— Суровый мужик, — доверительно шепнул страж Болтун. — Не нашенский он, пришлый. У нас есть еще чародеи, но этот самый сильный из них. У него даже ручной волк есть. Вот точно как пес. Живет в будке без всякой привязи и гоняет лихих людишек, если кто зло на Локиса затаит. Говорят, он с лесным зверьем лучше ладит, чем с людьми. Вроде как и медведь к нему за сладеньким заходит. И не трогает ведь, морда мохнатая. Ну, говорят так, высокородный риор. Сам-то я не видал, но сказок много про того чародея ходит.
Тиен спешился и с интересом взглянул на собачью конуру, из которой торчала волчья морда. Советник усмехнулся, и вправду, как пес. Волк выбрался из своего деревянного логова, делового потянулся и рыкнул, словно вопрошая, что понадобилось незваным гостям, и Дин-Таль ответил:
— По делу.
Волк с дороги сойти не спешил. Он с подозрением наблюдал за тем, как люди идут мимо, настороженно поглядывая на хищника, после уселся на землю, задрал голову и завыл.
— Тьфу, нечисть блохастая, — сплюнул один из ратников. Второй остался стоять с разволновавшимися лошадями. — Хозяина что ли предупреждает?
— Возможно, — пожал плечами риор, отчего-то не чувствуя в звере угрозы.
Страж оказался прав в своих подозрениях. Чародея дома не оказалось. Дверь его дома была закрыта на засов без замка, и это позволило подозревать, что хозяин где-то неподалеку. А может, он просто доверял своему охраннику, или же особо брать в его жилище было нечего, но об этом высокородный посетитель гадать не стал. Он обернулся к волку и обнаружил зверя в нескольких шагах позади себя.
Хищник склонил голову набок и с явным любопытством разглядывал двух мужчин. Волк потянул носом и фыркнул.
— Ишь, нашелся тоже, — проворчал воин советника. — Фыркает он, поглядите на него. А я вот тебя тоже понюхаю и фыркать начну. Еще неизвестно, кто хуже пахнет: риор высокородный, или ты, Серая морда.
— Как интересно, — усмехнулся Дин-Таль. — Себя ты, видать, совсем не рассматриваешь, как источник дурного запаха? От тебя, между прочим, чесноком прет. И вчерашней настойкой. А ему, выходит, мой запах не по нраву, так выходит?
— Настойка была хороша, хозяин, — возразил ратник. — И если ему не нравится запах знатного напитка, то этот зверь вообще ничего не понимает в настойках, и его мнение мне не указ. А то, что я съел чеснока, так это чтобы вы опять меня пьяницей не называли. И пусть этот волк ничего мне не говорит, в заботе о хозяине он понимает не больше, чем в настойках.
— Вот как раз в заботе о хозяине он понимает поболее твоего, — ответил Тиен. — И уж точно не будет дышать на своего чародея чесноком и перегаром.
— Обижаете, высокородный риор, — насупился смерд. — Зато я, вон, уже вас сколько развлекаю, а он только глазами зыркает, да подслушивает. А если ему чего не нравится, то может идти в свою конуру, никто не неволит.
Волк опять фыркнул и растянулся на земле, всем своим видом показывая, что плевать он хотел на ратника, и вообще будет делать то, что ему вздумается.
Дин-Таль хмыкнул, глядя на нагловатую волчью морду, а после обернулся к лесу. Он надеялся, что ожидание не затянется. Хотелось поскорей вернуться в крепость и проверить, как прошла эта ночь для узницы, потому что испытующий взгляд, который переводил смотритель с советника на Ирэйн, Тиену не понравился.
Неожиданно волк поднялся на лапы, встряхнулся и ушел в конуру, вдруг решив оставить незваных гостей. А потом послышался негромкий треск кустарника, и к дому вышел невысокий темноволосый мужчина в теплой куртке, подбитой мехом. Хозяин домишки, оглядел пристальным взглядом риора и его ратнику, кивнул и шагнул к двери.
— Заходите, — скорей приказал он, чем пригласил.
— Подожди здесь, — велел Дин-Таль своему воину и вошел в жилище чародея.
Риор с интересом рассматривал хозяина лесного домика. Его возраст определить было сложно. Седая полоса, тянувшаяся от виска и вплетенная в косу, вроде говорила, что чародей уже не молод, но ясные, очень светлые, глаза, казались, почти юными. В конце концов, Тиен откинул ненужные размышления и без приглашения прошел к столу. Он устроился на одном из стульев и вновь повернул голову к Локису. Тот уже скинул куртку и теперь складывал на полку какие-то корешки, принесенные из леса. На своего гостя чародей внимания не обращал.
— Доброго дня вам, мастер Локис, — первым заговорил советник, запоздало приветствуя хозяина дома.
— И вам удачи, — буркнул чародей.
— Удачи? — приподнял брови в легком удивлении риор.
— Удача вам понадобится, — ответил Локис, вдруг резко обернулся и шагнул к столу. Мужчина уложил ладони на его поверхность, пригнулся и пристально взглянул в глаза советника: — С огнем играешь, риор. Будь осторожен. Сгореть, может, и не сгоришь, но опалишься сильно. Хочешь покоя, забудь о том, что гложет.
— Поясни, — чуть помедлив, произнес Тиен, подаваясь вперед.
— Я сказал, ты услышал. Тебе решать, — ответил чародей и вернулся к своим корешкам.
— И все-таки…
— Не о чем говорить, — отмахнулся Локис. Однако вновь обернулся и скрестил руки на груди: — Спрашивай.
— Я спросил…
— Ты не за тем шел, спрашивай, о чем хотел. Ты спешишь уйти, риор, я вижу. Тогда не затягивай, спрашивай.
Дин-Таль коротко выдохнул. Вопросов у него теперь прибавилось, но чародей уже показал, что больше говорить о своем предупреждении не будет. Что ж, выбирать не приходилось.
— Ты позавчера посещал Тангорскую крепость, — заговорил советник. — Я хочу знать, что случилось с лейрой, к которой тебя призывали.
Чародей вновь прищурился, приглядываясь к гостю. После подошел и сел напротив.
— Так что с ней было?
Локис пожал плечами:
— При смерти не была. Душевные страдания и голод ослабили женщину, холод добил. Но лейра — это лейра. В ней кровь ее рода, в той узнице сильная кровь. И сама она сильная. Я тебя в ее мыслях видел, по тебе плакала, и еще плакать будет. Ты огонь разожжешь, риор, и она в нем гореть станет. Или спасешь ее, или погубишь. Тебе решать. Воля у тебя слабая, можешь не сдюжить. Найдешь в себе силу, все сможешь.
Дин-Таль мотнул головой, начиная уставать от странных предсказаний чародея, тем более, тот не спешил их пояснять.
— Да о чем ты?! — воскликнул Тиен. — Говори толком, задери тебя твари Архона!
— Сам все поймешь, — ответил Локис. — Только знай, дашь огню пожрать молодое деревце, нового уже не вырастишь. Сейчас побег, потом корни даст — поздно назад поворачивать будет. Или сейчас все брось, или не отступайся. Иного ответа нет.
— Чтоб тебя разорвало! — в сердцах сплюнул советник. — По лейре что?
— Так сказал уже. Голод тело ослабил, страдания — волю, холоду ее легко пожрать было, вот и слегла. Теперь уж здорова. Только ненадолго это.
