— Мой номер у тебя был, могла настрочить сообщение, что всё плохо, или отойти в сторону «поворковать». Но в любом случае, какой именно защиты ты ожидала? Что я наору на нее, ударю? Прости, конечно, если бы дело касалось моей реальной женщины, я бы еще пошел на ссору с друзьями. Черт, Вера, да пойми ты меня! — вдруг воскликнул Костик, видя, что я поджала губы: — Я с Шуриком дружу с детства, его родители многое для меня сделали. Люсю и его родных я знаю десять лет. И вот я приезжаю с нанятой актрисой, которую, по большому счету, знаю всего сутки. И если бы я начал рычать на бабульку, то вступилась бы Римма — это ее мать, какая бы она ни была. Я рявкаю на Римму, тогда вступается Люся. За Люсю Шурик, и вот я ссорюсь с ними, а ты в понедельник машешь ручкой и возвращаешься к своей жизни. Ты получаешь моральное удовлетворение, что я переругался из-за тебя с близкими мне людьми, и кругленькую сумму денег. Я же теряю друзей и их доверие. В любом случае, мне пришлось бы идти извиняться за то, что нахамил им всем из-за женщины, которая за свою работу получила деньги и отчалила, довольная жизнью. Всё, чего я хотел, это обойтись без обострения ситуации. Ну, выслушал бы ее бред и ушел к тебе. Ты бы могла после этого еще и смотреть на нее глазами победителя, потому что ее жало не достигло цели.
И еще момент, если уж говорить о негативных последствия, то я напоминаю о договоре, который мы заключили по твоему настоянию. Ты сама его диктовала, между прочим. «Если репутации Исполнителя будет нанесен ущерб, то Заказчик обязуется компенсировать его в размере 10 % от общей суммы вознаграждения». Я перечислил тебе утром пятнадцать процентов от общей суммы. Заказал это чертово кресло, чтобы порадовать тебя. А ты сейчас смотришь на меня, будто я — задержал тебе зарплату на полгода.
Я бросила на него хмурый взгляд и вздохнула. Всё верно. Я это прекрасно понимала. Мы никто друг другу, и за все мои ужимки и даже за обиды, я должна получить очень немаленькую сумму, и это было моей инициативой еще в момент написания договора. А еще я бы тоже не стала ругаться с близкими людьми из-за фигляра на час, который исчезнет с моего горизонта, а я останусь у разбитого корыта, когда хотела, наоборот, получить дивиденды от разыгранного представления. И та же баба Нюра только сработала нам на руку, если уж по чести. Мы ведь туда не развлекаться ехали. Это была операция, и она прошла вполне успешно. Но… но я зверею, когда трогают моих родных!
По сути, Костик вообще не должен сейчас стоять и оправдываться передо мной, как и извиняться, увеличивая компенсационную выплату…
— Стоп, — я снова посмотрела на него. — Какие проценты?
Колчановский, уже отошедший к окну, обернулся и озадаченно посмотрел на меня.
— В смысле? — спросил он, но быстро сообразил, что имею в виду, и изломил бровь: — Ты не получила сообщения о переводе?
СМСка! Точно, я же получила сообщение и до сих пор не посмотрела его! А еще кресло… Воспоминание о вожделенном задоприемнике и поганке Эльвире, захапавшей, оказывается, не столько вознаграждение, сколько извинения от шефа, вновь привело меня в боевое расположение духа, и я ответила Колчановскому взглядом исподлобья.
— То есть ты хочешь сказать, что таких извинений для тебя мало? — прохладно спросил Костик. — И что же ты еще хочешь?
— Хочу кресло главного бухгалтера! — выпалила я, не особо задумываясь над формулировкой.
— Э… хм, — выдал нечто неясное шеф. — Настолько уверена в своих силах? Хотя… Эльвира явно тебе уступает в некоторых моральных качествах, но Алёна меня устроила бы больше на этой должности, у нее опыта побольше…
— Чего? — не сразу поняла я, о чем он рассуждает. Осознала и махнула рукой: — Ты что! Зачем мне этот геморрой, мне своего хватает. Я кресло хочу!
