— Хол, лучше тебе сделать это, — негромко произнес Трим.
— Что сделать? — хрипло спросил Дин-Кейр.
Взгляд его, наконец, обрел осмысленность, и бледность, разлившаяся по лицу, сменилась более здоровым цветом.
— Мы, как послы нашего господина, должны поздравить лиори с выбором… — Хартий оборвал сам себя, глядя на то, как судорожно вздохнул Райверн и рванул воротник камзола, будто ему не хватало воздуха. — Твари Архона, — мрачно выругался Холлер, — нам нужно отвести его в покои.
— Да что с тобой, Райв? — Трим шагнул ближе. — Очнись, ты словно в пропасть Архона заглянул.
Губы Дин-Кейра искривила ухмылка. Пропасть Архона… как верно подмечено. Он и стоял на ее краю, всё еще балансируя, пытаясь удержаться от падения.
— Нужно увести его, — повторил Холлер.
— Как ты это сделаешь? — всплеснул руками Трим. — Нас призвали, потому что так велит обычай, и, как посольство дружественного риората, мы должны последовать на торжественную трапезу, — он бросил взгляд через плечо: — За нами идет распорядитель.
— Со мной всё хорошо, — тускло отозвался Дин-Кейр. — Дайте мне еще немного времени.
— Высокородные риоры? — хартии обернулись с учтивыми полуулыбками. Распорядитель ответил легким поклоном: — Прошу следовать за мной, вас ожидают на торжественной вечерней трапезе.
— Наш товарищ нездоров, мы можем проводить его в покои? — спросил Холлер, продолжая стискивать плечо Райверна.
Дин-Кейр сбросил руку хартия и расправил плечи.
— Со мной всё хорошо, — уже твердо повторил он. — Мы готовы последовать за вами.
— Прошу, — распорядитель направился вперед, посольство Эли-Харта двинулось следом.
Дин-Кейр опередил своих товарищей, те обменялись за его спиной встревоженными взглядами. Райверн яростно растер лицо ладонями, заставляя себя очнуться. Что, собственно, произошло? Ничего. Ничего! Лиори давно должна была сделать выбор, и по Боргу могли бегать уже пара ее отпрысков. И это было бы правильным! Эли-Боргу нужны наследники, а без законного избранника их рождение невозможно. Всё верно, всё так, как должно быть. Он знал, что это произойдет рано или поздно, как знал, что уже никогда не встанет на место, которое занял Дин-Таль.
— Проклятье, — тихо выругался Райверн.
Он всё это прекрасно осознавал, но… Но нутро отозвалось на слова лиори черной волной протеста и негодования. И как бы сейчас Райверн не уговаривал себя, что он не смеет ревновать, что былое никогда не вернется, разум оказался глух к собственным доводам. Риор раз за разом вспоминал, как Дин-Таль оборачивается к Альвии, что-то говорит ей, и в голове билось только одно слово — вор. Вор! Ревность всё сильней затягивала в вязкий омут, лишала возможности сделать хотя бы один вдох. Очертания Борга вдруг смазались перед взором Райверна, и он покачнулся, слепо выставив перед собой руку.
— Архон, — тут же выругался Холлер, стремительно поравнявшийся с Дин-Кейром. — Райв…
— Со мной всё хорошо, — отчеканил Райверн, в третий раз повторив свое заклинание.
— Тебе лучше… — начал Трим, оказавшийся по другую руку Дин-Кейра, и тот резко обернулся и ухватил горца за горло:
— Не смей мне указывать, — прошипел Райверн, бешено сверкнув глазами.
Придворные успели уже удалиться, и никто не увидел эту вспышку ярости, кроме стражи и распорядителя. Дин-Кейр выдохнул, отпустил Трима и независимо повел плечами. Холлер, покачав головой, обменялся взглядом с товарищем. Тот на мгновение скривился, бросив на Кейра злой взгляд, но тряхнул коротко остриженными волосами и выдохнул, заставляя себя успокоиться. Впрочем, безумца соображения и злость горцев волновали мало.
Он вошел в большую трапезную залу, не видя ничего и никого вокруг, кроме тех, кто кого желал видеть. Сейчас изгнаннику были безразличны и взгляды бывших соотечественников, и вновь притихшие голоса. Взор чуть расширенных глаз был устремлен на лиори.
— Высокородный риор, — остановил его распорядитель, когда Дин-Кейр прошел мимо него.
Райверн поджал губы, бросил еще один взгляд на Альвию, кажется, совсем не замечавшую его, и последовал на указанное место. В этот раз Перворожденная отошла от обычая. Посольства усаживали ближе к правителю, но сегодня место хартиям определили в удалении от лиори, на другом конце длинного стола. Придворные скрывали их от взора Перворожденной, как и ее от взгляда того, кого она не желала видеть, но была вынуждена терпеть.
Ладонь Холлера легла на плечо Райверна, хартий надавил, заставляя Дин-Кейра усесться. Они с Тримом разместились по обе стороны от изгнанника, закрывая его от боржцев мощным телом Трима, оставив под своим присмотром. Впрочем, Райверн, кажется, растерял весь пыл, как только оказался сидящим на стуле. Его взгляд устремился на стол, и риор затих, перестав обращать внимание на тех, кто находился в трапезной. Горцы немного расслабились и понадеялись, что разум возвращается к их товарищу. Дин-Кейру было плевать и на эти чаяния хартиев, он продолжал гореть в костре своей памяти…
— Здесь красиво…
Прозрачный ручей бежит по круглым камешкам с хрустальным перезвоном. Под ногами стелется изумрудным ковром мягкая трава. Солнечный свет заливает рощу, ныряет в густые кроны деревьев, сползает по шершавым стволам и, крадучись, подбирается к девушке, присевшей возле ручья. Она сложила ладони чашей и опустила в прохладную воду, зачерпнула ее и повернулась к молодому риору, щурясь от яркого света.
— Кажется, ты хотел пить?
Он не хотел, его жажда была иной. И все-таки, глядя в глаза своей спутницы, вдруг ощутил, как пересохло в горле. Риор опустился на колени подле дочери лиора, сжал ладонями ее руки и почувствовал, как вода убегает сквозь тонкие пальцы Альвии.
— Пей же, — говорит она. Губы лейры подрагивают, она пытается сдержать улыбку, но она всё равно прорывается наружу. Смущенная, чистая, ласковая…
Райверн нагнулся к ее ладоням, сделал глоток и вновь посмотрел на девушку. Ее глаза были закрыты, и на губах играла всё та же улыбка, вдруг затмившая солнечные свет. И Райв не удержался. Он склонился и осторожно коснулся губами приоткрытых губ Альвии. Ее ресницы дрогнули, и глаза открылись.
— Что ты делаешь, Райверн? — спросила она шепотом.
— Утоляю жажду, — также шепотом ответил молодой риор.
— Я ведь предложила тебе воды.
— Ее мне не хватило.
— Перед тобой ручей, в нем воды точно хватит.
— Даже море не избавит от моей жажды.
— Что же поможет тебе, Райв?
— Твое дыхание, Али, если ты позволишь выпить его с твоих губ.
— Зачем тебе мое дыхание?
— Без него я задохнусь.
— Какая странная жажда. И как часто она мучает тебя?
— Каждый раз, когда я думаю о тебе.
