Прислужник посмотрел на рукоять ножа, торчавшую из нижней челюсти зверя, судорожно вздохнул и перевел взгляд на хозяина. Тот сел и поморщился, оценивая свое состояние.
— Вроде живой.
— Живой, — поддакнул прислужник. И повторил уже с причитанием: — Живо-ой!
— Замолчи, — отмахнулся Дин-Брайс, поднимаясь на ноги. — Надо посмотреть, что с остальными.
Они прислушались, из-за кустов все еще слышались крики и суматошное ржание лошадей. Риор покачал головой, надеясь, что хотя бы половина его отряда уцелела. Он поднял голову кверху и подумал, что в распадке беглецов нет и не было. Они не пошли бы этой дорогой, ни за что не пошли, потому что только полоумный останется на ночь в этом лесу. Усмехнувшись собственной оценке своих действий, высокородный бросил последний взгляд на труп рандира и первым направился туда, где продолжали отбиваться его люди.
Жеребца он пока отвязывать не стал, только похлопал того по шее и пошел дальше. Тьенер спешил сзади, он опасался отстать от хозяина, на которого смотрел теперь с восторженным трепетом. Прислужник готов был вцепиться в руку риора, как дитя в руку матери, но выслушивать брань не хотелось, поэтому Тьен оставил свое желание при себе.
Они вывернули из-за деревьев и остановились, рассматривая, как выжившие в озверении от страха и крови истязают издыхающего рандира. Дин-Брайс оценил беглым взглядом количество ратников, после посмотрел на трупы нескольких рандиров и удовлетворенно кивнул — справились.
— Хватит! — гаркнул он.
Воины, стоявшие на земле, остановились и ошалело взглянули на хозяина. Тот прошел к ним, взглянул на месиво, в которое превратили зверя.
— Что с Филом? — спросил высокородный.
Парень сидел на земле и мотал головой. Гирен топтался рядом, удерживая в поводу свою лошадь.
— Кобыла пришибла маленько, когда деру дала, — ответил следопыт. — А так ничего, целый.
— Сколько человек осталось без лошадей? — кивнул Гирену, спросил риор.
— Один, — ответил Альтор. — Когда Трена стащили, его коня успели перехватить.
— Хорошо, Фил едет с Гиреном, они оба легкие, — велел Дин-Брайс. Он вновь оглядел людей, на мгнвоение поджал губы и приказал: — Убираемся отсюда. Нужно покинуть территорию этого семейства.
— Еще самка где-то, — напомнил Альтор.
— В Архоне самка, — проворчал Тьенер. — Хозяин ей нож в глотку воткнул. За кустами валяется.
— Остальные должны уйти, они неплохо поохотились, — подал голос мрачный Лагер.
— Прям ножом? — округлил глаза Филис, но сейчас его любопытство вызвало только раздражение.
Риор махнул рукой Тьену, и прислужник послушно поспешил за хозяином. Они подошли к взволнованным лошадям. Брайс отвязал жеребца первым, забрался в седло и погладил коня по шее. Тьенер отвязал свою лошадь. Та дернулась, едва не вырвав повод из рук своего всадника. Прислужник немного утихомирил кобылку, уже сел в седло, когда за кустами раздался шорох. И без того перепуганная лошадь взвилась на дыбы, чуть не скинув со спины седока, а еще через мгновение Тьен пожалел, что не скинула, потому что лошадь понеслась в заросли, не слушая своего всадника.
— В Архон! — в сердцах рявкнул риор, подстегнул жеребца и помчался следом, успев крикнуть воинам: — За мной! — Остатки отряда погнали лошадей за высокородным.
Тьенер отчаянно бранился. Ветки хлестали его по лицу, и очумевшей от страха кобыле до этого дела не было. Она несла седока, ставшего ее заложником, не разбирая дороги. Мчалась в темноту, не слушаясь тщетных попыток остановить ее. Этот безумный бег прекратился неожиданно. Захрипев, лошадь повалилась на землю. Тьен едва успел вытащить ногу из стремени, и откатиться в сторону, только чудом не оказавшись придавленным тушей хрипящей кобылы.
