— Так что вас тревожит, Ирэйн? — мягко спросил Дин-Таль.
— Все, риор Дин-Таль, меня тревожит все, — ответила женщина и попыталась освободить руку, но советник не спешил отпускать ее, и бывшая узница затихла.
Она украдкой бросала взгляд то на риора, то на свою руку, сжатую его пальцами. Больно он не делал, даже поглаживал большим пальцем, то ли успокаивая, то ли пытаясь вселить уверенность, но сердце лейры стучало все быстрей и быстрей. В конце концов, она начала сдерживать дыхание, чтобы оно не выдало ее волнения. Это прикосновение…
— Отпустите меня, риор Дин-Таль, прошу вас, — наконец, прошептала она, прикрыв глаза. — Мне… мне больно.
— Но я не делаю вам больно, — в его голосе послышалось удивление, и губы женщины скривила усмешка.
— Делаете, Тиен, — она посмотрела в глаза риору. — Вы просто этого не понимаете.
Советник убрал руку. Он откинулся на спинку стула, чтобы увеличить между ними расстояние, но Ирэйн этого было мало. Она встала со своего стула и отошла к окну, там и вовсе повернулась спиной к Дин-Талю и обняла себя за плечи. Тиен нахмурился, не зная, как ему вести себя и что делать дальше, но отчего-то это отчуждение недавно игривой женщины ему было неприятно. Не хотелось терять возникшей между ними доверительности, и этого он даже сам себе не мог объяснить.
— Я допустила ошибку, риор Дин-Таль, — донесся до советника голос Ирэйн, вдруг отдавший хрипотцой. — Мне не стоило мешать вам. Ложитесь спать. Если хотите, можете задуть свечу, я давно привыкла к темноте, она не пугает меня.
— Почему? — глухо спросил Тиен.
Она обернулась и с удивлением взглянула на мужчину. Он поднялся со стула, оперся на его спинку, но в кровать назад не пошел.
— Почему вы так говорите, Ирэйн? В чем ошибка?
— Я позволила себе вольность, она была лишней, — ответила лейра, вновь отворачиваясь к окну. — Вы слишком добры ко мне, и я не хочу придумать себе больше, чем есть на самом деле, иначе…
— Что?
— Иначе мое возвращение в темницу станет и вовсе невыносимым, — закончила Ирэйн. — Добрых снов, Тиен. Я больше не потревожу вас.
Но он вновь сел на стул, не спеша прислушаться к пожеланию бывшей узницы. Желания спать не было, зато появилось раздражение за то, что она выстраивает стену между ними. А еще было понимание того, что если сейчас он позволит угаснуть этому разговору, то отчуждение станет лишь сильней, и до Борга доедет та тень, какой Дин-Таль увидел лейру на стене Тангорской крепости.
— Так что вас тревожит? — задал советник свой вопрос в третий раз.
Ирэйн обернулась. Она некоторое время смотрела на настырного риора, после вернулась к столу и села напротив. Руки ее легли на колени, словно лейра хотела исключить всякую возможность новых прикосновений, но на это Дин-Таль уже не стал обращать внимания, удовлетворенный тем, что женщина все-таки откликнулась, а не легла на кровать и не отвернулась от него, показывая, что не желает разговаривать дальше.
— Вас тревожит ваша дальнейшая участь? — спросил Тиен.
— О чем вы, риор Дин-Таль? — она невесело улыбнулась. — Моя участь известна.
И если госпожа нам поверит, то меня ждет лишь смена крепости, только и всего. Или же сменят Шамиса на кого-то другого, и я вернусь в свою темницу. В любом случае, ничего нового меня не ожидает. Нет, я не опасаюсь будущего, его у меня попросту нет. И если лиори решит проявить милость и сменить мое жалкое существование на казнь, как наказание за побег, то я приму ее приговор с благодарностью.
— Почему?
— Смерть избавит меня от участи куклы, — произнесла Ирэйн. И вдруг, сжав кулак, ударила им по поверхности стола, добавив с ожесточением: — Тогда больше никто не сможет играть ни моим телом, ни… чувствами. — Она бросила взгляд на советника и порывисто поднялась со стула. — Доброй ночи, риор Дин-Таль, нас ждет ранний подъем, не так ли? Нужно выспаться.
