— И все-таки мне не хватает этого мерзавца, — усмехнулся тогда Тайрад. — С ним было весело.
Однако смеха не было, как не было торжества и сладостного привкуса долгожданной победы на губах. Была грусть, которая случается в конце пути, когда добрался до своей цели, и уже не с кем бороться. Исчез азарт охоты и осталась лишь усталость, да горстка ополченцев, с которыми нужно разобраться, чтобы не оставить врага за спиной. Только враг уже не тот…
Эли-Борги исчезли, оставив после себя лишь разбавленную каплю крови, на которую натянули венец и заставили принять условия чужой игры. Но после рождения наследника исчезнет и она. Славный род угас, и в душе лиора Эли-Харта царила скорбь. Он сам себе не верил, однако скорбь была искренней, потому что ушли равные. Это был род мужественных и мудрых правителей, но в войне бывает только один победитель, и им оказался Эли-Харт.
И сейчас, стоя на границе риората, который он столько времени желал заполучить, Тайрад не испытывал злорадства. Он даже был немного растерян от скорого завершения затянувшейся интриги. И эта злость обрушавшаяся на развалины древней крепости, была лишь отзвуком тоски, которая мучила его во время сборов и похода до границы Эли-Борга.
— Господин.
— Что, Лийен? — устало спросил Эли-Харт.
— Вам послание из Борга.
Лиор обернулся и увидел гонца, застывшего за спиной Дин-Ителя. Тайрад поманил его, и в раскрытую ладонь легло послание. Эли-Харт сломал печать Лирна, развернул свиток и пробежал его содержимое глазами.
— Стало быть, рать Борга идет в тыл повстанцам, — произнес он. — Не дурно. Тем быстрей покончим с окончательным захватом Эли-Борга. — Тайрад поднял взгляд к голубому небу и сощурился на солнце. — Хороший денек для сечи, как ты считаешь, Лийен?
— Отличный день, Перворожденный.
И Эли-Харт стряхнул с плеч невидимый груз. Он шел к этому дню долгие годы, и пора избавиться от ненужных сожалений. Это всего лишь короткая слабость и лицемерие. Нужно пойти и забрать то, что уже почти в руках. Тайрад вернулся в седло, поднял руку и, не произнося долгих речей, приказал:
— Вперед!..
Дин-Тьер сонно клюнул носом, но тут же вскинул голову и ожесточенно потер лицо ладонью. После обернулся и увидел ожидаемое — люди расслабились, кто-то дремал, свесив голову на грудь. Риор недовольно поджал губы, но решил дать людям немного отдыха. Последние дни слились в одну сплошную гонку. Рать захваченного Борга спешила занять позицию в тылу ополченцев, готовых дать бой Эли-Харту. И пока еще оставалось время, риоры и ратники пользовались моментом, чтобы отдохнуть перед сражением.
Рать… Дин-Тьер криво усмехнулся. Дин-Лирн выпроводил из Борга риоров, насильно поставленных на колени перед новой лиори, себе же оставил для защиты уже проверенных воинов. И теперь оставалось гадать, кого будут рвать озлобленные мужи. Впрочем, их поводок был по-прежнему натянут, но когда придется направить клинки в спину своим собратьям, еще неизвестно, на чьей стороне останется эта… рать. Однако пока никто не бунтовал, не заводил опасных речей, но хмурые взгляды предатель ловил время от времени, потому расставил свое маленькое воинство так, чтобы придворные риоры оказались разбросаны между ратниками, которым Дин-Тьер доверял.
Сам он не сомневался в своем выборе и мгновения. Когда-то, когда Альвия решила приблизить его младшего брата, род Тьер преисполнился надежд. Разговор шел о том, что лиори огласит имя избранника. Они ожидали важного для всего рода дня, но Перворожденная все тянула, превратив брата в наложника. В этом тоже были свои плюсы, она благоволила своему любовнику, делала богатые дары, выполняла просьбы и верила в его любовь. Мальчишка сумел вить из юной лиори веревки. Тьеры получили немалую прибыль от тех, кто хотел занимать важные посты. Младший Дин-Тьер нашел лазейку в душу Альвии, и она давала назначения тем, за кого он ручался. И несмотря на ропот других риоров и советников, Перворожденная продолжала верить наложнику.