— Доигралась! — зло гаркнул он и замер, пытаясь понять, где он.
Лес в этом месте безмолвствовал. Не совсем, ветер по-прежнему шуршал кронами, но где-то вверху, а внизу, казалось, жизнь притихла. Тьен тяжело сглотнул и осторожно потянул носом, вдруг осознав, что болото где-то рядом.
— Боги, — простонал прислужник и провел подрагивающей ладонью по лицу. — Это все сказки. Никаких духов нет.
Он зажмурился, стиснул кулаки и несколько раз повторил свое заклинание: «Духов нет. Духов нет. Духов нет…». После попятился от вздрагивающей кобылы, наткнулся спиной на дерево и вскрикнул:
— Боги!
После понял, чего испугался и истерично хохотнул. Дерево! Всего лишь дерево! Мужчина развернулся и ударил кулаком по корявому стволу. Покачал головой и попытался усмехнуться, но бравада обернулась всхлипом, и прислужник зябко поежился и обнял себя за плече, вдруг остро ощутив свое одиночество.
— Тьен! — едва слышный крик достиг его слуха, и Тьенер встрепенулся.
Риор! Он не бросил своего верного слугу, благослови его Боги!
— Хозяин, я здесь! — что есть мочи заорал мужчина. — Я здесь!
Тишина поглотила крик прислужника, и он испугался, что риор проскачет мимо, так и не услышав призыва. Тьенер затравлено огляделся, пытаясь понять, откуда слышался голос высокородного.
— Тьен!
Прислужник развернулся в ту сторону, откуда прилетел новый крик. Он гулко сглотнул и решился.
— Я здесь! Хозяин! — вновь заорал он и бросился навстречу риору сквозь черноту высоких зарослей. — Я здесь!!!
— Тьен!
— Риор Дин-Брайс!
Тьенер прибавил шагу. Страх и надежда подгоняли его, и прислужник, уже не слушая призыва, мчался между деревьями. Глаза привыкли к темноте, и черные силуэты он начал разбирать, счастливо избегая столкновения с ними.
— Хозяин!!! — истерично выкрикнул Тьенер и полетел лицом вниз, запнувшись за корень, торчавший из земли. — Здесь… — задыхаясь, прошептал мужчина.
Он полежал так несколько мгновений, приходя в себя, затем поднялся на четвереньки, продолжая смотреть вниз. Отчего-то было страшно поднять голову и осмотреться. Запах болота стал сильней. Тьен облизал пересохшие губы, попытался уговорить себя, что ведет себя, как дитя, еще немного, и он намочит штаны, однако самоирония не помогла. Страх только усилился.
— Я не сопляк, — срывающимся шепотом произнес прислужник. — Я — мужчина. Мой хозяин вышел один на один с рандиром, так чего же я трушу?
Но рандиры были из плоти и крови. Они дышали, жрали, сношались, рожали детенышей и дохли, как все живые твари. Звери были опасными, но понятными. А мертвецы…
— В Архон, — простонал Тьен, жмурясь изо всех сил.
Страх смерти — один из сильнейших страхов, данных людям. Он превращает смельчака в труса, благородную душу заставляет лгать и предавать, силу оборачивает в слабость. Однако с ним можно справиться, потому что есть надежда и вера. А вот страх перед мертвыми… По сути, что может сделать мертвец, когда его тело уже лишено подвижности? Как он может угрожать живому человеку, в чьих жилах бежит горячая кровь? Как может восстать то, что обречено на тлен? Желание жрать, мстить, убивать — все эти желания порождает разум. Но откуда разум в полуразложившемся теле? А уж тем более костяке? Только если живой управляет своей куклой и заставляет делать то, чего желает он. Только так, и никак иначе. Как один дух может сотворить еще несколько?
