— Нет. Гончие — это безвредные духи. Тайрад как-то рассказывал. Они просто тащатся позади, и чародей смотрит их глазами. Не знаю, может ли слушать, но Эли-Харт быстро находит тех, за кем посланы гончие. Если бы эти духи могли как-то изводить «дичь», Тай непременно бы похвастался. Да и погоня бы уже нагнала нас раз двадцать, я говорил тебе об этом. Я опасался, что мы и досюда не сможем добраться, однако Эли-Борг все ближе, а погони так и нет. Хотя, зная, насколько ему важно не подпустить тебя к границам твоего риората, на нас должна идти полноценная облава. Но… — он развел руками, и лиори вновь кивнула, соглашаясь.
Они замолчали и погрузились в размышления. Альвия поглядывала на Райверна, но не спешила заговорить, молчал и Кейр. Он не сводил взгляда с Савера, покусывал в задумчивости губы и хмурился.
— Гончих нет, иначе наш путь стал длинней и трудней, — наконец произнес риор. — Колдун не отправил их, это уже давно ясно. Но Тайрад не мог отпустить нас. Раскаяние и смирение никогда не было в числе добродетелей рода Эли-Харт. Как и все барышники, они ценят только выгоду и тяжело переживают ее утрату. Он бы скорей сожрал собственную руку, чем позволил жертве многолетних интриг вернуться домой и испортить ему все дело. Значит, они с Грэйдом замыслили иную пакость. Меня им не достать, хоть я и остался без рода, но кровь от этого водой не стала. Я потомок одного из высоких родов, и чарам поддаюсь плохо. В тебе кровь не просто высокого рода, в тебе кровь властителей, и это делает тебя неуязвимой для колдовства.
— Да, — улыбнулась Альвия.
— Если исходить из того, что я узнал у дайр-имов, то наша устойчивость к чарам — это следствие отказа от собственной волшбы. Подземный народ так защитил себя, но с присущим ему благородством подарил защиту и от собственной силы. А Савер — смерд. Ему не дан такой дар, как риорам. Он подвержен чарам. И его приступы, не имеющие под собой основания, могут быть только наведенными. Если бы это была хворь, как мне думалось, она была бы постоянна. И ты права, чем больше времени проходит, тем сильней это заметно. Значит, немощь Савера — дело рук Грэйда, только какова цель? Измотать и лишь нас третьей пары рук?
— Пф, Райв, — фыркнула Альвия. — Не огорчай меня, ты так уверенно продвигался к итогу размышлений, и вдруг решил свернуть на ложную тропу. Хватит прятаться от очевидного. В том, что происходит, нет вины Савера, значит, и тебе не в чем разочаровываться. У тебя достаточно частей в этой мозаике, и ты уже сделал правильный вывод, так озвучь его.
Риор протяжно вздохнул, взглянул на лиори и негромко произнес:
— Я не допущу этого, обещаю. Даже если это будет Савер. Они не доберутся до тебя.
— Ему нужна помощь, Райв, — произнесла Перворожденная, глядя на прислужника. — Сильный чародей, но я не знаю таких в Эли-Харте, только в Эли-Борге. Лучший из них служит мне, но до него еще нужно добраться. Ферим смог бы помочь Саверу. Но… — Она повернулась к Кейру. — Мы не знаем каков итог преображения. Участь Савера незавидна и печальна. Чтобы с ним не происходило, но его лишают собственной сути. Однако это не все, мы также не знаем, когда преображение будет закончено, за последние дни приступы участились, он все больше сдает. Остается только надеяться, что бедняга дотянет до Эли-Борга, тогда я забрала бы его с собой. Но ведь без тебя он не пойдет, так? — Райверн, молча, смотрел на Перворожденную. — А тебя я с собой не зову, Райв. Мое желание осталось прежним, ты должен уйти, не пересекая границу моего риората. И я прошу тебя не сопротивляться и не перечить. Можешь договориться со своим прислужником о месте вашей встречи, и он отправится туда, как только будет исцелен. Обещаю, что по его следу не пойдут мои люди. Я дам ему уйти, не обнаружив твоего пристанища. После…
Райверн усмехнулся и покачал головой. Альвия болезненно поморщилась.
— Я ничего уже не могу изменить, Райв, ты это знаешь. Сейчас, после размышлений о заговоре и предателях, я могу признать и даже покаяться, что клятва была дана поспешно, в порыве гнева и отчаяния. Но она прозвучала, и твое имя было названо. Закон обязывает меня исполнить ее. И как бы там ни было, но вина на тебе есть, и это не тоже не изменить. Вольно или невольно, но ты стал проводником убийцы. Я накажу тех, кто помог устроить то покушение, но… Тебе стоит уйти раньше, чем я вернусь в Борг.
