— Значит, не забыл, — вновь задумчиво протянул Дин-Бьен. — Тогда лиори может находиться в его замке…
Дин-Таль бросил насмешливый взгляд на бывшего советника и не удержался от вопроса:
— Вам так тяжело отпустить веру этих лет и допустить, что Кейр такая же жертва, как и наш господин? Я же сказал вам, что Ферим уверен, что лиори передвигается, и она все ближе к Эли-Боргу. Одна бы она далеко не ушла. Альвия — прекрасный воин, но она совершенно не знает земель, по которым идет. Да и одинокая женщина привлекает слишком много внимания, как и женщина с оружием, а без оружия она бы не пошла. Звери, разбойники, ратники, погоня — это все ей угрожает в нелегком пути. Значит, ее вскоре заметили бы. Только тот, кто знает Эли-Харт, может провести ее безопасной дорогой. Райверн Дин-Кейр, несмотря на видимое легкомыслие, всегда был любознателен и схватывал на лету то, что мни приходилось заучивать. Я уверен, что он в подробностях изучил риорат, в котором прожил последние годы, как свои пять пальцев. Из этого следует, что именно он ведет Альвию к границе с Эли-Боргом.
— Все это спорно и бездоказательно, — покривился Олаф. — Нужно все хорошенько обдумать, иначе можно принять поспешное решение, которое окажется неверным. — Адер кивнул и поднялся на ноги. Он уже хотел отправиться в отведенные покои, когда его остановил вопрос Дин-Бьена: — Тиен, если все это так, то, что ты рассказал. Почему ты умолчал о возвращении Райверна?
Дин-Таль невесело усмехнулся:
— Вы спрашиваете влюбленного глупца, снедаемого ревностью и надеждой на то, что упущенное счастье опять возможно? Разве нужен ответ на этот вопрос?
— Не нужен, — согласился Олаф. — Доброй ночи, риор Дин-Таль.
— И вам доброй ночи, риор Дин-Бьен, — склонил голову Тиен.
Но доброй ночи не вышло. Олафир Дин-Бьен встречал рассвет, глядя в окно на восходящее солнце, глаз он так и не сомкнул. Сидел перед погасшим камином и думал, думал, думал… Хаос мыслей, полнивший его голову, никак не хотел укладываться, и какое-то время Олаф не мог ни на чем сосредоточиться. Он то вспоминал давно почившего друга, то свою жизнь в Борге, то юных риоров в их шальной беззаботности, то возвращался еще дальше и думал о том, как сам был таким юнцом, и как они дурили с Бриаром и его братом, а после стояли, опустив головы перед разгневанным лиором. И вновь возвращался к дням трагедии. Гостю Дин-Бьена удалось всколыхнуть пласты памяти, казалось, давно осевшие и превратившиеся в толстую корку, и теперь Олаф тонул в образах прошлого, захлебывался в событиях, на которые была щедра его жизнь когда-то.
— Боги, — прошептал хозяин замка, глядя немигающим взглядом на угли. — Это все моя жизнь, это все было…
Наконец, бывшему советнику удалось остановиться и ухватиться за нужные воспоминания. Он сосредоточился на них и неспешно поплыл по водам времени…
За дверями царила паника, слышались громкие голоса, бряцанье оружия и торопливые шаги. Олаф ни сразу расслышал все это за стонами, разметавшейся под ним женщины. Всего лишь приглянувшаяся служанка, но она согревала постель первого советника уже не в первый раз. Бриар не возражал. Лейра Бьен умерла в родах вместе с их третьим ребенком, так и не огласившим криком родовой замок риора. Это произошло пять лет назад, но Дин-Бьен отказался снова жениться. Однако он был все еще молод и крепок, потому в его жизни появлялись любовницы, дарившие вдовцу свое тепло.
И когда двери распахнулись, и в покои советника ворвался взмыленный начальник стражи, Олаф порывисто обернулся, так и не покинув тело служанки, и взглянул с гневом на пепельно-бледного риора.
— Что… — начал советник, но незваный гость выкрикнул, прервав хозяина покоев:
— Господин убит!
Дин-Бьен нахмурился, не сразу вникнув в слова начальника стражи. Это известие было столь диким и невероятным, что никак не желало укладываться в голове. Горестный вскрик заставил советника посмотреть на служанку, чьи глаза широко распахнулись, и Олаф увидел, как они затягиваются блестящей пленкой слез. После вновь обернулся к риору и сипло переспросил:
— Что вы сказали?
— Лиор… — задохнувшись, ответил начальник стражи. — Предатели пробрались в покои… Боги, — голос мужчины прервался, и из горла вырвалось сдавленное рыдание.
— Чушь, — мотнул головой Олаф.
От желания, еще недавно переполнявшим его, не осталось и следа. Только пустота и холод где-то внизу живота, вот что ощущал риор Дин-Бьен, глядя на трясшегося от попыток сдержать слезы начальника стражи. Олаф мотнул головой, избавляясь от оцепенения. После откинул покрывало, уже не заботясь о собственной наготе и перепуганной сжавшейся в комок женщине. Соскочил с кровати, и наскоро одевшись, помчался в покои лиора.
Дин-Бьен пробежал по половине господина, лишь краем сознания удивившись, откуда в коридоре столько крови, и почему она тянется от дверей покоев. Потом увидел мертвых стражей, и то, во что до сих пор не верилось, начало обретать очертание и плотность, превращаясь из призрака в реальность.
— Архон, — сдавленно выдохнул он, замерев на мгновение у дверей. Силы войти не было.
И все-таки Олаф стиснул зубы и перешагнул порог, рассекший жизнь Эли-Борга на прошлое, где была уверенность в будущем дне, где царили покой и радость, и будущее, полное сомнений, подозрений, горя и черной тоски по утраченному. Первый советник вновь остановился, глядя на спины риоров, после растолкал их и застыл, сраженный кошмарным видением — на полу в луже крови лежал Бриар Эли-Борг с перерезанным горлом. Его льдисто-серые глаза были открыты, и равнодушный взгляд устремлен на друга. Дин-Бьену тогда почудилось, будто этот мертвый взгляд полон укора. «Где был ты, мой единственный друг, пока меня резали, словно свинью на убой? Как мог ты предаваться любовной усладе, когда я остался одни, и убийца нанес свой удар? Разве не должно было тебе стоять рядом со мной и закрыть грудью?».
— Бри… — шепотом позвал Олаф. — Мой господин…
Он даже не сразу расслышал надрывный плач, а когда его режущие душу звуки достигли слуха, советник, наконец, увидел Альвия, стоявшую на коленях перед телом отца. Она оторвала руки от зареванного лица и истерично выкрикнула:
— Вы нашли ублюдка?! Вы нашли его?!
— Нет, госпожа, — ответил кто-то едва слышно. — Следы прервались. Кажется, предателю помогли скрыться.
— Кто? — Дин-Бьен обернулся к говорившему. Только сейчас он разглядел мрачного, но спокойного Дин-Фойра, затем бледного Дин-Лирна, его губы тряслись, а по щекам катились тонкие дорожки слез. Увидел Дин-Кейра старшего, почему-то красного, словно от стыда. Увидел других приближенных риоров, и сипло спросил: — Кого ищут?
Дин-Кейр ожег советника взглядом, развернулся на каблуках и стремительно покинул покои. Олаф проводил рассеянным взглядом риора, посмотрел на Дин-Фойра, и тот скупо ответил:
— Его сын.
— Что — его сын? — не понял Дин-Бьен.
— Он — убийца, — ответил Фойр. — Госпожа застала его с ножом над телом отца.
