— Ни в чем, душа моя, — лиор опустил сына пол и сжал плечи жены. После коснулся ее лба губами, затем щеки и третьим поцелуем задел уголок рта.
Женщина охнула и покосилась на мальчика. Это позабавило Тайрада. Он провел тыльной стороной ладони по щеке жены, поймал ее восторженно удивленный взгляд и присел на кушетку, на которой до этого сидела лейра Харт. Служанка, исполнявшая любовную песню, всё еще стояла, замерев в поклоне, и господин ей милостиво кивнул. Затем поманил жену, указал ей на место рядом с собой, улыбнулся сыну, и когда тот подошел, поднял к себе на колени.
— Где Эймис? — спросил счастливый отец семейства.
— Эймис отдыхает, — ответила Алларис. — Ее ночь была неспокойной, выходит новый зубик.
— Хорошо, не будет тревожить дочь, — не стал спорить Тайрад. Он посмотрел на служанку и указал на скамеечку, на которой она сидела до этого: — Сыграй нам что-нибудь.
Девушка поклонилась и вновь взяла в руки вертай. Лицо лиора вновь озарилось улыбкой, и он повернул голову к жене.
— Как проходит твой день, душа моя. Не желаешь ли прогуляться со мной?
— Да! — воскликнул Тайрэн.
— Это было бы чудесно, — искренне обрадовалась лейра Харт.
— Тогда не станем откладывать. Вели принести для Тайрэн одежду потеплей, и пусть спускается с нянькой к конюшням. Мы вскорости догоним их.
Алларис удивленно взглянула на мужа.
— У вас ко мне какое-то дело, возлюбленный?
— Возможно, — улыбнулся лиор.
Нет, он не собирался сейчас идти ни на какую прогулку, это решение появилось спонтанно. И сияние в глазах лейры Харт пробудило в Перворожденном еще одно неожиданное желание. Впрочем, почему неожиданное? Разве не собирался он быть с женой ласковей? Почему бы и не сейчас, когда на душе его легко, и тревоги не омрачают настроение? Да и пора бы уже превратить скромницу в настоящую женщину. Сколько можно искать на стороне то, чего не может дать ему супруга? Пришло время и Алларис познать прелести настоящей страсти.
С этими мыслями Тайрад наблюдал, как мечется его супруга по покоям, раздавая распоряжения. Бросил взгляд на сына, подпрыгивающего от нетерпения, и самодовольство лиора отразилось на его лице очередной покровительственной улыбкой. Мысли Эли-Харта уже умчались в иную сторону от прогулки, и предвкушение вызвало легкое возбуждение.
Вскоре Тайрэна увели. Алларис отправила прочь прислугу и развернулась к мужу, готовая внимать ему. Лиор дождался пока закроются двери и поднялся с кушетки. Он неспешно приблизился к супруге, рывком привлек ее к себе и впился в губы. Лейра Харт, ошеломленная напором, ненадолго застыла в руках Перворожденного, чутко прислушиваясь к тому, что он делает. И когда Тайрад потянул подол платья вверх, женщина… испугалась.
Она не привыкла к такому вниманию супруга, не видела радости в его страсти, не познала наслаждения. Всё, что имела за душой женщина — это правила и догмы, вбитые ей в голову строгими учителями. И никто из них не сказал, что близость супругов может происходить не только в спальне под покровом ночной темноты. И сам ее супруг не спешил что-то менять в мировоззрении своей жены. Напротив, он тщательно поддерживал и одобрял багаж знаний, привезенный Алларис из родного дома. А сейчас, когда губы лиора блуждали по шее женщины, оставляя дорожку влажных следов, в душе лейры родился бурный протест.
Она зажмурилась, пытаясь увернуться от страсти мужа, уперлась ему в грудь кулаками и вскрикнула:
— Что вы делаете?!
Тайрад отстранился. Взгляд его затянуло поволокой, дыхание стало тяжелым, и в глазах отразилось непонимание. Наверное, впервые за все супружеские годы он по-настоящему желал близости со своей женой. И сейчас не мог сообразить, отчего на ее лице застыл испуг, и сопротивление становится всё ожесточенней. Наконец, очнулся от собственных желаний и понял ошибку. Да, с Алларис нужно иначе…
— А что я, по-твоему, делаю, душа моя? — спросил он с улыбкой, взяв лицо жены в ладони.
— Вы… вы меня домогаетесь, — в голосе лейры проскочило возмущение.
— Я твой муж, ты моя жена, разве это не лучший повод для… домогательств? — усмехнулся Тайрад.
— Но сейчас день! И мы не в опочивальне…
— Разве для любви возможны границы? — помимо воли и желания быть терпеливым, лиор ощутил первый укол раздражения. — Если дело в месте, мы можем перейти в опочивальню.
— Но сейчас день! И наш сын, он ведь дожидается нас…
— И ты сама затягиваешь время нашего отсутствия. Алларис, — Эли-Харт вновь обнял жену за талию и притянул к себе: — Дорогая, разве не долг жены доставлять радость мужу?
— Вы говорите о детях, возлюбленный? — настороженно спросила женщина. — Я готова родить вам еще десять детей и принять ночью, потому что иначе чрево мое останется пустым…
— Чрево? — переспросил Тайрад. — Чрево?! То есть ты готова терпеть мои притязания только для того, чтобы твое чрево наполнилось?
— Но ведь ради того всё и происходит! — возмущенно воскликнула женщина. — Вы взяли меня в свой замок для того, чтобы я рожала вам детей! И я приняла ваше желание, потому что полюбила вас! Любовь соединяет мужчину и женщину для того, чтобы они создали союз, итогом которого станет продолжение мужчины, подаренное ему его женщиной. Только так и не иначе. Боги устроили нашу жизнь мудро. Они сводят живых тварей для того, чтобы жизнь на земле не угасла. И именно для этого пары всходят на ложе. В иное же время они наслаждаются иначе, люди находят радость в обществе друг друга. А соитие ради соития — постыдно и грязно! Если бы вы возжелали другую женщину, кроме своей жены, вы были бы… преступником! Но вы ведь не такой, мой возлюбленный, — она накрыла грудь лиора ладонями и заглянула в глаза: — Вы чистый и честный. Я знаю это, потому что знаю вас, Тайрад. Иного я бы не смогла полюбить.
Эли-Харт поперхнулся. Он хмыкнул, попытался сдержаться, но уже через мгновение заходился от истерического хохота. Чистый и честный?! Она знает его? Его?! Да что знает эта клуша, живущая, словно цветок в оранжерее?! Что она знает о зимних вьюгах, о ливне, о граде, о палящем солнце? Что может знать о жизни цветок, распустившийся в оранжерее?! Это он, Тайрад, он столько времени ухаживал за этим растением, удобряя его светлыми сказками и увлажняя иллюзиями. Он оберегал цветок от суровой правды, царящей за дверями ее покоев, а оказывается, она знает своего мужа?!
— Отчего вы смеетесь? — обиженно произнесла Алларис. — Что так развеселило вас? Что я неверно сказала?
— Всё! — воскликнул Перворожденный. — Ты сказала неверно всё, кроме единственного — я действительно привел тебя в свой замок рожать детей. И ты с этим успешно справляешься, моя ненаглядная несушка. Только теперь я хочу видеть в тебе еще и женщину. Женщину, понимаешь? Ты мечтала о ласках, и я готов дать их тебе. Пора бы уже узнать, сколько радости может принести соитие ради соития.
Он подхватил жену на руки и отнес ее к кушетке.