— А Дин-Таля? Его накажешь? Он ведь был свидетелем разговором и ничего не сделал, чтобы предотвратить мое посредничество. И он видел, как Ройф потащился за мной, я его обнаружил только когда подходил к половине господина.
— Как можно было не услышать шагов? Он же не летел по воздуху, — сухо заметила Перворожденная.
Райверн хмыкнул и поднялся на ноги. Он потянулся, после передернул плечами и подошел к лиори. Опустился перед ней на колени и заглянул в глаза:
— А как ты думаешь, умная женщина, о чем думает юноша, сгоравший долгие годы от любви и вдруг узнавший, что любим и может верить в свое счастье? Я витал в облаках, думал только о нашей прогулке и млел от воспоминаний о поцелуях. Вот что занимало мои мысли, и согласие Ройфу я дал только для того, чтобы он побыстрей отвязался от меня. Я бы и с Талем не разговаривал и уединился и предался своим грезам, но я почитал его за брата, потому не хотел, чтобы промеж нас была неприязнь. Мы, конечно, давали клятву остаться друзьями, кого бы ты ни выбрала, и не лезть поперек, даже если счастливец будет в итоге отвергнут, чтобы не породить злобу в сердце. Еще одна юношеская блажь, но тогда мне это казалось правильным. Просто я верил в дружбу и готов был смириться со своим проигрышем. Я ведь не его вязал по рукам и ногам, а себя, чтобы не сорваться и не натворить бед. А вышло… — риор вновь невесело усмехнулся. После прищурился и повторил вопрос: — Так что ты скажешь Тиену? Если считать виновным меня, то его вина имеет ту же меру, что и моя. Не остановил, не воспротивился, не сообщил, что изменник в поместье и направляется к лиору.
— Но провел убийцу все-таки ты, — глухо ответила лиори.
Райверн откинул голову и негромко рассмеялся. Смех вышел издевательским, и Альвия поморщилась.
— Ты ведь просто не хочешь признать его вину, — язвительно воскликнул Кейр. — Каково это осознать, что из двух виновных ты выбрала нелюбимого и обрекла на смерть того, к кому потянулось твое сердце? Скажи, Али! Таль — умница, он избавился от счастливого соперника, занял его место и остался чистым. Его трусость и подлость отправили меня в изгнание, лишили единственной возможности оправдаться. И теперь он твой избранник, а я должен опять бежать.
Перворожденная вдруг зло сверкнула глазами, выставляя между собой и Райверном незримый щит.
— А что бы он мог сказать? Я стал свидетелем того, как Ройф попросил, а Кейр согласился? Что могло изменить его свидетельство? Сложно осуждать его за то, что не полез под горячую руку…
— Да брось, Али, ты, конечно, политик и можешь выворачивать наизнанку то, что лежит на поверхности, лишь бы показать приглядным боком. Сейчас ты стоишь перед дилеммой: признать вину за Талем, или закрыть на нее глаза. Ты спала с ним несколько лет, возвысила, выбрала и огласила имя принародно. Слово лиори неоспоримо. Это общеизвестно, и значит, Таль остается твоим избранником, если выжил, конечно. Но если ты посмотришь правде в глаза, то увидишь: он разделил со мной степень ответственности за то, что Ройф добрался до господина, его молчание повлекло намного больше бед, чем моя разрушенная жизнь. Я лишился дома, семьи и будущего. Но если бы он все-таки рассказал, как обстояло дело, ты бы знала, что Ройф был уже в поместье, когда подошел к нам. Значит, кто-то помог ему пройти мимо стражи. Это раз. Ройф пришел именно ко мне, то есть знал, что я уже обладаю доверием лиора, и меня он примет, несмотря на позднее время. То есть кто-то сообщил ему, что господин меня приблизил — это два. Ройф уговаривал меня не пять минут, ушло от четверти часа до двадцати минут. Примерно. То есть я не был настроен слушать его. И первый вопрос, который задал: «Что ты тут делаешь, и как прошел в поместье?». То есть я не откликнулся с готовностью, а добавив то, что я не звал с собой ублюдка, выходит, я не ожидал его и дружеских чувств не питал — это три. Ну и еще: если бы я задумал предать господина, я бы не встречался с ним при свидетеле. Это четыре. Но результатом его молчания стало то, что настоящий предатель не был найден, и Тайрад довел свою интригу до успешного завершения. Ты сама сказала, что корни заговора уходят в прошлое. И если бы не я, мерзкий предатель и убийца, ты бы сейчас уже покоилась в склепе, а Ирэйн могла натягивать твой венец. Молчание — какая мелочь! Но каков его итог. Так что ты скажешь Дин-Талю, своему любовнику и будущему мужу, от которого собираешься рожать детей?
