«Только знай, дашь огню пожрать молодое деревце, нового уже не вырастишь. Сейчас побег, потом корни даст — поздно назад поворачивать будет. Или сейчас все брось, или не отступайся», — вдруг вспомнились ему слова чародея Локиса.
— Не отступлюсь, любезный мастер, теперь уже точно.
«Воля у тебя слабая, можешь не сдюжить», — с сомнением произнес в голове невидимый чародей.
— Посмотрим, — ответил ему советник и сел прямо на крыльцо, так и не решив, куда хочет пройтись, ему было хорошо и здесь.
Тут его и застал молодой ратник, вошедший в калитку. Он остановился перед задумавшимся советником и поклонился.
— Доброго дня, высокородный риор.
Дин-Таль вскинул взгляд на парня и узнал в нем черты Ринты. Ратник риора Дин-Оссена был пригож и статен. Тиен невольно хмыкнул, вспомнив о том, как отзывался о невесте сына его отец. Кажется, Ирэйн была права, славная пара, и они должны были украсить этот мир своим союзом.
— Доброго, Стин, — кивнул ему советник. — Славный денек, не так ли?
— Очень хочется в это верить, — улыбнулся парень.
— Я уверен, — ответил Тиен.
Он посторонился, пропуская в дом хозяйского сына. Тот вновь склонил голову и исчез за дверями. А вскоре появился Власт, чтобы сообщить, что лохань вновь полна горячей воды, и риор, поднявшись на ноги, хлопнул смерда по плечу. После благодарно кивнул и вернулся в дом. Ирэйн он увидел сразу. Она стояла у горевшего очага, нагнувшись ближе к огню, и расчесывала гребнем мокрые волосы, стараясь побыстрей их высушить.
Теперь на женщине было синее платье с нашитыми на него кружевами, простое для благородной лейры, но явно нарядное для простой крестьянки. Должно быть, знатной гостье отдали праздничный наряд младшей дочери, походившей на лейру ростом и статью. Ирэйн заметила риора, смотревшего на нее, распрямилась и вдруг смущенно потупилась. Его взгляд показался женщине слишком пристальным, слишком внимательным, слишком… волнительным. Лейра спешно опустила голову и вернулась к своему занятию, стараясь не замечать мужчину, едва заметно вздохнувшего, как только она спряталась за пеленой потемневших от влаги волос.
— Мне чистое только исподнее, — велел, чуть севшим голосом советник. После откашлялся и закончил: — Остальное просто почистить.
— Как скажите, высокородный риор, — покладисто согласился Власт.
Бросив на лейру последний взгляд, Тиен ушел, а она осталась, продолжая прятаться за водопадом и своих волос. И никто не видел не широко распахнутых в пугливом испуге глаз Ирэйн, и ее слепого взгляда, устремленного в огонь тоже. О, нет! Она не боялась советника, но то, что увидела в его глазах… Это не могло быть правдой! Ни за что не могло! Это было слишком безумным откровением, чтобы поверить в то, что он может быть к ней неравнодушен. Чтобы ни двигало риором, но это не могли быть те самые чувства, о которых она когда-то так самозабвенно мечтала. Не могли!
Тряхнув головой, Ирэйн с ожесточением вонзила в волосы гребень и вскрикнула от боли, невольно причиненной себе самой. Это отрезвило. Женщина медленно выдохнула, успокаиваясь, и прошептала:
— Какая же ты глупая, Ирэйн. Глупая выдумщица.
— Что вы сказали, благородная лейра? — спросила Ринта.
— Так… Не обращайте на меня внимания, — ответила беглянка и больше не произнесла ни слова, опасаясь вновь быть подслушанной. Своих мыслей она не хотела поверять никому. А чувства и подавно.
А когда начало темнеть, Власт появился перед гостями, коротавшими время за разговором в комнатушке под крышей, поклонился им и произнес:
— Все готово, риор советник.
Глава 16
— Все готово, риор советник.
— Тогда не будем откладывать, — кивнул Тиен и поднялся на ноги.
Он подал руку Ирэйн, она вложила в раскрытую ладонь пальцы и смущенно опустила ресницы, пряча неожиданную мысль — они шли в храм. И если бы женщина знала, что похожая мысль посетила и мужчину, державшего ее за руку, то и вовсе бы зарделась, потому что предположить подобное было просто невозможно. Однако мысль, мелькнувшая в голове Дин-Таля, позабавила его и смутила одновременно. А главное, она не вызвала раздражения, как обычно бывало, когда речь заходила о женитьбе на ком-то, кроме Перворожденной. Но сейчас эта мысль относилась совсем к иной женщине, и советник вдруг подумал, что Ирэйн была бы очаровательна с простым венком на голове и скромном платье. Без лишней пышности и роскоши. А еще риору пришло в голову, что ему вовсе не хотелось бы стать участником громкой свадьбой. Хотелось видеть рядом только женщину, отданную ему, и того, кто соединит их.
— Когда-то я вел вас к жениху, — произнес он негромко. — Теперь веду, чтобы вы стали свидетельницей свершившегося обряда.
— Да, тогда меня ждал Лотт, а я видела только вас, и думать могла только о том, что это шаг к вам…
Она нахмурилась и замолчала. Тиен тоже не стал продолжать этого разговора.
Но мысли риора унеслись в тот день, который стал последним днем его надежд и ожиданий. На завтра все было кончено: на свиту лиори напали, а его выкрал из гущи сражения прислужник Ирэйн. И когда он вновь встретился с Альвией, она уже не принадлежала ему, как, впрочем, не принадлежала никогда. Она вернулась с вновь ожившим сердцем, отданному Райверну Дин-Кейру, а ее вечно преданный пес, скуля, отполз в сторону, чтобы зализать собственные раны…
Это воспоминание не принесло привычной боли, даже не вызвало грусти. Оно превратилось в одно из многих мгновений его жизни, оставшихся в глубинах памяти, но больше не тревожившее душу. Тиен почти не задержался на этой мысли, потому что сейчас думал об ином: о юной лейре, похожей на легкое облако, о трепете ее пальцев, накрывших тыльную сторону его ладони, и о подрагивающем от волнения голосе, когда он уверял девицу, что все будет хорошо. Она тогда знала, что хорошо уже не будет, но верила, что это не коснется ее саму. Юная Ирэйн жила в мире грез и верила, что ее ждет исполнение мечты…
— Вы думали в тот день о том, что произойдет на завтра? — спросил риор, и лейра освободила руку.
Взор ее угас, и Ирэйн ответила бесцветно:
— Вы ведь никогда не забудете мне этого, риор Дин-Таль. — Затем обернулась к нему и ответила, глядя в глаза: — Я думала лишь о том, чтобы Стин успел исполнить мое поручение. У вас еще есть вопросы?
— Ирэйн…
— Нас ожидают, риор Дин-Таль.
— Архон, — выругался Тиен, снова остро ощущая свое лицемерие.
У него не было права спрашивать ее о том дне, потому что он восемь лет знал, что произошло в день смерти лиора Бриара, и упорно поддерживал миф о сговоре Ройфа и Кейра. И не просто поддерживал, он желал смерти названному брату, даже готов был сам наказать его за то, что в чем тот не был виновен. Тогда зачем же он опять терзает узницу тем, в чем она давно покаялась, признала свою вину и покорно несла наказания, в то время как он, виновник многих бед, был обласкан лиори, наделен доверием и допущен в круг ее приближенных?
