Ирэйн вспыхнула, снова сжала кулаки, размахнулась, но риор перехватил ее руки за запястья и поцеловал сначала один кулак, затем второй.
— Сколько страсти, — едва ли не с издевкой произнес он. — Страсть хороша на ложе, а здесь смири свою злость, тебя она не красит. И хватит кидаться на меня с кулаками, в Борге я один на твоей стороне, — сухо продолжил Дин-Мар. — Не хочешь потерять еще и меня, будь тем, кем я желаю тебя видеть. Спрячь когти и поцелуй меня. Послушная ласковая кошечка мне нравится намного больше разъяренной стервы.
— И это говорит мне мой телохранитель? — криво усмехнулась Ирэйн.
— Я телохранитель лейры Дорин, супруги подданного моего лиора. Лиори Эли-Борг меня не нанимала и у меня нет причин хранить ей верность. Хочешь защиты, будь благоразумна. Или же надейся на обожаемых боржцев. Быть может, среди них найдется тот, кто захочет стать тебе охраной, а не всадить в грудь в нож.
Женщина задохнулась от бессилия и безысходности. Она шарахнулась от риора, и он выпустил ее руки из захвата. Дин-Мар наблюдал за тем, как Ирэйн мечется по гостиной, не в силах взять себя в руки. На его губах мелькнула злая ухмылка, но быстро исчезла, скрытая внешним спокойствием с толикой сочувствия. Наверное, ему все-таки было ее жалко, но не настолько чтобы позволить проявить своеволие.
Лейра Дорин нравилась хартию. Она была хорошенькой, и сжимать ее тело в объятьях было приятно. Эта часть приказа лиора не вызывала отторжения. К тому же супруга Лотта обнаружила страстность и жадность до удовольствий, что не могло не радовать ее любовника. Но ее метания и дурное настроение, с некоторых пор ставшее постоянным спутником женщины, начали утомлять. А еще выводило из себя то, что полностью подчинить и влюбить ее не удавалось. Слишком глубоко засел в душе Ирэйн боржский адер, потому ревность Дин-Мара была вовсе не фальшивой. Он и вправду злился. И когда видел задумчивый взгляд и слышал протяжный вздох, приходил в бешенство, живо представляя, о чем думала его любовница.
Однако риор был не всегда прав. Лже-лиори страдала по Дин-Талю, но не каждый ее вздох предназначался адеру. Нынешнее положение Ирэйн удручало не меньше, чем ненависть возлюбленного. Женщина и без того понимала, что придется постоянно доказывать боржцам, что она достойна называться их госпожой. Что придется многому выучиться, узнать, понять. Конечно, она была наивна и в первую очередь представляла обещанное сияние величия, о котором ей столько толковал Дин-Лирн. Да, больше думала о вожделенных объятьях и признаниях, чем о том, как будут проходить будни правителя. Но все это было раньше. И только попав в Борг и поняв, что мечтам влюбленной девицы не суждено сбыться, Ирэйн начала осознавать, что согласилась возложить на свои плечи. Когда растаял дурман грез, осталась только действительность. И она пугала.
А теперь, когда Лирн силой вырвал клятву у обитателей Борга, лже-лиори ощутила в полной мере тяжесть их взглядов и ненависть, которую не слишком стремились спрятать от нее. Она видела смерть людей, собранных в тронной зале, и это привело женщину в ужас. Да, лейра безусловно знала, что произойдет со свитой Альвии после того, как они покинут Фарис, иначе бы не приложила бы столько сил, чтобы уверить Стина в необходимости творящегося зла, потому что среди риоров сопровождения находился и Тиен Дин-Таль. Но то было чем-то далеким, ненастоящим, что воспринималось больше повествованием какой-нибудь баллады или летописи. А здесь, в Борге, Ирэйн своими глазами увидела, как умирают те, кто только что дышал, думал, жил… Она слышала стоны боли и крики, наполненные ужасом. Все это не было далеким и ненастоящим, даже не походило на страшный сон. Оно было слишком явственным, чтобы отмахнуться и забыть.
