Но эту мысль Тиен отогнал, не позволяя себе даже малейших сожалений. Он делал то, что считал нужным, и отказываться от своих намерений не собирался.
— Сюда, — сказал Принк.
Он привел советника в узкий коридор, в котором располагалось несколько тяжелых железных дверей, закрытых на засов. Страж взял факел из держателя на стене, открыл одну из дверей и указал взглядом риору. Дин-Таль не стал медлить. Он шагнул в темноту, Принк вошел следом и осветил пространство, которое можно было пройти за четыре шага. Из-под их ног брызнули в сторону две крысы. Тиен не обратил на них внимания, он смотрел на небольшую кучу тряпья в дальнем углу. Там, сжавшись в комок, лежала женщина, укутавшись с головой в одеяло.
— Боги, Ирэйн, — выдохнул советник, стремительно приблизившись к узнице.
Ее трясло от холода, и на слова риора женщина не обратила внимания. Дин-Таль присел на корточки, осторожно отвел в сторону край одеяла.
— П-прочь, — вяло отмахнулась лейра.
— Это я, Ирэйн, — ласково произнес советник. — Тиен.
Она открыла сожмуренные глаза и тут же их закрыла из-за света факела.
— Убери факел, — велел советник.
— Поторопиться бы, — намекнул страж.
— Да, уходим, — кивнул Дин-Таль. Он подхватил Ирэйн на руки и зашагал ко входу. — Потерпите, лейра Дорин, скоро вашим глазам станет легче.
— К-к-куд-да? — спросила она.
— Прочь, как вы и хотели, — улыбнулся риор, чувствуя, как от жалости сжимается сердце.
Лицо Ирэйн опухло от слез и следов ударов, и попытка взять ее удобней привела к стону. Тело женщины болело.
— Пить, — прошелестела она.
— Потерпите немного, Ирэйн, — повторил Дин-Таль.
Одеяло скрывало порванную одежду, Принк помог подоткнуть его концы, чтобы скрыть наготу благородной лейры. Но советник помнил о том, что привело платье Ирэйн в плачевное состояние, и от новой порции брани его удерживало лишь желание дать покой узнице.
— А дальше-то как? — шепотом спросил ратник, когда они вернулись к старой лестнице. — Сама не дойдет.
Дин-Таль кивнул. Он намеревался переодеть Ирэйн. Штаны и сапоги для нее уже были подготовлены, плащ отдал один из воинов, шлем и защитная маска скрыли бы лицо узницы. Ей оставалось только сесть на свободную лошадь и выехать за ворота, чтобы уже там перебраться в карету и выдохнуть с облегчением. Теперь было ясно, что здесь вышла промашка. Ни самостоятельно дойти, ни тем более сесть на лошадь лейра не могла.
— Сундук, — произнес Тиен. — Бумаги привезли в сундуке. Он достаточно большой, Ирэйн может туда поместиться.
— Лейру в сундук? — округлил глаза ратник.
— Иного выхода нет.
— Так сундук на телеге привезли…
— А вывезем на карете, — с легким раздражением ответил Дин-Таль.
— В двери не влезет…
— Привяжем сзади, — тихо рявкнул советник.
Едва пригревшаяся и задремавшая женщина зашевелилась на его руках, и риор наградил воина красноречивым взглядом. Тот развел руками, показывая, что ничего не имеет против, и, как только они вернулись в обитаемую часть крепости, поспешил исполнить приказание хозяина.
— Придется потерпеть подольше, — глядя на узницу с жалостью, шепнул Тиен.
Она вздохнула. Состояние лейры было плачевным. Вчерашний день не прошел
для нее даром. Избиение, издевательства, почти свершившееся насилие и сутки в подземелье вновь погасили огонь в глазах Ирэйн. Она плавала в тумане, то выныривая из него, то вновь погружаясь в состояние полубреда. И пока Тиен пробирался в свою комнату, пользуясь тем, что коридоры этой части замка были пусты, тихо посапывала, уткнувшись носом ему в шею.
— Сейчас будет немного неудобно, — сказал женщине советник.
— Больно, — как-то совсем по-детски пожаловалась Ирэйн, когда риор усадил ее в сундук, принесенный его воинами из кабинета смотрителя.
— Ты сильная, — улыбнулся ей Тиен. — Потерпи немного.
— Зачем?
— Ради меня, — ответил Дин-Таль и, поддавшись неожиданному порыву, наклонился и коснулся женских губ губами. Этот быстрый, но нежный поцелуй ошеломил женщину настолько, что в следующее мгновение она выполнила просьбу советника, даже забыв спросить, зачем вообще это делает. — Ты должна лечь.
Ирэйн покорно свернулась клубочком, и вопросительно посмотрела на советника.
— Доверься мне, прошу, — сказал он. — Просто потерпи. И ни звука.
И крышка закрылась. Тиен оглядел сундук.
— Как бы ни задохнулась, — шепнул риор и отбросил в сторону лишние размышления.
Время уходило все стремительней. Теперь еще подстегивали и опасения за Ирэйн. Дин-Таль дал знак своим людям, и они, подняв сундук, бережно понесли его к карете. Впрочем, узница оказалась легкой, и сильным мужчинам не составило особого труда спустить сундук вниз. Вслед за ними вышел хозяин. Он некоторое время смотрел на то, как крепят к задней стенке сундук, после сел в карету, и кучер тронул вожжи.
— Прости меня, Али, — прошептал риор, глядя на грамоту Перворожденной. — Видят Боги, иначе я не могу. — После откинулся на спинку сиденья и хохотнул: — С ума сойти. Эта женщина сделает из меня бунтаря. Но, кажется, именно это мне и нужно…
Глава 11
Маленькая деревня на краю Тангорского леса постепенно затихала. Крестьяне уже успели обсудить неожиданное появление чужаков, потоптались у дома деревенского головы и разбрелись по своим делам. Да и что там было долго обсуждать? Hy, риор, ну, высокородный. Риоров что ли не видали? Правда, жена его была любопытная. Супружник-то ее сказывал, будто карета их перевернулась, вот и помяло лейру. А много ли благородной даме надо? Неженки ж, понятное дело, вот и досталось значится. Деревенские кумушки повздыхали, утерли жалостливые слезы и решили: Боги не оставят бедняжку. Тем более к ней уже привезли чародея Локиса. А это чародей дельный, и ни такой исцелял. Так что встанет лейра, как пить дать, встанет. А раз говорить не о чем, то и попусту стоять под забором нечего.
Правда, девки постояли еще немного. Муж уж больно у помятой лейры хорош оказался. Красавец, что уж тут скажешь. Даже замужние бабы пялились на него, пока супружники взашей по домам не погнали, только девки да старухи вдовые остались. Но старухам все равно, на что глазеть, да о чем языки чесать, а девкам парни покоя не дали. Нечего на проезжих риоров пялиться, свои варлахи по улице бродят. Так-то.
Тиен Дин-Таль на любопытство деревенских внимания не обращал. Он ждал, когда мастер Локис сделает свое дело и выйдет, чтобы дать наставления. Советник уселся прямо на крыльцо, поднял кверху лицо, подставив его под солнечные лучи, закрыл глаза, и на губах его появилась улыбка. Несмотря на тревогу за состояние украденной им узницы, Дин-Таль ощущал умиротворение и легкость, которой, кажется, не испытывал уже тысячу лет. И от этого хотела вскочить на ноги, раскинуть в стороны руки и закричать в голубое небо: «Эгей!».
