— Ваши чародеи плохо ладят друг с другом, Перворожденные, отметила Альвия.
— Надеюсь, это не помешает им быть беспристрастными в определении правды. Ферим в суд вмешиваться не станет, но если уловит, что один из ваших чародеев упрямится из желания напакостить второму, он объявит об этом, и мы сменим чародеев. Мое суждение справедливо?
Лиоры вновь согласились с ней, взаимная неприязнь мастеров волшбы была заметна каждому. Чародеи тоже кивнули, все трое. И тогда начался настоящий суд. Вот теперь лиори никуда не спешила, давая Свидетелям прочувствовать показания каждого, кто подходил к кафедре. Допрашивала въедливо, требовала подробных ответов, заставляла время от времени повторять по нескольку раз одно и то же, словно желая, чтобы сказанное засело в головах Перворожденных.
Первыми были заслушаны риоры советники: настоящие и бывший, который уже знал о том, что после суда будет оглашено о его возвращении в Совет на одно из опустевших мест. Второе дожидалось еще не оглашенного жениха лиори, но, когда все уляжется и успокоится, Совет вновь ожидали перемены. Дин-Талю предстояло оставить место адера и заняться делами павшего Фойра, в должность же адера вступал избранник и муж Перворожденной. Но это будет еще не скоро, пока же предстояло выиграть последний бой, и он был не менее важен для Альвии, чем бой за возвращение себе риората. Опасаясь спугнуть удачу, лиори пока молчала о своих задумках, и о будущем было известно только Дин-Бьену. Впрочем, он уже негласно приступил к своей службе и пока люди Вара рыскали по Эли-Боргу, собирая участников давних печальных событий, новый советник погряз в изучении документов за последние годы. Номинальный арест этому не препятствовал, бумаги носили в покои Бьена.
Все остальные арестованные советники также продолжали нести свою службу, действуя через доверенных лиц. Дел за это время накопилось много, и больше всего досталось Дин-Солту. На советнику по внешней политике теперь сыпались депеши из соседних риоратов, в которых помимо поздравлений содержался вопрос о намерениях лиори Эли-Борга, ставшей хозяйкой Эли-Харта. Письма были перенасыщены одами Перворожденной и ее верным сторонникам, их мужеству и отваге. Но смысл был один: как Альвия распорядится с горным риоратом? Писчие Дин-Солта отвечали благодарностью, радовали самолюбие послов и их лиоров, о прочем же туманно говорил, де, всему свое время, и лиори объявит о своих намерениях, когда придет час. Никаких обещаний, но и никаких отрицаний — Солт лично составил текст ответа и отдал своему помощнику для писцов. А теперь лиоры были здесь. Пусть не все, но большинство прибыли лично, желая оказаться уважение правительнице Эли-Борга, а также подтвердить добрые соседские намерения…
— Так стало быть, это ты увез изменника, когда надлежало звать стражу? — строго вопросила лиори, глядя на старичка в простом сером кафтане с шапкой в руках с высоты своего трона. — Отвечай.
— Воля ваша, госпожа, только разве же изменник изменника по голове бить станет? — спросил в ответ старичок, отвечая взглядом, какой может быть только у человека, уверенного в своей правоте.
— Поясни, — велела Перворожденная.
— Стало быть, так дело было, госпожа, — заговорил старик без страха: — Мусорщиком я тогда служил при охотничьей усадьбе покойного господина. Днем-то мусор не возил, чтоб риоров высокородных запахами смрадными не травить, по темноте все. Вот, стало быть, свалил я мусор весь в телегу, а раз уж поздно уже, да кроме стражей никого, так и не стал вокруг объезжать. Смотритель в тот день в город поехал, а я и решил путь срезать, да через само поместье проехать, все одно смотрителя нет, и бранить, значит, некому.
— Ближе к делу, — поторопила его лиори.
— А я все по делу, госпожа, — заверил бывший мусорщик. — Еду, значит, напрямки, да мимо окон господин. Любопытен, грешен, вот и повернул голову, чтобы на лиора Бриара украдкой глянуть. Днем-то ведь не наглядишься, запрещено шастать по поместью, ну, вот я и подглядывал, стало быть. Вижу, дверь открылась, вошел риор Дин-Кейр, поклонился, все по чести, значится. Господин в сторонке стоял, я только краешек плеча его и видел, а вот дверь видел очень хорошо.
— Дальше.
— А дальше дверь снова открылась, риор Райверн так и рухнул, как по голове сзади ему дали, а другой риор, который душегубец, он, стало быть, рукой дернул, я и не понял сначала ничего.
— Это ты все на ходу увидел?
— Да какой же на ходу, госпожа, — удивился мусорщик, — я ж старуху свою остановил, как только риор Райверн упал. Как это… Ошеломился сильно, вот. А ехали мы со старухой медленно, она ж у меня уже древняя совсем была, еле ноги передвигала. А зачем мусорщику быстрая лошадь? Чай, не золото какое везу…
— По делу, — одернула старика лиори.
— Простите, госпожа. А по делу так было, значит. Когда душегубец к господину пошел, риора Райверн не сразу поднялся, а когда встал, то за голову держался, и лицо такое было, что сразу понятно, мутится в глазах…
— Это ты все с телеги увидел?
— Так глаз у меня и сейчас верный, госпожа, хоть и сам развалина. Дадите лук, так в медяк со пятидесяти шагов попаду. Вот какой глаз острый… Простите, госпожа. По делу, значится. Риор Райверн на ноги поднялся и к душегубцу пошел. А самого из стороны в сторону мотает. Потом я ничего не видел, но недолго. Драться они стали. Риор Дин-Кейр и душегуб это проклятый. Надеюсь, твари Архона его на клочки порвали… Ой…
— Продолжай, — милостиво позволила Перворожденная мусорщику, опять увлекшемуся.
— Ага, госпожа, продолжаю. Так вот драться стали, но не долго, потом один риор Райверн остался. Гляжу, присел, а там и вы, госпожа, вошли. А как вошли, так и застыли, белей снега. Потом за меч схватились и давай риора Райверна на куски кромсать. А после он из соседнего окошка выпал, в крови весь. Ужас какой был. Ползет, себя на помня, ну, тут я к нему и поспешил. На телегу закинул, мусором закидал и вывез из поместья. А там спрятал в сторожке у сестрицы моей, вместе и выхаживали. Денег на чародея дельного не была, да сестра моя знахарка, вот и позашивала раны, как смогла. Был бы чародей, так и шрамов бы не осталось, а так, как смогли.
— Отчего на помощь не позвал? — не выдержал один из лиоров. После бросил взгляд на Альвию, но она лишь кивнула, соглашаясь с вопросом. — Ты видел, что на твоего господина напали, и промолчал?
— Так ведь ошеломился я, Перворожденный! — округлил глаза старик. — Поначалу так пнем и сидел, а как очухался, так уж и лиори наша подоспела. Тут мой крик и вовсе лишним стал. Куда я поперек госпожи полезу? Только обидно мне стало за риора Райверна. Я ведь видел, что его ударили, а после он с убивцем дрался, защищал, выходит, господина.
— Почему спрятал его, вместо того, чтобы призвать стражу и указать на риора? — вмешался наследный риор Эли-Ториан.
— Я же говорю, Перворожденный, обидно мне за него стало, а коли госпожа не поверила, так чего ж на смерть риора обрекать? А коли б крикнул, так смотритель узнал, что я по поместью с помоями езжу. Испугался я, — вздохнул мусорщик, окончательно сознаваясь в причинах молчания. — Он же — зверь, смотритель-то наш. Еще б и пороть велел.
