Но все эти чудеса остались где-то далеко-далеко и не трогали ни души, ни воображения мужчины и женщины, чьи тела сплелись в объятьях отчаянно крепких объятьях. Их поцелуи и ласки были наполнены горечью скорого расставания, и все-таки они дарили упоения в своей нежности и неспешности. Без жадности и огня страсти, они отдавали себя друг другу так, чтобы насытиться и запомнить это щемящее чувство единения не только тел, но и душ. И тишину опочивальни, куда они успели перебраться, нарушал лишь жаркий шепот признаний, да стоны, полные сладострастной неги.
Они не сражались, ни сходили с ума, но любили друг друга так, как могут любить лишь искренние души, исстрадавшиеся по тому, кто оказался дорог сердцу, несмотря на годы и расстояние, на мнимую ненависть и жалящую обиду, на чужую ложь и собственное непонимание. Они любили… Любили, страдали и утешали друг друга, умирали от тоски и возрождались в заботливых объятьях. Кажется, даже дышали одной грудью. Растворялись в бесконечной тьме и вновь находили себя в глазах друг друга.
— Только ты, Али, одна ты. Навсегда…
— Навсегда, Райв…
И ночь полыхнула россыпью звезд, ярких, обжигающих, вечных. Упоительный миг полета, краткого, как счастье, и бесконечного, как само время.
— Боги!..
Они не разомкнули объятий, так и лежали прижавшись друг к другу, слушая затихающий бег сердца и дыхание, становившееся ровней и спокойней. Лежали и молчали, потому что уже все было сказано и услышано. Так к чему сотрясать воздух ненужными фразами, когда говорят души? И они не нарушили восстановившейся тишины. Лишь когда Огненный камень выпустил первый луч, Альвия провела по щеке Райверна ладонью, после прижалась к его губам, и он успел заметить, как глаза ее сменили серый цвет на голубой, а после…
— Спи, мой любимый, — прошептала лиори, отстранившись, и веки риора налились тяжестью и сомкнулись против его воли. Перворожденная приподнялась, пропустила между пальцев прядь темно-медных волос и грустно улыбнулась: — Прости за то, что так поступаю с тобой, но иначе ты пойдешь следом, а я слишком сильно люблю тебя, чтобы потерять во второй раз. Я вернусь, я обязательно вернусь к тебе, обещаю. Дадут Боги, я вернусь за тобой, и тогда нам больше не придется разлучаться. Надеюсь, ты не будешь слишком зол, когда поймешь, что я тебя обманула. — После вновь склонилась к его губам, нежно коснулась их и, отстранившись, закончила: — Только ты, Райв. Навсегда.
Она еще короткий миг смотрела на умиротворенные мужские черты, после поднялась с ложа и больше не оборачивалась. Дальше лиори действовала быстро, скупыми четкими движениями. Привела себя в порядок, надела приготовленные для нее одежды хранителя, сменившие платье. Закрепила легкие доспехи, сунула меч в ножны, закрепленные на спине. Затем заплела косу, закрепила ее золотистым шнурком и надела на голову венец. И лишь только после этого снова посмотрела на спящего риора.
— До встречи, — прошептала Перворожденная, уже не приближаясь к ложу.
Она закусила губу, сдерживая чувства, и покинула временные покои. Бегом сбежала по лестнице, выбралась на улицу и позвала:
— Маэрин.
Это было не праздное любопытство, хоть Альвии и хотелось узнать, как он может ответить на призыв о помощи. Лиори велела нарушить покой конгура нужда. Венец полыхнул алым сиянием в ответ на зов, и красный блик соткал фигуру повелителя Дайраира. Это не был Маэрин, лишь его образ, дымка, в которой самым четким были его глаза.
— Я прошу задержать Райверна, — без предисловий произнесла Альвия. — Сейчас он спит, но когда проснется, может отправиться вслед за мной. Не дай ему покинуть Дайраир. Иной помощи мне не нужно. Сбереги его, прошу, — и она приложила руку к груди.
— Он будет недоволен, — ответил Маэрин, и его голос показался лиори шелестом. — Но я сделаю то, о чем ты просишь.
— Благодарю.
— Хранители с тобой, Альвия.
— До встречи, — сказала Перворожденная, и образ конгура истаял.
Лиори зашагала вперед, так ни разу и не обернувшись. Она знала, куда идти, и что делать, Таймир успел рассказать еще пару дней назад. Потому до Врат дошла не заплутав. Уже пройдя под огромными фигурами Хранителей, Альвия обернулась, приложила голову и склонила голову в знак своего почтения. А затем направилась дальше, мимо вечной стражи из статуй хранителей, мимо арок. Туда, где начинался Путь.
— Пусть твой Путь будет коротким. И очи Хранителей никогда не перестанут видеть тебя, повелительница Предгорья. — Из сумрака к ней выступил Таймир. Он приложил ладонь к груди, Альвия ответила коротким кивком, благодаря за пожелание. — Я провожу. Это будет честью для меня.
— Благодарю, — ответила лиори.
Дальше они пошли вдвоем. Не разговаривали, говорить было не о чем. И если даже у Таймира были вопросы, он, как и любой дайр-им, оставил их при себе. Старший хранитель Пути просто выказывал Перворожденной свое уважение, ничего больше. Ей доверяли и следить за тем, чтобы пришлая не сотворила каверзу, нужды не было.
Они уже почти добрались до конца Тропы, когда открылся боковой проход. Альвия стремительно обернулась, даже раньше, чем сознание поняло, что в тоннели они с Таймиром уже не одни. Глаза ее вновь полыхали голубым светом, и инстинкт оказался быстрей. Рука лиори взлетела к мечу, но замерла, так и не дотронувшись до рукояти, угрозы не было. Сердце сильней забилось в груди от ожидания увидеть риора, пробудившегося слишком быстро, но в проходе стоял не Кейр.
— Инфинор, — старший хранитель Пути приложил ладонь ко лбу, после стиснул ладони опущенных вниз рук и полусогнулся.
— Эрион, — узнала лиори.
Будущий конгур шагнул из прохода на Тропу. Он прошел мимо Таймира и застыл перед женщиной, снова рассматривая ее пристальным взглядом.
— Дальше я сам провожу нашу гостью, — произнес Эрион, не глядя на хранителя.
Едва заметная складка между бровей подсказала, что и дайр-имы умеют хмуриться. Хранитель Пути подошел ближе. Он перевел задумчивый взгляд с наследника на лиори, вновь посмотрел на него и отрицательно покачал головой.
— Невозможно, инфинор.
— Эрион, я благодарна за внимание, но отказываюсь от твоего сопровождения, — произнесла Альвия.
— Я не прошу позволения, — юноша повел ладонью перед ее лицом в жесте отрицания. — Я пойду с тобой и буду помогать.
— Договор…
— Изжил себя, — волосы Эриона вдруг полыхнули пламенем, и золото в глазах замерцало, разом дав ощутить силу, скрытую в теле дайр-има. — Я хочу идти с тобой, хочу карать тех, кто обидел тебя, хочу защитить!
Тон его менее всего походил на спокойное течение голоса отца и любого другого собрата, и Альвия впервые увидела то, о чем говорил Таймир. Чувства сына Огня разгорались слишком быстро, чтобы он мог уследить за ними.
— Или мы идем вместе, или ты остаешься в Дайраире, — это уже было угрозой, которую Эрион готов был исполнить.
