Он слышал, что самки меньше взрослых самцов, и, глядя на то, что вышло к ним, Тьенер точно знал, что с главой семейства он встретиться не хочет совершенно. Эта особь достигала груди риора, стоявшего прямо, а высокородный был великаном. Высоким, массивным, как и все высокородные, а самка достигала его груди. Каким же тогда должен быть самец?! Прислужник облизал губы, продолжая рассматривать рандира.
Она была поджарой, с приземистым задом, увенчанным коротким хвостом, достигавшим середины задних лап. Их нижняя часть была длинной, и, глядя на задние конечности, было легко понять, откуда у этих тварей такая прыгучесть. Благодаря тому, что кожа рандира была лишена шерсти, можно было легко разглядеть литые мускулы, перекатывавшиеся при каждом шаге. Ступала самка мягко, низко пригнув квадратную голову с небольшими округлыми ушами. Она скалилась, демонстрируя крепкие острые зубы, и, оценив их, прислужник подумал, что плащ на руке хозяина ей не помеха, самка легко может откусить человеческую конечность вместе с плащом. В свете факелов ее черные глаза поблескивали, в них отражались всполохи огня, и оттого казалось, пламя танцует в черных провалах глазниц.
Рандир обошел противника, не спеша нападать, словно оценивая, что может противопоставить ей человек с единственным клыком в руке. Наконец, припала на мощные когтистые лапы и сделала первый шаг к высокородному. Он пригнулся, выставил перед собой руку, обмотанную плащом, перехватил удобней нож и плавно ушел в сторону, сбивая самке линию нападения.
— Тьен, если кинется к тебе, тыкай ей в морду факелом, не вздумай хвататься за оружие.
— Д…да, хоз…зяин, — прислужник с удивлением обнаружил, что зубы его выбивают дробь.
— Не трусь! — рявкнул риор.
— Я оч-чень стараюсь, — честно ответил Тьенер и крепче сжал факел.
Отряд не сразу заметил, что Дин-Брайс исчез, им было не до этого. Однако привычка повиноваться сыграла им на руку, и ратники перестали бестолков крутить головами, пропуская броски зверей. Их действия стали более четкими, и в упорядоченных движениях стал заметна слаженность нападения рандиров. Даже удалось сосчитать, что слева нападет четверо, справа трое. Еще двое умчались за лошадью павшего товарища, и последний, оттащив труп с перегрызенным горлом, остался сторожить добычу, уже не принимая участия в охоте. И, наверное, люди уже успели бы уменьшить число атакующих рандиров, если бы не их лошади…
— Держи! — орал Альтор, тот самый ратник, который высмеивал следопыта. — Лагер держи кобылу!
— У меня всего две руки! — зло отвечал факельщик, пытаясь обуздать собственного коня.
— Фил, в глаз целься! — кричал Гирен, отмахиваясь факелом от подскочившего хищника.
— Да если бы я мог! — в запале воскликнул парнишка, растерявший страх в запале схватки. — Моя лошадь не дает!
Спешиваться было поздно, иначе отряд рисковал остаться без скакунов вовсе, и воины продолжали сражаться с рандирами и собственными лошадями. Первым не выдержал лучник Стьен. Бросив повод своему факельщику, он соскочил на землю, опустился на одно колено и замер, ожидая нового появления зверей.
— Лови, тварь! — заорал Стьен, выпуская стрелу.
Она сорвалась с тетивы, помчалась навстречу рандиру и впилась в брюхо, взвившегося вверх хищника. Зверь отчаянно завизжал и свалился на землю, часто и тяжело дыша.
— Наконец-то! — в очумелом восторге закричал Филис.
Его стрела улетела мимо, лошадь опять не дала прицелиться.
— Давай, как он, Фил, — воскликнул следопыт. — Кидай мне повод, авось, отобьемся!
— Ага, — кивнул парень и спрыгнул с седла, забыв отдать повод Гирену.
Его кобылка, ощутив свободу, рванула с места, снесла собственного седока и умчалась в темноту. Филис повалился лицом на землю и затих. И все-таки кобыла спасла человека, один из оставшихся двух рандиров справа рванул следом за лошадью.
— Пропала лошадка, — машинально произнес следопыт и позвал: — Фил! Фил, ты живой?
Парень не ответил. Оставалось надеется, что кобыла просто оглушила его.
— Есть! — заорал Грив. — Прямо в раззявленную пасть!
— А-а-а! — надрывный крик боли прилетел с самого конца — факельщик Стьена исчез в темноте, утащенный одним из рандиров.
Следом заржала осиротевшая лошадь, ей в горло вцепился второй хищник.
— Сколько осталось? — задыхаясь спросил Лагер.
— Один слева, — ответил Альтор и сплюнул на землю густую слюну. — Еще старшая самка.
— А где риор? Где хозяин?
Ратники завертели головами, но хозяин и его верный прислужник исчезли.
— Нами прикрылся? — ни к кому не обращаясь, зло спросил Бойт.
— Вроде там лошади надрываются, — один из факельщиков указал рукой в сторону кустов слева. — И рычали вроде.
— Может жрут сбежавшую кобылу?
А потом снова заржала лошадь, теперь Трена, уже опустившего лук. А потом вернулся тот, который утащил факельщика Стьена. Он бросился на воина, стоявшего на земле, и среди ратников началась сумятица, заставив их позабыть о хозяине и его прислужнике.
— Хозяин!
Риор не ответил. Он вывернулся из-под тяжелого тела рычавшей самки, откатился и едва успел подняться на ноги, как она снова прыгнула на него. Брайс вскрикнул, когда зубы рандира в очередной раз пропороли ткань плаща насквозь. Он уже напоминал измочаленную окровавленную тряпку, но все лучше, чем голая рука в пасти злобной твари. Риор махнул второй рукой, метясь в глаз, почти попал, но теперь увернулась она.
Противники замерли на мгновение, с ненавистью глядя друг на друга. Тьенер зажмурился, а когда открыл глаза, самка завалила риора и нависла сверху, метясь в горло. Дин-Брайс упирался окровавленной рукой в нижнюю челюсть рандира, натужно рыча в попытке оттолкнуть зверя, но самка казалась сильней. Она продолжала давить, и риор уперся в нее обеими руками. Прислужник поискал взглядом нож, но не увидел его, хозяин потерял клинок в схватке.
— Боги, — выдохнул Тьенер. — Боги!
Он отчаянно зажмурился и бросился к хищнику, завопив, что есть силы. Самка дернулась, давление ослабло… Рука риора опустилась на траву, нашарила нож, пальцы сжали рукоять, и он ударил.
— Пошла вон, тварь! — орал прислужник, колошматя догорающим факелом хрипящего рандира, из нижней челюсти которого торчала рукоять ножа.
Туша потяжелела, осела и придавила риора. Не заметив этого, Тьен продолжал бить по сдыхающей самке факелом.
— Дурак! — прохрипел Дин-Брайс. — Сними с меня эту дрянь.
Прислужник нанес еще один удар и замер, пытаясь осознать приказ. Наконец, очухался, охнул и вцепился в голову рандира. Пыхтя и причитая, он стащил самку с хозяина и уставился на залитого кровью риора.
— Подрала, — в священном ужасе прошептал Тьенер.
— Это ее кровь, болван, — ответил Брайс, с наслаждением втягивая воздух полной грудью. — У меня рука изгрызена, еще за плечо цапнула. Может, еще где, я пока не понимаю.
