покинула Боргадин.
— Кхм…
Дин-Солт посмотрел на Фойра, но тот остался спокоен, Дин-Вар тоже не спешил негодовать. Даже Дин-Лирн не ударил кулаком по столу. Ирэйн переводила взгляд с одного риора на другого и не понимала, почему первые стражи нравственности Эли-Борга не побагровели в негодовании.
— Вы не находите это предосудительным? — возмутилась лейра Дорин.
Риоры промолчали, только Дин-Солт неопределенно пожал плечами, да Дин-Лирн, отвернувшись, тихо хмыкнул. Зато Дин-Вар снова улыбнулся с прежней доброжелательностью.
— Стало быть, лейра Дорин, вы осуждаете связь, в которую может вступить женщина, не будучи замужем? — полюбопытствовал он.
— Разумеется! — воскликнула Ирэйн. — Это же так низко, так отвратительно! Я порицала и буду порицать таких женщин. Кто, как не благородная лейра, должна блюсти честь своего рода?
— Значит, вы неприязненно относитесь к женщинам, чью опочивальню посещает мужчина, не являющийся ей мужем?
— Я только что ответила — да, — лейра Дорин в недоумении посмотрела на советника.
— Кем бы ни была эта женщина? — вкрадчиво продолжил Дин-Вар.
— Да.
— Хоть ваша родная матушка, хоть лиори — ваша госпожа и благодетельница?
— Разумеется, — твердо ответила Ирэйн и поперхнулась, осознав смысл вопроса.
— Стало быть, вы считали Перворожденную недостойной женщиной?
Взгляды четырех мужчин впились в лейру. Она поежилась и судорожно вздохнула, заметив, как ладонь Дин-Лирна, лежавшая на столе, сжалась в кулак.
— Опять подыскиваете слова, лейра Дорин? — приподнял брови Дин-Фойр.
— Быть может, следствием этого убеждения стала уверенность в том, что лиори Альвия не по праву занимает трон Эли-Борга? — и вновь в тоне Дин-Вара не было ни раздражения, ни подозрительности, только учтивый интерес, словно он вел беседу в одной из многочисленных гостиных Борга.