И все бы продолжало складывать удачно, если бы не маленький гаденыш. Как можно было настолько забыться?! К него была самая желанная женщина Эли-Борга, возможность стать ее мужем и подарить наследника, но! Но мерзавец все испортил. Уверился, что Альвия никуда от него не денется и потерял осторожность. Зачем ему нужны были придворные лейры? Знал законы Эли-Борга, но продолжал блудить, пока лиори не застала его в постели с одной из своих придворных дам. В ту же ночь младший Дин-Тьер «упав с лестницы», свернул себе шею.
И вместе с его смертью пришла опала всему роду. Вскрылись все темные делишки и взятки. Полетели с облюбованных мест те, кто получил протекцию покойного наложника. Отец лишился обеих рук за мздоимство, дядя только правой. Тьерам было запрещено приближаться к Боргу, и хорошо еще, что не конфисковали земли и не изгнали из Эли-Борга вовсе. Теперь заслужить прощение могло лишь следующее поколение, пролив кровь за риорат и его правителя.
Тьеры никогда не слыли совестливыми простаками с доброй душой. Мстительность была одной из главных черт этого рода. И когда Лирн «случайно» оказался гостем в замке Тьер, ему даже не пришлось пускать в ход свое красноречие, здравствующий потомок рода без всяких сомнений откликнулся на намеки шпиона Эли-Харта. Слишком озлоблен он был падением Тьеров, слишком много пришлось потерять. Он ненавидел Альвию, ненавидел покойного дурака-брата, не мог простить самоубийства искалеченного отца и опустившегося дядю, теперь беспробудно пившего в своем замке. А еще не мог простить того, что сестры и кузины оказались лишены возможности удачно выйти замуж. Кому нужны девицы из опального рода? Даже мечтать не приходилось о том, чтобы составить им выгодную партию. Да, он был не прочь отомстить Перворожденной, разом забыв науку наставников, полученную в Борге.
Высокородный риор даже съездил в Харт, пользуясь тем, что до него нет никому дела. Там он принес клятву верности Тайраду и получил первую награду за свое предательство. И когда пришла пора напасть на свиту лиори, Дин-Тьеру было плевать на своих соотечественников. Его не тронул ни их смерть, ни крики перепуганных беззащитных женщин, потому что было тело отца в луже крови, когда он бросился со стены, были слезы сестер, и было тело брата, ставшее символом рухнувших надежд. Нет, он не видел повода для сочувствия, и сам резал нежных лейр, которым когда-то говорил комплименты. И отчаянная отвага боржских риоров не тронула черствого сердца. Они все были виновны, потому что до последнего хранили верность проклятой лиори и умирали с ее именем на устах. Удручало только одно — запрет на убийство Альвии. Эту честь Тайрад оставил себе. Но будь там только он и его люди, Тьер бы с радостью нарушил приказ Эли-Харт и собственноручно искромсал ненавистную тварь. Однако пришлось смириться, чтобы после беситься от бессильной злобы, потому что венценосный болван упустил свою дичь. И где бы она теперь ни была, Дин-Тьер надеялся, что еще сумеет поквитаться с Перворожденной за свой род, уничтоженный ее стараниями. А пока их путь лежал к Дальнему логу, куда ополченцы отправились навстречу Эли-Харту.
День еще только начался, и маленькая рать продолжала свое неспешное продвижение. До Дальнего лога осталось уже немного, но все еще было время передохнуть перед схваткой. Дин-Тьер теперь не спешил. Их задачей было ударить с тыла, когда сеча начнется. Они должны стать вспомогательной силой, но не отвлечь на себя внимание. Слишком мало ратников для полноценной схватки, но достаточно, чтобы жалить пса под хвост, раздражая его и мешая сосредоточиться на главном противнике. Внести сумятицу и уменьшить силы обороняющихся — большего не требовалось.
