— Мой посланник исполнил твою волю. Желанный тебе путь отныне свободен.
Эли-Харт поморщился, пытаясь понять, о чем ему толкует колдун, и вдруг глаза его округлились, и лиор произнес так тихо, что и сам себя почти не услышал:
— Все?
— Да, — вновь поклонился Грэйд. — Нужная тебе жизнь покинула тело.
— Ты уверен?
— Мой посланник не умеет лгать. Он исполнил предназначение.
Эли-Харт закусил костяшку указательного пальца, еще не понимая, что чувствует, а после выдохнул и прошептал:
— Боги благоволят мне. Хвала Всевышним.
Лиор поднял руку и скомандовал тем, кто покидал Харт вместе с ним:
— Боги с нами, дети мои! Так пойдем и возьмем то, что они приготовили нам в дар! Вперед!
И уже отъезжая от Грэйд, Тайрад услышал шелест его голоса, показавшийся всего лишь грезой:
— Ты принял на себя так много грехов, что Боги уже не видят тебя за ними, господин.
Лиор порывисто обернулся, но колдун стоял, как и все, склонив головы, и Эли-Харт отмахнулся от слов Грэйда, ставших то ли предупреждением, то ли проклятьем, то ли тенью собственных мыслей. А еще через мгновение на лиора обрушилось осознание — рода Боргов больше нет. Последняя из них умерла, так и не сумев противостоять черной силе даркира.
— Я добрался до нее, я смог, — прошептал Тайрад и неожиданно ощутил горечь.
Это было столь непонятным чувством, что лиор даже не сразу понял, кому оно предназначено. Сначала ему показалось, что это тоска по сыну, но уже вскоре осознал, что Тайрэн не имеет к всколыхнувшейся на душе мути никакого отношения. Перед внутренним взором вдруг встала Альвия, какой он запомнил ее на свадебном пиру. Недостижимая, словно звезды, и гордая, как пики Тархольдских гор. С ледяным взглядом и острым, как нож языком. Без толики нежности, присущей всем остальным женщинам, но со странной грацией, лишавшей ее всякого налета мужеподобности. Опасная и притягательная. Женщина, перед которой можно было преклоняться или люто ненавидеть, но невозможно остаться равнодушным.
Вдруг оказалось жаль яркой жизни, угасшей тогда, когда только наступила пора расцвета. И это было еще одним неожиданным открытием. Когда Тайрад узнал о смерти Бриара, он испытал удовлетворение. Это был всего лишь шаг к заветной цели. Лиор остался равнодушен к известию о смерти мужчин Боргов, павших на поле брани. Это были необходимые жертвы, от сильных претендентов на трон нужно было избавиться. К тому же они входили в Совет, и к их мнению Альвия могла прислушиваться.
Впрочем, юная лиори быстро показала, что способна править, не опираясь на мнение советников. Она принимала его, чтобы рассмотреть вопрос с той стороны, которую упустила сама, но окончательное решение зависело только от нее. И если поначалу лиоры посмеивались над затеей Бриара, считая ее заведомо проигрышной, то после его смерти были вынуждены считаться с девицей, оказавшейся тверже камня, а потом и вовсе перестали видеть в ней всего лишь женщину. Хотя женщину в ней, кажется, видели единицы.
Тайрад помнил, как один из их с Альвией соседей, Эли-Квигл, плевался и поливал юную лиори площадной бранью, получив от нее отповедь на чаяния заполучить почти за даром Серминскую медь, наделенную чудесными свойствами. Лиор недооценил свою соседку, решил, что сумеет заполучить желаемое, налив ей в уши сладкий мед, на который так падки женщины. Он отправил богатые дары, рассчитывая, что девица придет от них в восторг и будет готова ответить согласием на любую просьбу. Альвия приняла дары, милостиво выслушала сладкие речи посла, даже выказала ожидаемый восторг, но после ответила:
— Эли-Борг принимает предложенную дружбу. И на доброе слово я отвечу добром. Передайте вашему господину, что отныне я считаю его благороднейшим из мужей, и его дружелюбие оцениваю столь высоко, что не могу не ответить не менее богатыми дарами. Вы можете рассказать вашему повелителю, что посольство удалось.
— А медь? — растерялся посол, готовый и дальше опутывать лиори красивыми речами, на кои был мастер. Однако получив ответ, понял, что ему не предлагают задержаться в Эли-Борге, а стало быть, и главная причина посольства осталась без ответа.
— А что медь? — удивилась Альвия. — Наша дружба не имеет к меди никакого отношения, высокородный риор. Разве же стоит упоминать какую-то медь, когда говорят души?
— Но что вы ответите моему господину на его предложение?
— Обязательно отвечу, когда предложение будет иметь место, — вежливо улыбнулась Перворожденная.
— Но я же озвучил…
— Что я прекрасна? Это льстит мне, но не несет выгоду Эли-Боргу. И я вновь говорю вам, высокородный, вы можете передать вашему господину, что я приняла его предложение дружбы. Теперь готова выслушать и другие предложения, дабы наш союз принес выгоду ДВУМ риоратам, — с нажимом произнесла лиори.
После этого посла нагрузили ответными дарами и отправили восвояси. И когда Эли-Квигл выслушал доклад своего посланника, он побагровел от злости. Девица, которую он не принимал всерьез, оттаскала за нос самоуверенного лиора, а после вынудила принять ее условия, навязанные союзным договором, который привез ее посланник, бросив Квиглу лакомство — выгодные условия покупки Серминской меди. Не настолько выгодные, как хотел лиор, но принятые им, потому что другой лиор не преминул бы воспользоваться неожиданной удачей. Удивительно, но со временем Эли-Квигл проникся симпатией к лиори Эли-Борга, и далее отношения между двумя риоратами развивались благоприятно. Девчонка показала, что умеет дружить, но никому не позволит сидеть у себя на шее.
А чего стоит контрибуция, наложенная Альвией на Эли-Харт после второй войны? Тайрад помнил скрытую насмешку в глазах лиора Эли-Рохта, который выступал посредником в переговорах и должен был выторговать наиболее выгодные условия для Тайрада, вынудив Альвию прекратить наступление и убраться восвояси. И она ушла, стребовав возмещение ущерба за потери в своей рати и на отстройку разоренных территорий. Мерзавец Рохт похлопал тогда соседа по плечу и сказал:
— Решение вопроса разумно. Хартийское предгорье или деньги. Прости, Тай, но я не стану угрожать лиори. Ее условия справедливы. Не она напала на тебя, а ты на нее. Хочешь сохранить свои земли, плати.
Конечно, Тайрад хотел сохранить свои земли. Хартийское предгорье приносило самые богатые урожаи во всем Эли-Харте, и терять эту территорию было бы недопустимой глупостью и расточительностью, и горец растряс свою казну, поливая Альвию такой же площадной бранью, как когда-то Квигл. И если учесть родовой дар Тайрада, то в момент выплаты он испытывал жесточайшие муки по упущенной выгоде и золоту. Впрочем, можно было отдать всего лишь одного Кейра, как предлагала лиори, но эта кукла была нужна Эли-Харту, и он сыграл ею в свое время, чтобы получить взамен потерянных денег целый риорат.
И эти мысли заставили подумать о Райверне. Что случилось с ним после смерти Альвии, оставалось только гадать. Скорей всего поспешил за своей возлюбленной, утратив всякую надежду.
