— О, Райв, — всхлипнула лиори, не в силах сдержаться.
Он все понял. Время пришло, и Альвия появилась, чтобы попрощаться с ним, потому что выход так и не был найден. Риор на короткий миг прикрыл глаза, справляясь с осознанием того, что вскоре для него всего закончится. После сжал голову лиори ладонями и вынудил посмотреть на него. На губах изгнанника играла легкая улыбка.
— Я скучал, — сказал он.
— Райв…
— Тс, — он покачал головой, не давая ей заговорить, склонился и прижался к приоткрытым губам.
Альвия вцепилась в плечи Райверна с отчаянием гибнущей души. Она ответила на поцелуй и не спешила прервать его, теперь и сама опасаясь произнести вслух страшные слова. Риор отстранился первым, но объятий не разомкнул. Его взгляд блуждал по лицу лиори, неспешно, словно он смаковал удовольствие от лицезрения каждой черточки.
Глаза Альвии были широко распахнуты, и она с тем же мучительным рассматривала лицо изгнанника, запоминая его в мельчайших подробностях. Она подняла руку, коснулась мужской щеки кончиками пальцев, провела по ней, задержалась у губ… И не удержалась, полетела в пропасть Архона, сгорая от собственной боли.
— Али, — Райв прижал ее голову к своей груди, — родная моя, не надо, — шептал он, зарываясь пальцами в волосы на затылке Перворожденной.
— Я не могу-у-у, — с надрывом провыла она, с силой сжимая объятья. — Я не смогу, Райв, не хочу!
Риор подхватил женщину на руки, отнес к своей лежанке и, сев сам, уместил ее на своих коленях.
— Я всегда с тобой, любимая, — говорил он, гладя Альвию по волосам. — Каждый день, каждую минуту, я буду с тобой рядом. Всегда. Я столько ждал, подожду еще. Придет час, когда я встречу тебя, подам руку и уже никто не сможет вырвать у меня твоей ладони. Не в этом, так в том мире мы будем счастливы, верь мне. Не печалься, просто наберись терпения, как я…
— Ох, Райв, — всхлипнула лиори и разрыдалась с новой силой.
— Али, пожалей меня, — возмутился Райверн, — я не знаю, как успокаивать плачущих лиори.
— А не лиори, значит, знаешь? — дребезжащим голосом спросила Альвия.
— Да я вообще не привык кого-то успокаивать, — развел руками риор. — Мне вот вчера обед задержали, и кто пришел, чтобы успокоить терзания моей утробы? Никому нет дела до моих страданий, а я, между прочим, чуть Борг не развалил урчанием своего чрева.
Альвия отстранилась, некоторое время рассматривала его, а после прерывисто вздохнула:
— Твой язык даже в темнице не устает вертеться подобно мельнице.
— Не-а, — жизнерадостно осклабился изгнанник. — Молоть языком у меня выходит лучше всего. Так зачем мне скрывать мой дар?
— Каков дурень, — проворчала лиори.
— Совершенно не согласен с моей госпожой, я умный, — возразил Райверн.
— Умный дурень еще хуже простого дурака, — усмехнулась Альвия и тут же болезненно поморщилась: — За каким Архоном, ты заявился на поле битвы? Зачем, Райв?
— Это было моим делом, Али, — ответил он серьезно. — Он задолжал мне целую жизнь, и я когда-то пришел, чтобы поквитаться с ним. Я должен был закончить начатое.
— И что теперь? — горько спросила лиори.
— На все воля Богов, любовь моя, — снова улыбнулся Кейр. — Я ведь не исчезаю навечно, просто перехожу из одного мира в другой. Там я встречусь с господином и попрошу у него прощения. А потом буду любоваться тобой, жутко ревновать к твоему избраннику, но ждать новой встречи.
— Тебя нельзя отпускать, ты блудник, — возразила Перворожденная.
Глаза риора возмущенно расширились:
— Побойся Богов, женщина! Если ты начинаешь ревновать уже теперь, то что ты скажешь мне при встрече? Да мне уже страшно, ты же бешеная!
— Как любопытно, — Альвия прищурилась, — то есть ты уже заведомо готов к блуду, раз боишься моего гнева?
— Я боюсь пострадать ни за что, — возмутился Райверн, — потому что буду силен духом и не поддамся ни на одну призрачную коленку или хорошенькую мордашку. А что? — он округлил глаза: — Вдруг они там голодны до таких красавцев, как я. Я пользуюсь спросом, это не подлежит сомнению.
— И как я могу после этого отпустить тебя? — прошептала Альвия и, вновь прижавшись к нему, спрятала лицо на плече.
— С легкой душой, Али, — услышала она. — Исполни, что должно, и ни в чем себя не кори. Лишь помни, что мы не прощаемся, а лишь вновь переносим время встречи. Ты всегда была предназначена для меня, и этому не в силах помешать даже смерть.
Он услышал, как лиори судорожно вздохнула, после подняла голову, и изгнанник вновь накрыл ее губы поцелуем. Осторожно опустил на узкое ложе и шепнул:
— Останешься?
— Да, — ответила Альвия.
— Спасибо, — улыбнулся Райверн. — Лучший дар.
Он оперся на локти по обе стороны от тела Перворожденной и вновь рассматривал ее. Затем покрыл лицо неспешными легкими поцелуями, и она закрыла глаза, отдаваясь его ласкам. Райверн не позволил ответить. Улыбнулся и покачал головой:
— Я тоже хочу подарить тебе эту ночь.
Из ее глаз вновь потекли слезы. Риор осторожно стер их, погрозил пальцем и вернулся к своим пока еще невесомым ласкам, щедро даря всю нежность, на какую был способен. И Альвия тонула в его любви, задыхалась от нехватки воздуха и таяла в неге упоительных касаний. А за где-то за толстыми каменными стенами разлилась ночь. Она окружила Борг черной рекой, осыпала звездами и понесла на своих волнах, соединяя тела и души. Их последняя ночь…
А когда затеплился рассвет, и небо посерело, Альвия лежала, прижавшись к Райверну. Она не спала, цеплялась за каждое уходящее мгновение, стараясь удержать ускользающую ночь. Гладила темно-медные волосы, запускала в них пальцы и любовалась на выражение довольства, ясно читавшегося на лице риора.
Он не спал, как и лиори. Не думая о подступающем дне, просто наслаждался близостью Альвии, слушал ее дыхание, впитывал тепло ее тела. На губах Райверна блуждала улыбка: легкая и чистая, как его чувства к женщине, таявшей в его объятьях. Нет, он не боялся предстоящего, но жалел лишь о том, что так мало времени ему было отведено на счастье. Но даже эти крохи были дороги изгнаннику, и он не отдал бы ни единого мгновения даже за обещание долгой жизни вдали от Альвии.
— Я настоящий богач, — чуть хрипловато произнес Райверн. Она подняла на него взгляд, и риор коснулся губ лиори коротким поцелуем. — Да, богач, и не смей со мной спорить, женщина. У меня есть блеск твоих глаз, а он затмит сияние всего золота мира. А еще у меня есть твоя душа, и она принадлежит только мне. Что может иметь большую ценность?
— Жизнь? — спросила Альвия.
— В тебе моя жизнь, — ответил он. — Пока бьется твое сердце, бьется и мое, ибо мы связаны столь тесно, что уже невозможно разделить на двое. Ты делаешь вдох, я выдох. Я растворился в тебе, Али, и там останусь навечно.
