— Да кто вам сказал, что Райв предал?!
— Доказательства были неоспоримы! — не менее резко и категорично ответил бывший советник. — Госпожа приняла их, и никто не смог опровергнуть! Да и некому было это сделать, — уже тише продолжил Олаф. — Предатель действовал в одиночку, а если у него был сообщник, то он бы и не стал себя открывать.
Тиен несколько мгновений сверлил тяжелым взглядом Дин-Бьена, после заставил себя не горячиться и вернулся за стол. Он отпил из кубка, чтобы промочить горло и собраться с мыслями. Затем отставил его и вновь сложил руки на столе.
— Хорошо, пусть так, — кивнул адер. — Предположим, что Райверн в одиночку провернул это гнилое дельце и убил господина. Но теперь задайтесь вопросом — зачем ему было предавать лиора? Его любовь к Альвии не может подлежать сомнению, и это говорю вам я, ее второй избранник и жених, я — вечный соперник Райва Дин-Кейра. Он не сводил с нее глаз в детстве, бредил ею в отрочестве и в молодости грезил лишь ею. Он отгонял от лейры Борг каждого, кто смел поднять на нее глаза, охранял, как цепной пес сокровище хозяина. Уже исходя из этого, ответьте, зачем ему убивать отца своей возлюбленной, понимая, что тогда потеряет всякую надежду?
— У него не было уверенности на то, что он окажется избран лиором, все-таки Перворожденная не простая лейра, к которой может посвататься каждый.
Дин-Таль медленно выдохнул и криво усмехнулся:
— Он знал точно, что будет избран, — произнес Тиен, глядя в глаза бывшему советнику. — Мы оба это знали, потому что случайно подслушали ваш разговор с господином, когда он сказал, что выбрал для Альвии Райва. Я видел его взгляд, там не было ни досады, ни высокомерия, ни гордость, только мечтательность и счастье. А после этого он поспешил к Альвии. В тот день не только отец, но и дочь дали риору Дин-Кейру крылья. Он летал, а я готов был перегрызть ему глотку за его счастье. И теперь скажите мне, Олаф, зачем счастливейшему из смертных нужно было рыть себе могилу?
— Он не ожидал, что его застанут, — возразил Олаф, — и, тем более, не ожидал, что это окажется сама Альвия.
— Зачем?! — прогрохотал адер. Он приподнялся со стула и навис над столом, приблизив лицо к хозяину замка. — Зачем ему было убивать своего благодетеля и отца возлюбленной?! Ройф был обижен на лиора, он считал, что тот обделил его милостью. Его измена закономерна, но зачем Райверну смерть господина?
— Возможно, он надеялся так быстрей прийти к власти. После смерти отца трон должна была занять Альвия. Мне была известна последняя воля Бриара, лиори с радостью бы приняла ее и вышла замуж за Кейра. И он бы стал не мужем лейры Борг, а супругом лиори Эли-Борг. А это большая разница, Тиен. Может, он и не был связан с Тайрадом, но воспользовался Ройфом, чтобы приблизить правление своей будущей жены.
— И это не возвысило бы его больше, чем при жизни лиора, — устало ответил адер, вновь опускаясь на стул. — Он получил бы должность адера, принимал бы участие в Совете, что при господине, что при госпоже.
— Но Альвия могла бы больше прислушиваться к своему мужу…
Тиен ощутил почти бессилие. Бывший советник легко опровергал его доводы, и даже сам Дин-Таль начал задумываться о том, что это может быть верно. Однако мотнул головой, отгоняя сомнения, они могли завести на прежний ложный путь, а адер был уверен, что предательство Райверна — это тупик, и он ни за что не хотел вновь уткнуться в него. Нужно было решение, и чтобы подойти к нему, необходимо очистить взор Дин-Бьена от прежней мути. Набравшись терпения, Тиен улыбнулся.
