— Значит, хочешь драки?
— Нет, — мотнула головой Альвия. — Смерти. Я хочу твоей смерти, Райв.
— Я виноват, — не стал спорить Дин-Кейр. — Но я не таил злого умысла против господина…
— Ты убил моего отца, — глухо произнесла лиори и бросилась на Райверна.
Деревянные мечи стукнулись, и Дин-Кейр поморщился, глядя в перекрестье на Перворожденную.
— Я не убивал, — мотнул головой риор и упал на одно колено, получив новый удар ногой, теперь по голени.
— Ублюдок, — сплюнула Альвия.
— Я не убивал! — воскликнул Дин-Кейр.
— Ты привел убийцу к своему господину, ты!
Риор откатился из-под очередного удара лиори и вскочил на ноги. Он встретил выпад Альвии, отбил его и увернулся от новой атаки, теперь стараясь не подпускать к себе разъяренную женщину.
— Я не знал о его намерениях, — произнес Дин-Кейр. Ответная злость вновь подняла голову, заставив кровь вскипеть, и мужчина выкрикнул: — Я не знал, Али, не знал!
Альвия презрительно усмехнулась, опустила меч и приблизилась к Райверну. Она снова ухватила его за подбородок. Дин-Кейр сглотнул. Он не знал, что можно смотреть так… Риору вдруг показалось, что пламя, бесновавшееся в глазах лиори, рвануло к нему, в одно мгновение испепелив внутренности, иссушило артерии и выжгло саму душу.
— Ты стал рукой Тайрада, направившей клинок в горло моего отца, — тихо произнесла Перворожденная, но Райверн услышал в ее голосе лязг металла и понял, что никогда не получит прощения лиори Эли-Борга.
— Я убил его, — хрипло ответил Дин-Кейр.
— Но сначала он убил твоего господина.
— Твари Архона, Али, я не знал, что он собирается сделать! — вдруг заорал риор.
Альвия усмехнулась и ответила:
— Ты не смел вести его в покои лиора, Райв. У тебя не было на это власти. Ты воспользовался доверием своего господина и привел к нему убийцу. Знал ты или нет — не важно. Ты сделал то, чего тебе не было позволено. О чем ты думал, когда вел к нему убийцу?
— Ты знаешь, о чем я тогда думал, — Райверн заглянул в глаза Перворожденной.
Лицо лиори скривилось, на нем появилась маска гадливости. Этот удар оказался самым сильным за сегодняшнее утро.
— Али, я тогда вообще толком ничего не соображал, — все-таки продолжил Дин-Кейр. — Тот день…
— Не смей! — выкрикнула Альвия.
Она наотмашь ударила риора по лицу, и тот отшатнулся, однако быстро выпрямился и замер, напряженно ожидая, что будет дальше. Но лиори вдруг шумно выдохнула. Ее глаза снова подернулись льдом, в один миг уничтожая в них пожар ярости. Перед Дин-Кейром стояла уже знакомая правительница Эли-Борга. Она отбросила меч.
— На сегодня довольно, — спокойно произнесла Перворожденная. — Сейчас вас сопроводят в выделенные вам покои, и вы не покинете их, пока на то не будет позволения. Если снова вздумаете бродить по моему замку, вы будете немедленно выдворены из Эли-Борга. Наперед скажу, это был последний раз, когда вы ступили на землю моего риората. Следующее ваше появление закончится смертной казнью. Надеюсь, вы меня услышали… высокородный риор.
Не дожидаясь ответа, развернулась и направилась прочь с арены. Райверн уронил на землю свой меч, поднял лицо к небу и закрыл глаза. Ни выслушать, ни понимать его Перворожденная не собиралась. Смертный приговор был ее окончательным решением.
— Проклятье, — выдохнул риор и безропотно направился за обступившими его литами. Кажется, передвигаться по Боргу в сопровождении лучших телохранителей риората уже входило у Райверна в привычку…
Альвия удалялась прочь от арены, ни разу не обернувшись и не произнеся ни слова. Трое литов из семи, взятых для утренних занятий лиори, следовали за госпожой безмолвными тенями, ничем не нарушая привычного уклада. Что думали они о неожиданной встрече и скоротечном поединке на детских игрушках, понять было невозможно, да это и не волновало их госпожу, чье лицо превратилось в каменную маску, лишенную всяких эмоций.
Перворожденная вошла в замок чеканным шагом, стиснув в ладони ножны с отцовским подарком. Не обращая внимания на согнутые спины челяди и поклоны своих приближенных, успевших подняться с постелей, лиори стремительно направлялась в свои покои.
— Перворожденная, — перед госпожой появился риор Дин-Вар.
— Позже, — резко мотнув головой, ответила Альвия, и начальник тайной службы отстал, вновь поклонившись.
Больше лиори никто не пытался задерживать. Достаточно было взглянуть на плотно сжатые губы, чтобы понять — соваться под горячую руку опасно для здоровья, да и для жизни, пожалуй, тоже.
— Никого не пускать, — приказала Альвии у своих покоев. — Без исключений.
И исчезла за дверями. Прошла к столу, уложила на него меч, стянула с головы ремешок, затем самостоятельно сняла легкие доспехи и уронила их на пол. Следом полетели перчатки и нарукавники. После уперлась ладонями в поверхность стола, тяжело нависнув над ней.
— Боги, — прошептала Перворожденная, зажмурившись до мушек перед глазами. — Дайте сил и терпения…
Лиори откинула назад голову, медленно выдохнула и вдруг горько рассмеялась.
— И заберите проклятую память, — хрипловато произнесла Альвия, резко оборвав смех. После вновь нависла над столом и простонала: — Ну, почему я помню? Почему?!
Стул, откинутый рукой лиори, отлетел в сторону и с грохотом упал на пол. Тут же приоткрылась неприметная дверца, и оттуда выглянула встревоженная прислужница.
— Прочь! — гаркнула Перворожденная, и девушка мгновенно исчезла. Альвия стиснула кулаки, судорожно вздохнула. После повернула голову к окну и прошептала: — Боги…
Кажется, давно угасшая и забытая боль, так неосторожно потревоженная всего лишь неоконченной фразой Дин-Кейра, вдруг всколыхнулась и затопила женщину, возвращая ее на восемь лет назад…
— Али… Али!
Девушка, сидевшая у окна с книгой, опустила взгляд вниз и нахмурилась, глядя на сияющего риора. Впрочем, хмурилась она лишь для порядка. Когда этот высокородный смотрел на нее, лейра оставалась спокойной только внешне. И сколько бы Альвия не пыталась прогнать из головы образ веселого парня, он вновь и вновь всплывал перед внутренним взором, мешая думать и слушать поучения отца и наставников. Лиор всё чаще ловил дочь, когда она глядела в пустоту, и на устах ее играла мечтательная улыбка.
— Альвия, — строго произносил в такие мгновения повелитель риората. — Вернись в Эли-Борг.
— Я здесь, мой господин, — юная лейра вздрагивала и вскидывала на отца взгляд, пытаясь вспомнить, о чем говорил Перворожденный.
— Если только на крыше самой высокой башни, — усмехался лиор и добавлял серьезно: — Соберись, дочь.
Альвия уже решила, что пора бы избавиться от этого наваждения с бирюзовыми глазами, как оно не замедлило объявиться во плоти. Лейра отложила книгу и строго взглянула на молодого человека. Луч солнца запутался в его волосах, и медно-красные брызги задорно разлетелись по каштановым прядям, накрывшим широкие плечи высокородного риора.
