Шамис замер за дверью. Он прижался к ней лбом и слушал… Не хотел, но не мог заставить себя сдвинуться с места. Бешенство постепенно уходило, уступая место осознанию произошедшего. Риор опустил взгляд на свои руки и гулко сглотнул.
После зажмурился и упрямо прошептал:
— Сама виновата, сама…
До него доносились звуки возни, мужской смех, иногда долетали грубые шутки, и только Ирэйн молчала. Она вскрикнула только раз, а потом затихла, словно ей было все равно, что происходило с ней.
— Почему не зовет? Почему не просит о помощи? — хрипло спросил сам себя Шамис. — Почему молчит?
И в это мгновение он услышал душераздирающий женский крик. Дыхание риора сбилось. Он снова зажмурился, с силой ударил по стене, пытаясь успокоиться, но лишь вновь разбудил в себе ярость. Он рванул засов, распахнул дверь и замер на пороге, глядя расширившимися глазами на женщину, распластанную не полу. Ее растянули за руки и за ноги. Одежду успели порвать, и сверху навис один из узников, остальные с жадностью смотрели на обнаженное женское тело. Кажется, этот был первым, потому что довольства не было еще ни на одном лице. Узник как раз развязывал пояс шганов.
Шамис увидел грязную пятерню, сжавшую нежную бугорок женской груди.
Узник склонился к губам лейры…
— Прочь! — зарычал смотритель, срываясь с места. — Прочь, мрази!
— Сами же отдали, риор смо…
Говоривший узник замолчал. Он упал на пол со свернутой шеей. Шамис отбросил в сторону второго, сбил ударом ноги того, кто собирался овладеть узницей, и, наконец, опустил взгляд вниз.
— Ирэйн, — прошептал риор.
Ее губы были искусаны в кровь, но кусала их сама лейра. Лицо уже опухло от рычаний, но взгляд, с которым встретился смотритель, ожег его ненавистью и презрением.
— Чтоб ты сдох, Шамис, — сипло произнесла узница.
— Хоть сейчас помолчи, — простонал он и подхватил растерзанную женщину на руки.
— Пусть пожрут тебя твари Архона, — сказала она, глядя на риора немигающим взглядом.
— Значит, не угомонишься? — с раздражением спросил смотритель.
— Катись в Архон, грязная тварь.
— Ну, хватит! — рявкнул Шамис.
Он не вернул ее узникам, и к себе не понес, как не отправил в темницу лейры. Риор сбежал в подземелье. Страж с удивлением взглянул на смотрителя и его ношу, но тот только рявкнул:
— Открой, где свободно.
Страж не спорил, он исполнил приказ начальника и отошел в сторону.
— Вот теперь ты действительно узнаешь, что такое голод, холод и крысы. Выпущу, когда будешь готова молить о пощаде.
Он опустил узницу на пол. Она стянула лохмотья, болтавшиеся на ней, бросила на риора пустой равнодушный взгляд и шагнула в кромешную темноту.
— Боги есть, Шамис, — услышал риор. — Я это точно знаю. И они умеют воздавать по грехам нашим. Раз я должна пройти еще и через это, значит, я пройду, а ты сгниешь от своей злобы заживо, высокородный. — Она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза: — Прощай, риор. И будь ты проклят.
— Неугомонная дрянь, — буркнул смотритель, закрывая дверь каменного мешка. — Ничего, посмотрим, как ты будешь трепыхаться через несколько дней. — Затем обернулся к стражу. — Не вздумай зайти к ней, или что-нибудь ей принести. Узнаю, удавлю.
Шамис хотел уже уйти, но все-таки прижался ухом к двери, однако не услышал ни звука. Смотритель направился прочь из подземелья, ощущая смесь опустошения и удовлетворения.
— Ничего, — повторил он. — Не покорится сама, сломаю.
Глава 10
Риор Дин-Таль сидел за столом в комнате, которую занял еще в день своего появления в Тангорской крепости. Советник был мрачен. Ладонь, покоившаяся на подлокотники кресла время от времени сжималась в кулак, и тогда с губ мужчины срывалось тихое ругательство. Он был в тупике. Высокородный риор не знал, что делать и как поступить, и это выводило его себя. Он привык, что всегда был кто-то, с кем можно было посоветоваться. И если не хватало собственной решимости, это кто-то помогал сделать верный шаг. А сейчас нужно было действовать самому, не опираясь на чью-то волю и разум. Даже на законы нельзя было ссылаться, потому что все они велели держаться подальше от дела, от которого смердело до самого Борга.
И все-таки советник никак не мог заставить себя подняться с кресла и забыть о том, что его терзало.
Вчера, когда он примчался в крепость, гонимый недобрыми предчувствиями,
Тиен ворвался в ворота и накинулся на первого попавшегося стража.
— Здесь что-нибудь произошло?! — потребовал ответа Дин-Таль, схватив смерда за грудки.
Тот округлил глаза и отрицательно замотал головой. Риор оставил стража в покое, быстро поняв, что не сможет добиться правды. Впрочем, он и сам не был уверен в том, что за время его отсутствия что-то случилось. Лишь слова чародея да собственное предчувствие не позволяли успокоиться и выдохнуть с облегчением. Беспокойство зудело под кожей, не давало стоять на месте, оно злило. И советник, решив, что найдет ответы на свои вопросы в покоях смотрителя, бросился туда. Тиен был почти уверен, что Шамис перешел границы дозволенного и совершил мерзкое насилие над женщиной, подвластной ему.
Дверь покоев оказалась приоткрытой, и Дин-Таль ворвался внутрь, уже почти уверенный, что сейчас услышит крик о помощи, но… Здесь царили тишина и порядок. Постель оказалась не смята, мебель не сдвинута во время борьбы, и следов пребывания здесь лейры Дорин вообще не было. Советник остановился на пороге опочивальни. Он накрыл дверь рукой и уткнулся в нее лбом, выжидая, когда бешеный бег сердца успокоится, и хаос мыслей, наконец, уляжется в голове, позволив думать спокойно.
Однако обуздать тревогу Тиен не успел. Открылась дверь в умывальню, и оттуда вышел сам хозяин покоев. Волосы его были влажными, и капли воды падали на рубаху, оставляя темные потеки. Смотритель крепости промокал лицо полотенцем, потому не сразу обнаружил незваного гостя, но когда он опустил руки, мужчины воззрились друг на друга. И чем дольше они мерились взглядами, тем сильней загорались гневом их глаза.
Дин-Таль скользил взглядом по лицу смотрителя, и кровь, только успокоившаяся, вновь бросилась ему в голову, потому что физиономия Шамиса была исполосована ногтями…
— Мразь, — выдохнул советник. — Ты все-таки это сделал…
— Следите за языком, риор Дин-Таль, — ледяным тоном ответил Шамис. — Мой род не ниже вашего, и я не позволю разговаривать с собой в подобном тоне. Если не желаете драки, лучше умерьте пыл.
— Где она? — глухо спросил Тиен, глядя на смотрителя исподлобья.
— Кто или что вас интересует? — все более успокаиваясь, спросил Дин-Шамис.
— Где лейра Дорин?
Смотритель взял с кресла свой камзол, надел его и скрестил руки на груди:
