— Я ловка, как гейт, — отмахнулась лиори, но под смотреть начала, однако гневные мысли продолжали роиться в голове, жаля воспоминаниями о словах изгнанника.
«У меня было немало женщин…». Нашел чем хвалиться! Что она, юнец охочий до женского тела, чтобы выслушивать подобную похвальбу?! Немало… Дурр вообще на свете великое множество, с этим не поспоришь. Да и нравы Эли-Харта были слишком вольными. Еще бы риорам Тайрада не иметь по пучку любовниц, если их господин скачет по чужим спальням, как горный гейт! Но Кейр-то боржец! Он не какой-нибудь блудливый хартий, чтобы бросаться на все, что готово задрать подол!
— Скотина какая…
«Они шли ко мне в любое время суток, хоть к трезвому, хоть к пьяному…». Вот, пожалуйста. И какая уважающая себя женщина будет кидаться на мужчину, даже не брезгуя, если он во хмелю? Да в Эли-Борге столбов бы не хватило для порки, если бы боржинки так вели себя! Как… как течные суки, право слово!
— Немыслимо!
«Мечтали задержаться…». Ну, конечно! Такое золото! Сам Райверн Дин-Одел! Язык, как мельница, кого угодно заболтает. Лиори ядовито усмехнулась и охнула, когда нога съехала с выступа. Запястье сжала сильная рука, удержав от падения. Перворожденная подняла голову и встретилась с встревоженным взглядом бирюзовых глаз.
— Осторожней, — Кейр укоризненно покачал головой и услышал в ответ шипение:
— Убери руки, мерзавец.
— Доберемся за земли и уберу, — заверил он.
— Я тебе шею сверну, — пообещала в ответ лиори.
— Обожаю, когда ты рычишь, дикая кошка, — Райверн миролюбиво улыбнулся.
Альвия прикрыла глаза, медленно выдохнула и произнесла уже ровным тоном:
— Лучше присмотри за Савером, я сама справлюсь.
— Али…
— Я все сказала, — ледяным тоном оборвала его лиори, вырвала из захвата руку и продолжила спуск.
— Да и пожалуйста, — фыркнул риор.
Женщина не ответила. Она заставила себя быть внимательней, однако отвлечься от ненужных размышлений не удалось. «Они сами шли ко мне…». Еще бы не шли. Женщины вообще склонны увлекаться такими наглецами и мерзавцами. Еще взгляд его это… Как в ловушке держит. Завораживающий взгляд, манящий. И губы… И ямочки на щеках, когда улыбается, а улыбается часто, потому что веселый… И стать.
— Все равно животное, — проворчала Альвия. Она подняла голову, встретилась взглядом с Райверном и тут же отвернулась, усмехнувшись: — Ревную…
Кто он ей, чтобы ревновать? Не муж, не жених, даже не возлюбленный. Все, что когда-то жило в ее сердце, умерло. Ничего не вернуть, ничего! Так какой смысл в ревности? Его нет, разумеется. Обычная брезгливость и неприятие невоздержанности в желаниях и связях. Только и всего.
— Только и всего, — повторила она вслух для весомости и нахмурилась. — Блудливая сволочь.
— А разве мне было кому хранить верность?
Лиори вздрогнула от неожиданности и обнаружила, что уже стоит на земле, и ее спутники замерли неподалеку. Савер переводил дыхание, Кейр смотрел на Альвию. На его устах играла улыбка, но была она скорей грустной. Перворожденная упрямо поджала губы, тряхнула головой и обратилась к прислужнику:
— Савер, куда дальше?
— Туда, госпожа, — прислужник указал направление.
Альвия кивнула и устремилась в указанном направлении, не желая слушать Райверна.
— Но ведь это так! — крикнул ей вслед риор. — Ты отказалась от меня и лишила всякой надежды. Более того, ты связалась с каким-то мозгляком…
Лиори обернулась и подняла руку:
— Достаточно, Райв.
— Госпожа, не спешите, умоляю вас, — воззвал Савер.
Альвия вздохнула и подождала, пока прислужник с Кейром поравняются с ней. Теперь она была вынуждена идти с ними рядом. Вскоре Савер прибавил шагу и опередил высокородных. Перворожденная хотела последовать за ним, но ее локоть сжал Райверн, не позволив сбежать.
— Али, ответь мне, когда постельные игрища стали равняться с любовью?
— Отстань от меня, — в голосе лиори зазвучала угроза.
— Отстану, обещаю, но я хочу, чтобы ты услышала меня. Мне некому было хранить верность, я даже не особо дорожил своей жизнью. Ее смысл был утерян вместе с последним вздохом моего господина. Все, что было для меня ценного в эти годы: Одел, Савер и поездки к дайрам. Мое сердце было разбито, душа отравлена обидой, а тело… Каждый человек нуждается в том, чтобы хотя бы изредка ощущать себя нужным, чувствовать живое тепло рядом. Жениться я не хотел. Никто не сумел изгнать из моего сердца образ сероглазой лейры Борг. Но я здоровый мужчина, и потребности у меня те же, что и у других мужчин. Да, у меня были женщины, да, меня любили, да, я предавался страсти в чужих объятьях, но что меня должно было удержать от этого? Твой приговор? Или же подосланный убийца? Быть может, известие, что твои ночи уже не одиноки? Что из этого должно было меня подвигнуть вести жизнь затворника? Да и разве ты не жила точно также? Разве любила того, кого ты подпустила к себе первым? Или же Таля? Будь это так, он бы уже несколько лет был твоим мужем. Но его имя ты назвала в порыве ярости и по необходимости. Однако это не мешало тебе делить с ним свою страсть, не так ли? Так в чем же виновен я? Лишь в том, что ты не забыла меня, и каждое новое известие о моих шалостях жалило тебя уколом ревности? Так ведь и я ревновал. Ревновал и бесился. Если хочешь знать, когда Тайрад рассказал мне, что у тебя появился… дружок, я ему не поверил, особенно, когда он заявил, что твоя девичья опочивальня более не пустует. Я не поверил, но… — Альвия кинула на изгнанника быстрый взгляд: — В Харте стало тогда одними покоями меньше, а одним пьяным дурнем больше. Это стало вторым ударом после твоей клятвы. Ну а третьим ударом был Таль. В тот день, когда до меня донесли это известие, я ненавидел тебя так же истово, как любил. Я смирился с тем, что уже никогда не заполучу тебя, привык к мысли, что однажды ты выберешь себе мужа, потому что Эли-Боргу нужен наследник. Но я не был готов, что ты приблизишь моего лицемерного побратима. Это было, как двойной удар в сердце. И все-таки я вынудил себя признать, что не смею упрекать тебя даже мысленно. Так в чем же я виноват перед тобой? — Кейр выпустил руку Перворожденной, подмигнул ей: — М? — и прибавил шаг, догоняя прислужника: — Савер, как ты?
Альвия опустила взгляд на свою руку, после машинально растерла запястье и посмотрела вслед Райверну, уже болтавшему со своим слугой. «»Так в чем же я виноват перед тобой?». В чем? В том что… Лиори попыталась найти ответ, но вместо этого вдруг усмехнулась и покачала головой:
— Змей.
Значит, ревность? Нет! Альвия представила Кейра, на плече которого точно так же, как она, спала другая женщина, что он обнимал ее и трогал… Лиори скривилась, обожгла спину риора гневным взглядом и… сдалась. Да, ревность. Ее выводило из себя то, что он «предавался страсти в чужих объятьях». Это просто бесило! Вздохнув, Альвия повторила:
