— Оставьте нас, Херм.
Мужчина, спешно одевшийся, поклонился и устремился к выходу. Мимо Ирэйн он протиснулся с непроницаемым лицом, будто уходил не из постели хозяйки, а доложив ей о том, что кто-то просится войти в замок. Лейра Дорин отдернула руку с брезгливой гримасой, когда Херм случайно задел ее.
— Пройди, дочь, — велела лейра Борг.
— Сюда? — ужаснулась Ирэйн, вновь скривившись. — Вот уж нет! Выйдите вы.
После покинула порог опочивальни и остановилась лишь в маленькой гостиной, нервно потирая руки, будто хотела стереть с ладоней грязь.
— Как это отвратительно, — передернула плечами лейра Дорин. — Мерзость!
— Отчего же мерзость? — невозмутимо спросила ее мать, останавливаясь за спиной дочери. — Ты — замужняя дама, и подобное знаешь не понаслышке.
Ирэйн стремительно развернулась и устремила на родительницу негодующий взгляд. Лейра Борг на мгновение потупилась, но снова распрямила плечи и посмотрела дочери в глаза.
— Да, неприятно, что так вышло, — произнесла она. — Я не думала, что ты вздумаешь покинуть мужа ночью и придешь ко мне повреди ночи. За день ты ни разу не показала, что испытываешь потребность в моем обществе, кажется, больше им тяготилась.
— Как вы могли! — не слушая ее, воскликнула Ирэйн. — Как вы посмели впустить к себе любовника в доме, где находится склеп с телом вашего мужа! Как вам не совестно изменять памяти моего отца?! И с кем! С начальником стражи! Это же… противно!
— Не смей упрекать меня в том, что я мало оплакивала твоего отца! — воскликнула в ответ лейра Борг. Прошло четыре года с тех пор, как его бездыханное тело привезли в Боргатин. Четыре, Ирэйн, четыре! И большую часть этих лет я не снимала траурных одежд. Я оставалась в одиночестве, никому ненужная. Даже ты, моя дочь, отказывалась навестить меня! И я понимала, как тоскливо юной девушке находится в обители скорби, потому не настаивала. Херм заставил меня вспомнить, что я всё еще живая. Благодаря ему, я вновь увидела солнце! Мне еще не так много лет, чтобы окончательно похоронить себя заживо…
— Мать Альвии выпила яд, не желая оставлять своего супруга и в царствии Богов! — выпалила Ирэйн. — А вы! Вы завели любовника и придаетесь любовному упоению на костях батюшки! Вы мне омерзительны!
Лейра Борг болезненно поморщилась и шагнула к дочери. Женщина протянула к ней руки:
— Дитя мое…
— Не смейте так называть меня! — взвизгнула лейра Дорин, отскакивая от матери. — Пока этот ублюдок лежит в вашей постели, у вас нет дочери! Завтра же утром прогоните блудника, сожгите вашу кровать и наденьте траурные одежды, чтобы я могла уважать вас хоть немного!
— Иначе? — неожиданно холодно спросила старшая лейра.
— Иначе вы никогда уже меня не увидите, — отчеканила Ирэйн.
— А до этого я тебя видела?! — воскликнула лейра Борг. — Как часто ты вспоминала о своей матери? Отравись я, как несчастная лейра Тьяна, или сгнои себя над гробом супруга, ты бы даже не вспомнила обо мне. А теперь что же? Ты отправляешься а Эли-Харт, в замок своего мужа, и единственное, как я смогу видеть дочь, это отправиться в горы, потому что ты забудешь обо мне, как только выедешь за ворота Боргатина. Так почему я должна прогонять дорогого мне мужчину, если я всё равно могу тебя уже никогда не увидеть? Ответьте мне, лейра Дорин!
— Он не останется жить в моем доме! — крикнула Ирэйн. — Если ты отказываешься его прогнать, мои риоры завтра же запорют пса до смерти. Если желаешь, чтобы ублюдок выжил, ты сама его выпроводишь прочь. Ты меня услышала? — высокомерно вопросила лейра.
Ее мать скрестила руки на груди, сделала шаг назад и, вздернув подбородок, спросила в ответ:
— Уж не подводит ли вас, лейра Дорин, память? Ваш дом находится на землях Эли-Харта, и здесь вы больше не имеете права распоряжаться. Вы — подданная лиора Тайрада, и на Боргатин притязаний иметь не можете. Я здесь единственная хозяйка, и только мне решать, кто будет жить под крышей моего замка.
— То есть вы предпочли любовника дочери? — потрясенно спросила Ирэйн.
— Если вы вынуждаете меня выбирать, то я сделаю именно такой выбор, — твердо ответила лейра Борг.
— Может еще и прогоните меня прочь? — сузила глаза лейра Дорин.
Ее матушка мучительно поморщилась. Она вновь приблизилась к дочери, взяла ее за руки и заглянула в глаза:
— Дитя мое, зачем ты устраиваешь этот скандал? Прошу тебя — успокойся. Ты ведь уже взрослая женщина и не можешь не понять меня. Одиночество и скорбь — это лютые звери. Я почти превратилась в старуху, а ведь мне всего лишь тридцать четыре года…
— Почтенный возраст, — раздраженно ответила Ирэйн и отдернула руки. — Стало быть, вы все-таки предпочли мне своего любовника. Хорошо, я принимаю ваш выбор, но делить кров с мерзавцем, с которым вы путаетесь, я не буду. И запомните, дочери у вас больше нет.
Взгляд матери снова заледенел.
— Что ж, разумно, лейра Дорин. Раз уж вы мне больше не дочь, то не вижу повода оказывать гостеприимство хартиям. Прощайте, лейра Дорин.
Ирэйн вспыхнула. Она бросила злой взгляд на мать, после развернулась и стремительным шагом направилась к дверям, однако вспомнила, зачем приходила, и обернулась.
— Что означали ваши слова о даре первого рождения? — сухо спросила она.
— Понятия не имею, о чем вы, — отмахнулась лейра Борг. — Доброй ночи, лейра Дорин.
Не ответив. Ирэйн покинула покои матери. Она остановилась в коридоре, бросила хмурый взгляд на дверь, но никто не спешил ее возвращать. Лейра Дорин вдруг выдохнула и расправила плечи:
— Отлично, — прошептала она, — наконец-то, можно отправиться туда, куда зовет сердце, а не прозябать в этой выгребной яме.
Лейра прошла еще немного и сжала кулаки, в ней всё еще клокотали гнев и обида.
— Как только я получу то, зачем приехала, я заберу и этот замок, — по-прежнему шепотом произнесла женщина. — Не допущу позорных сношений с ублюдком на костях моего отца. Еще посмотрим, кто тут не хозяйка, — и направилась к спящему мужу, чувствуя себя намного спокойней.
Лейра Борг выглянула в коридор. Она тоскливо посмотрела вслед удаляющейся дочери и, вздохнув, покачала головой:
— Куда делась моя девочка? Роскошь Борга ослепила ее… или же в яблочке всегда была червоточина? Кто теперь скажет?
Ответа ждать было неоткуда. Вновь вздохнув, женщина вернулась в свои покои.
Глава 14
Борг, незыблемый и могучий, как сама земная твердь, возвышался молчаливым исполином над окрестными землями. Казалось, само время замерло над вечными стенами, но это было обманчивое впечатление, потому что внутри твердыни жил своей жизнью человеческий муравейник. Мужчина в сером неприметном плаще знал об этом получше многих. Его взор был прикован к приспущенному на шпиле полотнищу с гербом Эли-Борга.
