Уже на вершине она оправилась, отдернула платье и обернулась, чтобы взглянуть на знаменитые водопады, объединенные названием «Глас Богов» за свой оглушительный рокот. Кейр оказался прав, здесь шум воды, летевшей с высоты в большое озеро у подножия скал, стал значительно тише, и разговаривать можно было, не напрягая связки. Впрочем, они не разговаривали. Мужчина и женщина замерли на самом краю склона, нависавшего над озером, и смотрели на величественное зрелище низвергающихся яростных потоков воды. Их мощь была завораживающей и пугающей осознанием хрупкости человеческой жизни в сравнении с этой неотвратимой природной силой.
Райверн повернул голову и теперь смотрел на Альвию, на ее профиль, хорошо знакомый ему с самого детства. На растрепавшуюся косу, на горделивую посадку голову, которую не могли склонить ни трудности, ни горе, ни старания Эли-Харта.
Изрядно потрепанная, лишенная венца и верных литов, родового замка и согнувшихся спин придворных, Альвия Эли-Борг оставалась лиори, и это было ясно, стоило лишь бросить на нее взгляд. Она отлично вписалась в пейзаж, незаметно став частью водопадов. Такая же величественная и неукротимая, как яростные потоки, Перворожденная отражала собой саму суть водопадов. Должно быть, в ее душе бушевало такое же буйство чувств, и оно светилось в серых глазах, подобно сиянию карающей стали. В это мгновение Райверн не сомневался, что Альвия будет прорываться к родному риорату, чего бы ей это не стоило. Ей было что предъявить тем, кто отправил ее на смерть, и счет этот рос с каждой минутой.
— Невероятное зрелище, — негромко произнес риор, продолжая рассматривать лиори.
— Да, красиво, — рассеянно кивнула она, глядя на водопады.
— Ничего лучше в жизни не видел, — ответил мужчина больше своим мыслям, чем словам Перворожденной.
— Куда теперь? — спросила Альвия и посмотрела на Райверна.
— Искать погибели дальше, — ответил вместо хозяина его слуга, уже почти вскарабкавшийся на вершину склона.
— Отличное направление, Савер, — весело улыбнулся риор.
Альвия промолчала. Она бросила последний взгляд на водопады и повернулась к нему спиной, теряя интерес к тому, что занимало ее всего миг назад. Цель лиори была иной, и она готова была поспорить с самой Смертью, но отступать и унывать Альвия точно не собиралась.
— Веди, — велела она Райверну.
— Слушаюсь, моя госпожа, — склонил он голову.
И беглецы направились вниз по другой стороне склона. За спиной их рокотал «Глас Богов», словно благословляя беглецов. Перед ними лежала узкая тропа, и куда она выведет, знали лишь Высшие силы, но они своими знаниями делиться не спешили…
Глава 16
Лиор Эли-Харт улыбался. Он милостиво кивал, слушая гонца, и… улыбался.
— Предателям и пленнице удалось бежать, — закончил доклад гонец и бросил осторожный взгляд на господина.
Тайрад снова кивнул и поднялся с кресла. Он неспешно приблизился к вестнику, принесшему дурные новости, и коротко вздохнул. Перворожденный осмотрел гонца любопытным взглядом, отметил крупную родинку на шее, покрытую короткими волосками, передернул плечами и поманил к себе одного из доверенных риоров, присутствовавших при докладе. Лиор поднял руку и провел пальцем по своей шее.
— Господин… — охнул гонец.
Эли-Харт с улыбкой кивнул ему, и нож риора вспорол горло бедолаги-гонца. Тайрад вернулся к своему столу, откинул голову назад, закрыл глаза и шумно выдохнул. И вдруг с силой ударил кулаком по столу:
— Архон! Проклятый Архон и все его твари!
Риор, исполнивший повеление повелителя, обтер лезвие ножа о плащ мертвеца, вернул его в ножны и выжидающе посмотрел на Тайрада. Лиор вернулся в кресло и устремил взгляд в окно.
— Как же отвратительно красиво, — произнес Эли-Харт, глядя на острый горный пик, тонувший в небесной синеве. — Слишком совершенно, чтобы иметь право на существование.
— Уничтожить горы могут лишь Боги, господин, — ответил высокородный риор, учтиво склонив голову.
— Я могу повелевать чужими жизнями, могу вершить судьбы людей и целых риоратов, я многое могу, но разве это приравнивает меня к Богам? Нет, я остаюсь таким же червем, как и все остальные твари, населяющие нашу землю. Но если я один из многих, тогда почему Боги не слышат моих молитв? — произнес Перворожденный, ни к кому не обращаясь и вдруг посмотрел на высокородного. — Скажи мне, Лийен, разве я так плох? Или же мною движут дурные помысли? Разве же я стараюсь для себя? Разве не мои подданные вкусят плоды моих устремлений?
— Вы наш господин и повелитель, Перворожденный, — сказал Лийен, не зная, что ответить Тайраду.
Эли-Харт еще несколько мгновений сверлил взглядом одного из приближенных риоров, после скривился и отвернулся, снова устремив взгляд в окно.
— Балван, — вздохнул лиор. — Кажется, я буду скучать по этой двуличной скотине Дин-Оделу. Вот уж кто всегда знал, что ответить.
— Я не понимаю, чего вы ожидаете от меня, Перворожденный, — в голосе высокородного пробилась нотка возмущения.
— В том-то и дело — ничего, — усмехнулся Тайрад. Он снова вздохнул, скосил глаза на труп гонца и махнул рукой: — Пусть приберут.
Риор склонил голову и поспешил передать приказ лиора слугам. Нет, им двигало не усердие, Лийен Дин-Итель знал своего господина, потому понимал, что его спокойствие — это затишье перед бурей. Попасть под горячую руку высокородный не хотел.
— Что ж всё так коряво? — спросил пустоту Тайрад. Он побарабанил пальцами по столу, вдруг сжал кулак и с силой опустил его на столешницу: — Гаденыш!
Эли-Харт задохнулся от нахлынувшей ярости. Он вскочил на ноги, смел со стола всё, что на нем находилось, и выкрикнул:
— Тварь!!!
Если бы кто-нибудь спросил Тайрада, какое чувство в его жизни было самым сильным, он бы мог смело ответить — ненависть. Еще никогда и никого лиор Эли-Харта ненавидел так люто, как своего недавнего советника и помощника.
— Р-р-райвер-рн, — прорычал Перворожденный и дернул ворот камзола, сорвав несколько пуговиц.
Кейр, Одел — какая разница? Тварь! Мерзкая, поганая тварь! Дважды! Дважды он обвел своего господина вокруг пальца, отняв желанную добычу. И если Альвия думала, что сильней нее никто не сможет ненавидеть изгнанника, то в этот момент она безнадежно проиграла своему врагу. Тайрада выворачивало от черной ярости, отравившей своим тлетворным дыханием кровь, сердце, душу. Он умирал он неутоленной жажды изничтожить Райверна собственными руками. Рвать ногтями кожу, плоть, вырвать глаза, превратить кости в труху! Уничтожить!!!
— А! — выкрикнул Перворожденный.
Еще никто и никогда не унижал его так утонченно и с таким завидным постоянством. Никто! Даже Бриар Эли-Борг не смог нанести большего оскорбления, чем его возмужавший выкормыш. Дважды Альвия была в руках Эли-Харта, дважды он мог насладиться своей победой, и дважды ее вырывали из цепких когтей Перворожденного.
