— Будете сражаться, высокородный? — полюбопытствовала Альвия.
— Если вынудите, да, — ответила Лотт.
— Зачем? — лиори отлепилась от стены. — Вы не присягали мне на верность… пока, стало быть не предавали. Я, конечно, могу вспомнить о вашем участии в заговоре, но вы ведь служили иному господину и исполняли его приказы. Выходит, передо мной у вас вины нет. Вы можете покинуть Борг и уйти в свой замок, как и прочим хартиям, я дарую прощение и возможность выбора. Вы можете остаться на своих землях и стать подданным Эли-Борга, или же уйти в другой риорат. К чему вынуждать меня убить вас?
— Лотт, прошу тебя, — послышался голосок Ирэйн. — Брось оружие, ну, не надо, Лотт… — и она снова заплакала.
— Все будет хорошо, душа моя, — не оборачиваясь, ответил ее супруг, и Альвия вдруг поняла, что слезы ее кузины вызваны упрямством ее мужа.
Лиори прищурилась, вглядываясь в лицо мужчины, желавшего защищать свою женщину даже тогда, когда бой заведомо проигран. Отчаян и опасен… Он не сводил взгляда с госпожи Эли-Борга, и замысел хартия стал понятен.
— Неужто вы и вправду думаете, что дотянетесь до меня? — спросила Перворожденная. — Или считаете, что без меня у вашей жены появится надежда на спасение, как у последней Борг? Вы ошибаетесь, высокородный. У меня есть указания на случай моей смерти, и в них нет лейры Дорин. И я в последний раз предлагаю вам покинуть Борг.
— Только с моей женой, — ответил хартий. — Она подданная другого риората…
— И что подданная чужого риората делала на моем троне? — изломила брось Перворожденная. — С какой стороны не глянь, но Ирэйн виновна. Виновна в том, что предала свою госпожу, виновна в том, что будучи чужой подданной надела венец Эли-Борга. Нет, риор Дин-Дорин, вашей супруге путь на свободу закрыт. И вам не вырвать для нее ни прощения, ни изгнания. Опустите меч, Лотт, ваше упрямство бесполезно и ведет к гибели. Надежды тщетны.
Хартий опустил голову. Меч его, качнувшись в ладони, звякнул острием о каменный пол. Он несколько мгновений стоял так, словно решая, что делать дальше. Выхода не было, Лотт это понимал. За его спиной стояла дорогая ему женщина, перед ним другая женщина. Она была жертвой интриг его дяди, жертвой предательства, жертвой почти состоявшегося унизительного убийства. Она была в своем праве мести. Она была во всем права, только… Только высокородному риору было плевать на лиори Эли-Борга. Ему было даже жаль Альвию, однако в том, что с ней произошло, была и немалая доля ее собственной вины.
А еще он знал, что его жена виновна. Что бы не стало приманкой для нее, но крючок был проглочен. Да, она предала свою госпожу, как бы там ни сложилось, но Ирэйн прошла этот путь и сбросила путы страха и заблуждений. Правда, слишком поздно для того, чтобы ее могла оправдать правящая кузина. И значит, не будет желанного изгнания и долгой жизни, в которой было возможно счастье. Лейра Дорин уже не покинет стен Борга живой…
И он вновь крепче сдал рукоять меча. Боль еще не произошедшей, но близкой утраты взорвала душу на тысячи осколков. Они вонзились в самое сердце, изрезав его на кровоточащие куски. Лотт вскинул голову, с ненавистью посмотрел на Альвию и бросился к ней…
— Нет! — закричала за его спиной Ирэйн. — Не надо! Лотт, прошу…
Просить уже было не о чем. Он не успел даже приблизиться к лиори, когда тело хартия пронзили сразу несколько мечей. Отчаянный рывок закончился надрывным вскриком, и риор Дин-Дорин повалился на пол, истекая кровью.
— Боги, Лотт!
Ирэйн бросилась к мужу, впервые в жизни позабыв о страхе. Она упала подле него на колени, сжала голову ладонями и заглянула в тускнеющие глаза.