— Ну, хорошо, Олаф, вы упорно не желаете видеть очевидного, тогда зайдем с другой стороны, со стороны свидетельства в пользу Райверна Дин-Кейра, которого не состоялось восемь лет назад. — Нет, ему не хотелось сознаваться в собственной слабости, но от этого зависело намного больше, чем его честь, и Дин-Таль решил не быть малодушным. Хотя бы сейчас… — Итак, риор Дин-Бьен, я свидетельствую в пользу изгнанного риора, признанного предателем. — Взгляд хозяина замка стал вопросительным. — Вы не ослышались — я свидетель невиновности моего друга и побратима, оставленного мною в трудную для него минуту. И пусть это свидетельство запоздало на восемь лет, но лучше уж поздно, чем никогда. Тот вечер мы провели с ним вместе, и Ройф явился, когда мы разговаривали. Появление опального риора, которому надлежало покинуть Эли-Борг, стало неожиданностью для нас обоих. При мне Ройф уговаривал Дин-Кейра испросить у лиора принять его. Уговоры длились долго, больше четверти часа. Райверн отказывался, Ройф умолял. Он был настойчив, вцепился, как клещ, и, наконец, вынудил Кейра дать согласие. Впрочем, Райв согласился лишь узнать, готов ли вообще господин разговаривать с изгнанником, и велел дожидаться на улице. Уходил Райверн один, Ройф оставался со мной, но когда Кейр отошел, тот поспешил за ним. Я видел, как стража пропустила предателя, наступавшего на пятки своему посланнику, должно быть, решили, что они вместе. Что было дальше, я не знаю, но могу уверить, что на лице Кейра была лишь досада, когда он согласился сходить к господину.
Дин-Бьен не спешил ответить. Он поднялся из-за стола, приблизился к камину и подбросил туда подготовленные дрова. После обернулся и посмотрел на адера.
— Это не доказывает невиновность Кейра. Стражи у покоев были убиты. Их было двое, убийц тоже твое. Лиор доверял Райверну, потому легко подпустил его к себе. Они могли разыграть перед тобой уговоры и досаду, после же воссоединились и вошли в покои, чтобы убить господина.
— Или стража в дверях усадьбы была подкуплена, — глухо произнес Тиен. — Вы забываете, что предатель прошел несколько постов в то время, когда Кейр находился рядом со мной. Ройфа провели в угодья, направили к тому, кто пользовался благоволением лиора, и использовали, зная, что мальчишка парит в облаках. После прикрылись, как щитом, выставив виновным…
— Если бы он был невиновен, он бы вернулся, а предатель побежал прятаться к своему заступнику…
— Он возвращался, — оборвал Олафа Дин-Таль, и бывший советник с удивлением посмотрел на адера. Тот болезненно покривился, сам налил себе вина, выпил его залпом и продолжил: — Еще один мой грех. Райверн писал мне, как только его раны позволили ему передвигаться. Он ждал меня в Борграде, но мне не хватило ни смелости, ни благородства подойти к нему. Вместо этого я отправил к нему прислужника из Борга, чтобы тот передал Кейру кошель с деньгами. Старик вернул мне кашель, отдав Райву всего несколько монет. Слуга посчитал риора за нищего бродягу, за увечного калеку-попрошайку. Только после этого Кейр ушел к Эли-Харту.
Дин-Бьен подошел к столу, оперся на него одной рукой, второй сжал подбородок и устремил взгляд себе под ноги.
— Почему же он не явился в Борг, если на нем не было вины? Мы бы выслушали…
Издевательский смех оборвал хозяина замка на полуслове. Он поднял удивленный взгляд на Дин-Таля, и тот воскликнул:
— Вы уверены в этом?! Его отец уверовал в вину родного сына, как только услышал, что лиори верит в предательство его отпрыска! Когда Райв объявился, он уже был объявлен убийцей и изменником. Никто не пожелал разобраться, никто не хотел его слушать. Поэтому он обратился ко мне, надеясь на помощь, но вместо нее получил унизительное подаяние. — Тиен шумно выдохнул и усмехнулся: — Я много думал обо всем этом и понял, что истинный предатель использовал Райва, чтобы отвести от себя подозрения. Паук остался рядом с лиори и продолжил плести паутину, в которой запуталась Альвия, и едва не погибла, как того желал Тайрад. Но она жива, и я уверен, что спас ее именно Кейр. Он не забыл ее, и это ясно показал, когда прибыл в Борг с посольством. И если до оглашения моего имени, как избранника, он еще как-то держался, то после сорвался. Это Райверн утер нос Тайраду и отнял обреченную жертву, теперь я в этом даже не сомневаюсь. Только он на такое способен, больше некому.
