Но было так тяжело глядеть на лицо, в чертах которого так легко узнавался павший господин. И чувство вины… Да! Он тогда терзался виной за то, что оставил Бриара в одиночестве и отправился в покои, чтобы насладиться утехами. И это чувство не оставляло ни на минуту, и глядя на Альвию, он вновь и вновь терзался мыслями, почему не остался с лиором, чтобы выпить кубок дорого вина, или поболтать о какой-нибудь незначительно мелочи, о предстоящей охоте, о чем угодно, но остался с ним!
«Какой же ты друг, Олаф, если не смог уберечь своего господина?!».
Кто упрекал его?
— Упрекал… — Дин-Бьен широко распахнул глаза и уставился в темноту, сраженный очередным открытием.
Он сбежал из Борга. Сбежал вскоре после первой войны с Эли-Хартом, посчитав, что лиори окрепла. Но готов был это сделать еще раньше. Его тяготила служба, и главной причиной было то самое чувство вины, которое…
— Боги, — тяжело сглотнул Олаф и рывком поднялся с кресла. — Боги Всемогущие… А меня ведь удалили от госпожи и изгнали из Борга. Изгнали!
И в его памяти, словно вспышки ослепляющего света, засверкали воспоминания, пробужденные догадкой. Сколько раз он слышал упреки, сожаления, тяжкие вздохи и стенания? Они не давали покоя, не позволяли угаснуть боли, не позволяли сделать свободный вдох. И часто это происходило наедине с ним.
— Словно опутали чарами… — прошептал бывший советник. — Но… Я ведь был уверен, что поддерживаю лиори.
«Как хорошо, что ты рядом с госпожой, твои мудрые советы помогают ей. А ведь она могла бы сейчас наслаждаться юностью, если бы лиор был жив. Как же жаль, что рядом с ним не оказалось верного друга, когда убийца занес нож…».
— Архон и все его твари, — пробормотал Олаф, глядя на рассвет. — Как же ловко он это делал… Как же умело опутывал славами и фразами. Как же я этого не видел раньше? — И вдруг воскликнул: — Каков дурак! Слепой податливый дурак! — и Дин-Бьен, сорвавшись с места, помчался в опочивальню своего гостя, вдруг увидев то, что оставалось за краем сознания, скрытое ложной правдой, внушенной так же легко, как и чувство вины перед Эли-Боргами.
Тиен Дин-Таль заснул незадолго до рассвета. Он лежал в постели, подложив руки под голову и смотрел в потолок. Мыслей было мало, он и без того уже успел многое передумать, и теперь лишь вспоминал разговор в трапезной. Тиен не злился на бывшего советника, но надеялся, что тот сможет рассмотреть то, что столько лет скрывало ложное обвинение. Дин-Бьен был умным человеком, и если ему удалось подтолкнуть Олафа к рассуждениям, он должен увидеть то, что увидел адер. Их всех водили за нос. Даже Альвию.
— Али…
Дин-Таль повернулся на бок и протяжно вздохнул. Какой она вернется? Как посмотрит на него? Будет ли презирать за трусость и за то, что предал своего друга? Возможно, он уже потерял женщину, которую любил столько лет… Или отвоевывал у Райверна? Адер зажмурился, в который раз стараясь не замечать того, что неожиданно открылось ему в темнице. Насколько была сильна его любовь? А может быть, это просто восхищение самой необычной женщиной из всех, каких ему доводилось встречать? Женщиной, которой даже не пытался добиться. Только ходил кругами да втайне пожирал голодным взглядом. Она сама призвала его, сама назначила своим наложником. Сама отказалась, а после решила выйти за него замуж, чтобы нанести удар в сердце своему настоящему возлюбленному.
Она всегда принадлежала Райверну, а он, Тиен, попросту занял чужое место. Кейра Альвия любила, а адер стал ее постельной грелкой, потому что вне ложа так и остался не нужен своей любимой женщине. Дин-Таль криво усмехнулся и стиснул кулаки. Но именно с ним лиори делила ложе четыре года! Именно его она возвысила, изначально намереваясь назвать мужем! И…
— И я по-прежнему готов отдать за тебя свою жизнь, — прошептал адер и закрыл глаза.
Да, он любил Альвию Эли-Борг, восхищался ею и не хотел терять. Однако признавал, что вряд ли любил сильней Райверна, потому что он не забыл Альвию, даже после несправедливого обвинения и клятвы, потому что он простил ей шрамы и покушения, потому что он пошел наперекор Тайраду и вырвал из его пасти долгожданную добычу. А теперь ведет домой, зная, что все равно ничего уже не вернуть, ему путь в Эли-Борг заказан. И все-таки он рядом с Альвией, в этом Тиен не сомневался ни единой секунды, потому что больше было некому. И чем дольше лиори и изгнанник вместе, тем призрачней надежда на счастье адера, и это Дин-Таль понимал. Опасался, но уже не желал закрывать глаза на очевидное.
— Лишь бы живая, — в который раз прошептал он свое заклинание. — Лишь бы вернулась.
