Он поднялся с кровати, вздохнул и отправился приводить себя в порядок. Борг быстро приучал своих обитателей к тому образу жизни, какой вела его хозяйка. Альвия Эли-Борг просыпалась одной из первых и вскоре приступала к делам, и даже счастливое замужество не могло поколебать установленного порядка. Ее супруг, такой же деятельный, как и Перворожденная, не роптал. Он покидал покои вместе с женой, бодрый и полный сил. Проводив ее до кабинета, целовал руку и уходил к себе, чтобы просмотреть донесения, полученные вечером. А когда подходило время утренней трапезы, возвращался за супругой и сопровождал ее до трапезного зала, где уже ожидали придворные.
— Сонной лености мне хватило на чужбине, — как-то сказал он в беседе с другими советниками. — Пора принести пользу родной земле.
Райверн Дин-Кейр быстрей всего подружился с советником Ордманом Дин-Солтом. Они были схожи во взглядах, потому понимали друг друга быстро, почти не оспаривая мнения. После Солта к новому члену Совета потянулся Дин-Вар, и это было закономерно. Бойкий и веселый нрав Кейра привлекал людей. Конечно, он уже мало походил на того юношу, скорого на проказы, каким был во времена их обучения в Борге. Но легкость, присущая ему, осталась. И она завораживала.
Впрочем, здравый рассудок и рассудительность высокородного риора не вызывали сомнений, и это стало его ключом к Дин-Бьену, самому старшему советнику, который служил еще отцу Альвии и был его другом. Это сближение с Советом произошло быстро и как-то незаметно. И если поначалу высокородные риоры относились к Райверну настороженно, хоть и участвовали в его оправдании на суде, который стал завершающей точкой в деле заговора против лиори, то вскоре уже встречали его приветливой улыбкой и дружелюбным похлопыванием по плечу.
Признаться, Тиен ревновал. Он не показывал этого, даже принимал, как должное. Именно когда-то желал покойный лиор — отец Альвии, именно так и должно было происходить изначально, пока нож убийца не нанес господину сокрушительный удар. Только рок и попустительство предателям самого Дин-Таля увеличили и искривили путь Дин-Кейра к предначертанному. И теперь он забирал все, что полагалось ему по праву: жену, должность, уважение соратников и почитание воинов, над которыми он принял главенство, когда пришло время.
И все-таки неприятная жалящая горечь еще терзала бывшего избранника лиори. Но если быть откровенными до конца, то ревность эта относилась не только к старым товарищам, но и к самому Кейру. Когда-то Тиен был ему первым другом и братом, но между ними встала зависть к успехам Райверна и любовь к Альвии. И то, что могло перерасти в крепкую связь, исчезло. И когда Дин-Таль слышал веселый смех Солта, или же спор Кейра с Варом, который заканчивался крепким рукопожатием, бывший адер жалел, что лишился той неизъяснимой прелести, которую дарила дружба с супругом лиори.
Жить с таким грузом было тяжко. Он страдал по утерянной любви, сожалел об утерянной дружбе, и мучился от сознания, что сам себя обрек на эти муки. И когда Райверн протянул ему руку, Тиен, одарив бывшего друга удивленным взглядом, сжал его ладонь и вдруг ощутил облегчение, словно путы, стянувшие грудь, наконец, исчезли. Это был первый шаг к возрождению, словно риор вернулся в тот день, когда перед ним лежало две дороги, и теперь Тиен, наконец, выбрал правильную. Только было жаль, что слишком сильно опоздал с выбором…
Эта мысль неожиданно вернула советника в Тангорскую крепость и к его обитателям. Верней, к обитательнице. «А вы, риор советник, зло на нее таите?», — всплыл в голове вопрос стража. Тиен усмехнулся и отрицательно покачал головой, отвечая своим размышлениям. Стоило быть откровенным с собой, прежней ненависти не было. Впрочем, это он понял еще вчера, когда смотрел на женщину, больше походившую на призрак, чем на человека, полного жизни.
А сейчас вдруг ощутил укол жалости. Это было странное и непонятное чувство, потому что он никогда не сочувствовал этой женщине, которая сама вырыла для себя яму.
— A я-то чем лучше?
Дин-Таль усмехнулся. Пожалуй, даже хуже. Его молчание позволило заговору разрастись до размеров огромной паутины, в которой запутались они все, и Ирэйн стала такой же мухой, как Райверн, Альвия, Родриг Дин-Кейр, Дин-Бьен и те, кого уже не было в этой жизни. Да и сам Дин-Таль едва не пал жертвой отклика собственной подлости, вернувшегося к нему спустя восемь лет. И если бы не Ирэйн…
— С ума сойти, — изумленно произнес риор, глядя на свое отражение в начищенном медном кувшине. — Этак я еще и оправдаю ее!
Он покачал головой, но мысль, уже когда-то посещавшая его, не ушла. Это вызвало раздражение. Осмысление давних событий произошло давно, уложилось по полочкам и успело покрыться пылью. А теперь вдруг эта пыль вспорхнула мутным облаком, открывая пустующее место, предназначенное женщине, изгнанной из воспоминаний. И самым неожиданным было то, что он больше не видел в ней того зла, каким наделил прежде.
«А ведь она пошла на это ради тебя», — это были слова Альвии. Она сказала их в тот день, когда Ирэйн была взята под стражу. Сам Тиен был удивлен тем, что предательнице сохранили жизнь. Готов был разорвать собственными руками за то, что она посмела пойти против своей кузины, его возлюбленной и госпожи Эли-Борга. Но лиори рассудила иначе, не углядев на вероломной кузине того греха, который привел в руки палачей иных предателей. И во взоре Перворожденной, когда она говорила эти слова Дин-Талю, был укор и даже осуждение за его желание смерти преступнице.
— Сейчас расплачусь, — ворчливо буркнул Тиен.
А следом пришло возмущение. Да в Архон! Что это?! Укол совести? Вот уж глупость! Совесть уже давно перемолола его кости до мелкой пыли, сколько можно еще проходить через ее мясорубку?! И если прежде Дин-Таль понимал свою вину, то теперь не пожелал мириться с ненужными размышлениями и открытиями. В конце концов, он любил и переживал за дорогую ему женщину, потому его ненависть к изменнице была понятной и справедливой!
— Хватит, — оборвал себя риор. — Пора служить Эли-Боргу.
Однако прежде, чем покинуть крепость, он хотел повидать Дин-Шамиса. Жить в Тангоре советник не хотел. Соседства с Роэном и его семейкой совершенно не устраивало Тиена. И изгнав из головы все досужие размышления, советник покинул комнату, занятую им.
— Доброго утра, риор смотритель, — поздоровался с Шамисом Дин-Таль, войдя в его комнаты.
— Доброго, — буркнул смотритель. Тон его был не слишком любезен, и Тиен удивленно вскинул брови. Однако Шамис быстро справился с досадой и спросил уже вежливо: — У вас есть какая-то нужда, риор советник?
— Пока только завтрак, — ответил Дин-Таль, присматриваясь к хозяину комнат. — И еще, — смотритель крепости ответил внимательным взглядом: — Я решил, что ночи будут проводить здесь. Так что пусть к вечеру протопят мою комнату и согреют воды. Также я прошу позаботиться о моих людях, сегодня они вернутся со мной.
— Но Тангор более подходящее место… — с изумлением начал было Дин-Шамис, но советник прервал его:
— Там слишком суетно. Так что на время проведения проверки возьмите в расчет меня и мое сопровождение. Огласите сумму, я выдам вам эти деньги за провизию, которая будет использована, равно как за дрова и воду.