Колчановский мотнул головой, явно теряясь от витиеватости моего мышления и желаний.
— Тебе нужно кресло Эльвиры? — осторожно спросил шеф. — А что не так с тем, которое я тебе купил?
— С ним всё супер, — с раздражением ответила я, злясь, что он меня не понимает. Однако выдохнула и повинно склонила голову: — Извини, я тебя запутала. Эльвира решила, что кресло куплено ей, и слова в записке тоже для нее. Она там уже обзвонила всех своих подруг, рассказывая, какой ты лапочка, и как ее ценишь. Сидит и хвастается в МОЕМ КРЕСЛЕ!
— О, как, — хмыкнул Костик. — Теперь понимаю твою… озабоченность. Сообщения не видела, кресло увели из-под носа. Но извинения приняты?
— Когда остальное вознаграждение?
— После выигрыша, разумеется, — ответил Колчановский. — Мы с Шуриком пока не общались. И я не могу заводить с ним об этом разговор, иначе сразу выдам весь наш фарс.
— А если он забыл?
— Он не забыл, — усмехнулся шеф. — Полик вообще никогда и ничего не забывает. Он спросил меня, когда мы ехали к ветеринару: «Рвешься к победе, Колчан? Так страшно проиграть?». Я, разумеется, сделал вид, что не понял, о чем он говорит. Подумал, поморщил лоб, потом «вспомнил» и назвал его идиотом.
— А он? — затаив дыхание, спросила я.
— Он сказал: «Посмотрим». Похоже, мы все-таки где-то прокололись.
— Наш секс, — подумав, сказала я. — Он был слишком пафосным.
— Думаешь?
— Ну, в остальном мы вроде действовали естественно. А этот шабаш выбился из общей картины.
— Да, скорей всего, — потер подбородок шеф. — Перестарались. Ну, ладно, учтем на будущее.
— Будущее?!
— А что тебя не устраивает? — удивился Костик. — Во-первых, вспоминай пункты договора. Там мы оговорили момент получения вознаграждения в полном размере — после завершения сделки. А во-вторых, ты сама сказала, что я хорошо целуюсь. И раз тебе нравится, не вижу поводов к недоумению и возмущению.
Я закатила глаза — вот же индюк. И в это мгновение мне на плечи легла рука Колчановского. Он развернул меня к двери:
— Иди на рабочее место, тигрик. Скоро приду. Будем отвоевывать твое кресло.
— Пойдут сплетни, — забеспокоилась я.
— Пункт первый: начальник всегда прав. Пункт второй: если сомневаешься, смотри пункт первый. Я придумаю, как это сделать лучше. — И закончил знакомым отстраненным тоном: — Вы свободны, Вероника Андреевна.
— Хорошо, Константин Георгиевич, — кивнула я и покинула шефово царство.
В бухгалтерию я возвращалась в приподнятом настроении. И не могу сказать, что больше радовало: то, что мне вернут кресло, что я получила денежку, на которую сейчас обязательно полюбуюсь в сообщении, или же, что Колчановский извинился, несмотря на то, что, в общем-то, был прав? Что он не стал задирать нос и просто поговорил, в отличие от меня. Я вчера, например, всю дорогу строила из себя обиженку. Фыркала, рычала и воротила нос. Костик, видя мой настрой, отложил разговор на сегодня, явно рассчитывая на мою холодную голову. А я продолжила накручивать себя дома, и утро из-за этого встретила… бабой Нюрой.
А еще было до одури приятно, что наедине он всё тот же Костик, с которым я познакомилась в пятницу. Впрочем, наш спектакль еще не окончен, и может быть, шеф просто хочет поддержать дружескую атмосферу, чтобы мы оставались естественными и органичными в своей игре… Да и черт с ним. Пусть так, зато сейчас он всё еще мой Костик, хоть и тайно. А целуется, между прочим, и вправду вкусно.