После закрыл глаза, и сон, наконец, пришел к мужчине, измученному долгой скачкой и бессонными ночами. Но проспал он совсем немного, потому что дверь в опочивальню распахнулась, и хозяин замка бросился к кровати, на которой отдыхал гость. Дин-Бьен вцепился в плечо Дин-Таля и затряс, что есть силы:
— Тиен! Тиен, дери тебя твари Архона! Просыпайся, мальчик, просыпайся!
— Что? — подскочил ошалелый адер.
Он ожесточенно потер лицо ладонями и воззрился на Олафа, находившегося в сильнейшем возбуждении.
— Что случилось? — Дин-Таль вскочил с постели, но бывший советник усадил его обратно и заходил по опочивальне, заложив руки за спину. Тиен некоторое время наблюдал за ним, а затем не выдержал и воскликнул: — Да что случилось?!
Дин-Бьен остановился и порывисто развернулся к адеру. Взгляд его показался Дин-Талю полубезумным. Хозяин замка взлохматил себе волосы и стал еще более похож на помешанного.
— Я знаю! — воскликнул Олаф. — Я знаю имя ублюдка!
Дин-Таль помотал головой, снова протер лицо и уточнил:
— Вы о ком?
Бывший советник посмотрел на адера с нескрываемым раздражением, но выдохнул, заставляя себя успокоиться и прошел к окну. Здесь уселся на подоконник и ответил:
— Я знаю, кто настоящий предатель. — Тиен подался вперед, но Олаф вытянул руку, останавливая его и продолжил: — Эта гниль обитала рядом с нами столько лет! Это он, Тиен, он! Я позволил себе отойти от прежних обвинений и представил Кейра жертвой, как вы и сказали, и тут же возникла куча вопросов, ответы на которые привели меня к одному-единственному человеку, к этой лживой твари, которая умело скрыла острый расчетливый ум под ложной личиной, такой же ложной, как его ярая преданность роду Эли-Борг!
Дин-Таль гулко сглотнул, вдруг узнав нарисованный потрет. Он облизал губы и выдохнул:
— Дин-Лирн…
— Да! — вскричал Олаф и соскочил с подоконника. Он вновь заходил по опочивальне, отчаянно жестикулируя: — Но каков змей! Кто бы мог заподозрить этого не слишком умного поборника власти лиоров Эли-Борга! И тем не менее, стоило отойти на шаг назад и усомниться в виновности Дин-Кейра, как сразу открылось то, что было так тщательно скрыто! Это же он вел расследование, он! Сам вызвался и рьяно схватился за дело. Ах, как он хотел найти предателей! Как заламывал руки, как рыдал и клялся отомстить за господина! — Дин-Бьен расхохотался, но в этом смехе была одна лишь издевка. — А я! Я — слепец! Я позволил ему отодвинуть меня от лиори тогда, когда ей была нужна моя помощь, и ведь я верил, что помогаю, потому что и в этом меня убедил Дин-Лирн! Тиен, я в ужасе! Бриар всегда ценил меня за острый ум и сметливость, однако я глупец, просто дурак, — Олаф сел на кровать и закрыл лицо руками. Дин-Таль, все еще потрясенный открытием, расслышал приглушенный стон: — Дура-ак, какой балван… И почему я сразу тогда не подумал о том, что мальчишка не мог провести убийцу? Он ведь попросту не знал, где располагаются посты стражи, и как они перемещаются по угодьям. А Лирн знал, знал! — снова воскликнул бывший советник, вцепившись себе в волосы. После вцепился в плечо адера и продолжил, но, кажется, разговаривал сам с собой: — Он был помощником лиора, и через него проходило столько бумаг… И указания начальнику стражи тоже. А еще у него был доступ к печати, которой господин пользовался, когда подписывал бумаги, имевшие хождение в риорате. А еще… Еще он мог раздобыть и выдать разрешение на проход в усадьбу, потому что стражи и не задержали Ройфа на входе. Только в покои господина пройти можно было с его личного разрешения, и для этого-то им и потребовался Райверн, потому что лиор дал ему такое разрешение. Это стало поощрением за успехи, которые отметил господин, но, в основном, как знак особого благоволения будущему зятю и особо приближенному риору. И Дин-Лирн это тоже знал! Вот почему Ройф направился прямиком к нему и довел уговорами до того, что Кейр согласился — это была их единственная возможность. Ни я, ни Фойр, ни тем более Альвия. Мы бы отказали изгнаннику, еще бы и задали вопросы, как он пробрался в угодья. И уже тем более ни сам Лирн, это выдало бы его с головой, а Тайраду был необходим этот паук. Все бы мы отказали, но не влюбленный мальчишка, витавший в облаках. А после… после лживая тварь взвалила всю вину на юнца, которого так удачно застала Альвия с ножом в руке. А появление Кейра в Эли-Харте только сыграло на руку Дин-Лирну, а когда еще и Тайрад приблизил и обласкал изгнанника, мы уже ни в чем не сомневались — уже доказанная вина только подтвердилась.
