— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты же спешил, — усмехнулся чародей, — вот и спеши себе. Глядишь, успеешь.
Тиен еще короткое мгновение смотрел на мастера, наблюдавшего за ним, после вскочил со стула и, выругавшись, бросился к двери, ощущая потребность поскорей вернуться в крепость…
Узница потянулась, не спеша открыть глаз. На ее устах играла улыбка, о которой она и сама вряд ли подозревала. Впервые за пять с половиной лет Ирэйн забыла, что вокруг нее тюремные стены. Женщина натянула до носа уютное теплое одеяло, еще сильней зажмурилась и умиротворенно вздохнула.
— Боги, — прошептала она. После перевернулась на живот, обняла подушку и, наконец, открыла глаза. Однако сознание узницы продолжало плавать в радужной дымке воспоминаний о минувшем дне.
Разве бывают сны наяву? Когда происходящее кажется навеянным сладкой грезой? Когда в груди щемит от сознания творящегося чуда, и душа парит где-то высоко-высоко над бренным телом? Нет-нет, такого не может быть на самом деле! Сон всегда остается сном, но как же не хочется просыпаться…
Могла ли она, узница Тангорской крепости, когда-либо мечтать, что однажды окажется рядом со своей мечтой? Могла ли подумать, что придет день, когда мужчина, не замечавший ее прежде, будет сидеть напротив и с улыбкой посматривать время от времени на свою помощницу? На нее!
— Боги, он же улыбался, — с затаенным трепетом прошептала лейра и распахнула глаза, глядя перед собой слепым взором. — Мне улыбался, мне! — Она уткнулась в лицом в подушку и мотнула головой: — Прочь! Уйди прочь, глупая греза, не вздумай затуманить мне разум и заставить поверить в то, чего не может быть. Все не так, как мне кажется, совсем не так. Боги…
Но сладкая мука воспоминаний уже поселилась в ней, и Ирэйн тихо засмеялась, ощущая себя легкой, словно бабочка, порхавшая над цветком. Ну и пусть самообман, пусть лишь греза, но как же приятно обмануться и хотя бы один день помечтать о невозможном и несбыточном.
И снова она видела кабинет в покоях смотрителя, и напротив мужчину, которому посвятила свою душу почти десять лет назад. Кто бы знал, как тяжело было сосредоточиться на бумагах, которые ей вручил Тиен Дин-Таль, и лишь нежелание подвести его помогло собраться и втянуться в работу. И все-таки Ирэйн не могла отказать себе в удовольствии, и поглядывала на мужчину напротив. Она любовалась его сосредоточенными правильными чертами, внимательным взглядом, который скользил по документам, и таяла от ощущения его близости.
Но самым невероятным оказалось, что высокородный риор также украдкой разглядывает свою помощницу. И когда лейра Дорин обнаружила это, щеки ее зарделись от смущения, словно она вновь была той девочкой, что вздыхала втайне от всех по своей неразделенной любви. После своего открытия Ирэйн постаралась меньше отрывать голову от бумаг, но продержалась не более получаса. Она подняла голову, снова встретилась взглядом с Тиеном и смутилась еще больше, когда на его губах появилась едва приметная улыбка.
— Это просто не может быть правдой, — прошептала узница. — Мне все приснилось…
А когда пришло время прогулки, и женщина, уже полностью собранная вышла в двери своей темницы, куда ее все-таки вернул с вечера смотритель, ощущение сна так и не исчезло. Глаза лейры сияли яркими звездами, и как бы она не старалась скрыть свое маленькое невесомое счастье, ей никак не удавалось сделать это. Казалось, женщина светится, и этот свет, шедший из сердца, невозможно было ни погасить, ни притушить его яркость.
— А вы сегодня удивительно хороши, Ирэйн.
Она обернулась и встретилась взглядом со смотрителем Тангорской крепости. Мужчина покусывал губы, пристально изучая узницу. Его не терзали сладостные грезы, риор был мрачен. Он не обманулся ни напускной строгостью советника, ни показным равнодушием лейры. И единственное, что приходило на ум Дин-Шамису, когда он наблюдал за мужчиной и женщиной, сидевшими за его столом, что он видит тайных любовников.
Он слишком явственно ощущал связь между ними, и воображение рождало, отнюдь, нескромные картины того, что могло происходить между советником и кузиной лиори в прошлом. Шамис почти не покидал своих покоев, пока там находился Дин-Таль. Ревность, уколовшая смотрителя еще на утро первой встречи лейры и высокородного риора, теперь разрасталась, подобно костру, и каждая новая минута лишь раздувала пламя подозрений.
Эти подозрения не давали ему покоя ночью, и утром смотритель думал о том, что могло связывать Тиена Дин-Таля и лейру Борг. И чем дольше размышлял, тем сильней утверждался в своих подозрениях. А сейчас она сияла, освещая серый день, и сомнений не было — виновен в этом был риор Дин-Таль.
— Отчего вы смотрите на меня, словно хотите вгрызться в глотку? — сухо спросила узница.
— Вам не нравится мой взгляд? — пытаясь успокоиться, спросил Дин-Шамис.
— У вас злые глаза, высокородный риор…
— А у столичного хлыща добрые? — смотритель сделал шаг к узнице. — Он ведь хорош собой, не так ли? Он вам нравится, Ирэйн? Или здесь нечто большее? Вы были любовники? — лейра в недоумении приподняла брови. — Отвечать! — гаркнул риор, перехватывая ее за руку.
После грубо дернул к себе и, обхватив одной рукой за талию, второй сжал подбородок, не позволяя отвернуться.
— Риор Дин-Шамис, — ледяным тоном произнесла узница, глядя ему в глаза, — прекратите сходить с ума…
— Отвечай! — вдруг заорал он.
— А если нет? — шипящим полушепотом спросила узница. — Ударите?
Смотритель неожиданно успокоился. Он с интересом взглянул в глаза лейре и насмешливо спросил:
— Вы считаете, что это самое страшное, что я могу сделать? Желаете проверить?
— А вам не терпится показать мне все заготовленные мерзости? Увольте. Я не горю желанием: ни раскрывать ваши грязные тайны, ни даже разговаривать с вами. Оставьте меня под надзором стражей, а сами сходите и выпейте успокоительной настойки. Она вам необходима.
Она выдернула руку из захвата мужских пальцев и направилась прочь от риора. Радужное настроение исчезло, оставив лишь горький осадок. Сладкая дымка рассеялась, и действительность вернулась ревностью мужчины, о котором Ирэйн никогда не мечтала. Женщина нахмурилась, пьггаясь понять, на что способен Шамис, но особо гадать не приходилось, кажется, он был готов на все. И что теперь делать, узница не знала…
Риор исподлобья смотрел на прямую спину лейры, и гнев вновь поднял голову. Высокомерная гордячка, которая смеет раз за разом отталкивать его… Издевается, указывает. И кто?! Презренная изменница, отправленная гнить заживо среди тюремных стен! Кровь Боргов… Тьфу! Уже плохо соображая из-за слепившей его ярости, Шамис сорвался с места. Он стремительно догнал узницу, болезненно сжал ее плечо и рывком развернул лицом к себе.
Женщина вскрикнула от неожиданности, она невольно ухватилась за плащ смотрителя, но тут же отдернула руку, словно дотронулась до ядовитой гадюки. Смотритель заметил и жест, и взгляд. Он снова вспомнил совсем другой взгляд, брошенный на Дин-Таля, который успел перехватить вчера, и к ярости прибавилась еще сильней вскипевшая ревность.