— Зачем? — простонала женщина. — Зачем ты это сделал?
— Прости, — прошептал он, виновато улыбнулся, и с губ хартия потекла кровь. — Душа…
— Лотт, — прошептала Ирэйн, опуская голову мужа себе на колени.
Ее пальцы зарылись в его короткие волосы, и лейра беззвучно заплакала, кажется, совсем позабыв о том, что окружена боржцами, что неподалеку стоит лиори и смотрит на нее изучающим задумчивым взглядом.
— Как интересно, — Альвия приблизилась к кузине и опустилась рядом с телом Дин-Дорина на одно колено. — Кажется, ты искренне сожалеешь об утрате.
Ирэйн открыла глаза, взглянула на Перворожденную, после вновь посмотрела на супруга и провела по его щеке ладонью.
— Он был мне не просто мужем, он был моим другом, первым и единственным, — ответила Ирэйн и вдруг завыла, совсем как простолюдинка. Упала на грудь мужа и так осталась лежать, сотрясаясь всем телом от рыданий.
Лиори задумчиво глядела сверху, но вскоре распрямилась и приказала:
— Пусть тело риора Дин-Дорина приготовят к погребению отдельно от прочих убитых. Я не откажу ему в почести. Лейру Дорин сопроводите в подземелье, с ней я поговорю позже.
Дин-Таль удивленно взглянул на лиори. Он догнал Альвию, поравнялся с ней и пытливо заглянул в лицо.
— Что ты хочешь с ней сделать?
— Я не буду пытать женщину, если ты об этом, — ответила Перворожденная.
— Хочешь казнить ее на площади? Прошу прощения, что вмешиваюсь, но разве не было бы лучше умертвить изменницу без лишнего шума?
Альвия остановилась, развернулась к адеру и посмотрела в глаза:
— Ты так жаждешь ее смерти, Тиен? А ведь она пошла на предательство ради тебя. Неужели совсем не жалко женщину, которая рискнула ради своей любви к тебе собственной жизнью?
— Но измена…
— Будем откровенны, — усмехнулась лиори, — сейчас мы стоим с тобой здесь и разговариваем только благодаря двум людям. Изгнанному предателю и скрытной скромнице, позволившей втянуть себя в заговор. Если бы не они, вся эта история закончилась бы, едва начавшись. Ты бы погиб в лесу, я в Фарисе. Они изменили сам ход истории, Тиен. Не я, и не ты — это сделали Райверн и Ирэйн. Но одного спасителя я должна отправить на плаху, несмотря на мои чувства и то, что он спас мне жизнь, а вторую удавить, чтобы имя моего рода не трепали по углам, насмехаясь, после громкой казни. — Она усмехнулась и сжала плечо риора. — Знаешь, я никогда не интересовалась, что творится в душе моей кузины, а теперь хочу это сделать. Ее слова заставили меня задуматься. Меня ведь не волновало, что происходит в ее жизни, я полагала, что делаю для нее то, что должно, а сейчас вдруг поняла, что просто отдавала долги ее отцу. Я не смотрела в душу Ирэйн, и туда заглянул Лирн. Потому я исправлю оплошность прежде, чем принять окончательное решение.
— Простишь?
— Предательство не прощают, Тиен. Но наказание определю чуть позже.
Альвия продолжила свой путь, а адер задержался и некоторое время смотрел ей вслед. Наконец отмер и прошептал:
— Может ты и права, моя госпожа, может и права…
Глава 30
Лиори замерла на крепостной стене. Она устремила взгляд вслед черной карете с решеткой на единственном окошке, находившимся на задней стенке печального экипажа, разглядела за ним женское личико, но руки вслед не подняла. Что сейчас чувствовала Перворожденная? Сожаление. Да, это было сожаление. А еще чувство вины, оно не было навязчивым, но все-таки имело место. Альвия ощущала себя виноватой перед своим дядей, которому поклялась заботится о его дочери, но не только перед ним. Доля горечи досталась и совсем еще юной женщине, покидавшей Борг, чтобы уже никогда сюда не вернуться.