Дин-Мар тогда приложил не мало усилий, чтобы заставить дрожавшую любовницу заставить расслабиться и перестать рыдать в голос. В тот день Ирэйн впервые напилась. Мар сознательно подливал ей крепкого вина, чтобы женщина забылась и уснула, а утром мучилась похмельем, а не мыслями о том, чему стала свидетелем. Впрочем, похмелье только усугубило муки совести и страх, и чародейское зелье, которое дал Лирн, помогло лучше, чем вино. За прошедшие дни слез больше не было, но подавленное состояние теперь не проходило. Она легко вспыхивала, отказывалась от близости и даже невинные ласки любовника принимала с раздражением, отмахиваясь от него. Особенно злилась, когда Мар пытался польстить и называл ее госпожой. Перемены, произошедшие в жизни Ирэйн Дорин, радости ей не принесли.
— Любовь моя, — все-таки позвал ее Дин-Мар.
Женщина обернулась к нему и сухо потребовала:
— Оставь меня.
— Что? — опешил риор.
— Я хочу, чтобы ты ушел.
Мар неспешно приблизился к Ирэйн и, усмехнувшись, спросил:
— Совсем?
— Как тебе угодно, — ответила она и отвернулась.
И хартий ощутил неожиданный прилив злости. Он обхватил талию Ирэйн, притиснул к себе и, сжав пальцами щеки, насильно повернул к себе ее голову. После впился в губы, намеренно причинив боль грубым поцелуем. Она забилась в его руках, пытаясь вырваться, замолотила кулаками по плечам, но силы были не равны.
— Пусти! — выкрикнула Ирэйн. — Отпусти меня, животное!
— Нет, — холодно ответил риор. — Довольно я носился с тобой, пора понять, кто ты.
— Помогите! — закричала лже-лиори, уже с ужасом понимая, что никто не поспешит ей на помощь.
Дин-Мар завалил женщину на пол, задрал ей подол и потянул вниз панталоны…
— Что здесь происходит?! — прогрохотал голос, которого никто не ожидал уже услышать. — Мар, тварь!
Сильный руки ухватили хартия за плечи и отшвырнули от сопротивляющейся женщины. Дин-Мар вскинул взгляд и изумленно выдохнул:
— Лотт? Ты здесь откуда?
— Услышал в дороге о том, что дядя двинулся на Эли-Борг и поспешил к своей жене, — ответил тот, сверля взглядом риора. — И как вижу не зря.
— Разве долг не велит тебе быть рядом с господином? — усмехнулся Дин-Мар, выравнивая дыхание.
— У господина большая рать, он обойдется без моего меча. Мою жену, как и полагал, защитить некому. Я там, где я больше нужен. Как ты, душа моя?
Ирэйн села, стерла с глаз злые слезы, после мазнула таким же злым взглядом по мужу и вдруг простонала, закрыв лицо ладонями:
— Как же я от вас от всех устала…
После поднялась на ноги и побрела в сторону дверь. Риор Дин-Дорин не стал задерживать супругу. Он лишь проводил ее взглядом и вновь обернулся к Дин-Мару.
— Мы с ней любовники, — насмешливо произнес тот. — Так хотел господин.
— Плевать, — ответил Лотт и вытащил меч.
— За шлюху? — приподнял брови Мар.
— За жену, — произнес Дин-Дорин и пошел на соперника.
Ирэйн прошла мимо стражей, наблюдавших за ней с любопытством, после остановилась, бросила взгляд назад, но мотнула головой и сорвалась на бег, спеша скрыться в своих покоях, в своих прежних покоях. В комнатах Альвии она жить не собиралась, как бы Дин-Лирн не требовал от нее занять место кузины даже там. Женщина хотела спрятаться от советника, от боржцев, от любовника и от мужа, так неожиданно вернувшегося в Борг. Чтобы ни происходило между мужчинами, ей было все равно…