И лейра вернулась к кровати. Она легла и повернулась на бок, отгораживаясь от ошеломленного советника. Дин-Таль некоторое время смотрел женщину, поджав губы, наконец, тряхнул волосами и спросил:
— Так вы считаете, что я играю вашими чувствами? Ответьте, лейра Дорин, я хочу знать.
— Зачем? — спросила она, не спеша обернуться к советнику.
— Я хочу понять, где допускаю ошибку, общаясь с вами. За все время я не были ни груб с вами, ни резок. Я не пеняю вам вашим предательством…
Ирэйн порывисто обернулась. Она села на кровати и ответила насмешливым взором.
— A вы пеняйте, Тиен, пеняйте, — сказала Ирэйн. — Это лучше, чем ваша доброта. Пеняйте, обвиняйте, ненавидьте. Это мне более привычно, чем участие и забота. Вы исполнили долг благородного человека, но вам не за чем туманить мой разум ни веселой улыбкой, ни касанием, ни… ни поцелуем.
— Ирэйн! — воскликнул Дин-Таль. — Остановитесь, умоляю! Во мне нет ненависти к вам. И обвинять я вас не хочу. Это словно добивать умирающего…
— Так не добивайте, — сухо ответила она. — Прекратим этот разговор, в нем нет смысла. Судьбу не изменить, риор Дин-Таль. У нас с вами разные дороги…
— Так зачем же вы встали на эту дорогу?! — Тиен с раздражением оборвал лейру.
— Разве же не вы выбрали эту судьбу, Ирэйн? Ради чего вы сломали себе… — теперь он оборвал сам себя. Дин-Таль нахмурился и медленно выдохнул. Затем снова посмотрел на женщину, вдруг превратившуюся в ледяную статую, и заговорил снова:
— Да, я знаю, что все это было ради меня. Только не понимаю, чего вы ожидали? Ведь не могли не понимать, что я никогда не приму предательства даже ради… любви ко мне.
И Ирэйн вдруг вспыхнула, словно масло, на которое упала искра. Она вскочила на ноги и воскликнула:
— Да какое, в Архон, предательство?! Я ждала, что вас отвернут от кузины! Откуда мне было знать, что за сочувствием служанки стоит Тайрад?! Я возомнила, что она нашептывает мне из душевного сочувствия, видя, как я страдаю, но стоило поверить, как за наивной мышкой захлопнулась мышеловка!
Лейра замолчала и сердито взглянула на Дин-Таля, словно он вынуждал ее говорить о том, о чем вспоминать не хотелось. Глаза Тиена сверкнули жадным интересом, и он подался вперед.
— Расскажите мне, — почти велел он. — Прошу, Ирэйн, расскажите. Я хочу знать, хочу знать все: от начала и до конца.
— Зачем? — она вернулась к окну. — Что это может изменить? Прошлого не вернуть и не исправить.
В комнате воцарилась тишина, и когда ее нарушили шаги за спиной лейры, она не обернулась, но скользнула в сторону, желая избежать близости с риором. Он поймал ее за плечи, не позволяя сбежать, развернул к себе лицом и, обняв лицо ладонями, заставил смотреть себе в глаза.
— Вы не представляете, сколько всего я бы хотел изменить в прошлом, — произнес Дин-Таль. — Поверьте, мои прегрешения перевешивают ваши во сто крат, и даже в том, что случилось с вами есть доля моей вины. И дело отнюдь не в том, что я не заметил вашей влюбленности и позволил делу дойти до крайности. Нет, — он отрицательно качнул головой. — Все началось намного раньше, еще со дня смерти лиора Бриара. Тогда я сам совершил предательство, последствия которого оказались губительны для всего риората. Потому я лучше, чем кто-либо, знаю, что даже раскаяние не способно изменить уже свершенного. Но я хочу знать, с чего для вас началась эта история. Расскажите. Пожалуйста.
