— Черт, черт, черт, — шипела я. — Какая же дура…
— Рыбка моя, ты там еще в водосток не уплыла? — послышался голос шефа под дверью.
Какая замечательная идея! Я посмотрела на водосток и удрученно вздохнула — утечь можно было только по частям, но мне такой подвиг был не по силам.
— Вера! — голос Колчановского прозвучал серьезно. — С тобой всё в порядке? Учти, будешь играть в молчанку, я дверь вынесу. Не шучу. Вера!
— Не надо громить мою квартиру, — отозвалась я, выключив воду. — Уже выхожу.
— Обязательно заставлять нервничать? — проворчал шеф и удалился от двери.
Я покачала головой и выбралась из ванной. Паникер. Сам сказал, что меня оглоблей не перешибешь, а теперь дверь сносить собрался… Я посмотрела на свое отражение в зеркале, повертела головой, разглядывая себя то с одной, то с другой стороны. Вроде ничего выгляжу. Свеженькая. Подумала было, что нужно подкраситься и привести голову в порядок, но вспомнила слова Колчановского наутро после посещения нас Поляковыми и намотала на голову полотенце. По-домашнему, так по-домашнему. Да и если сравнивать, какой он меня вчера видел, то сегодня я просто Афродита в банном халате.
С этой мыслью я и вышла к шефу. Он оглядел меня и заметил:
— В шелковом халатике выглядела симпатичней. Этот доспех, как пояс верности. Никакого простора для фантазии.
Я ответила возмущенным взглядом.
— На тебя не угодишь, — буркнула я, усаживаясь за стол. — То давай по-семейному, то давай ему красоту.
— Красота в наличии, — успокоил меня Костик. — Антуражу бы хотелось побольше.
Закатив глаза, я поднялась из-за стола и вышла с кухни.
— Куда?! — рявкнул мне вслед Колчановский.
— За антуражем, — буркнула я.
— Упырица, — донеслось до меня приглушенное ворчание.
Ждать себя я не заставила, просто поменяла громоздкий махровый халат на коротенький шелковый и вернулась назад.
— Так лучше? — спросила я, останавливаясь в дверях. Зачем я это сделала, я старалась не думать.
Колчановский осматривал меня несколько дольше прежнего, наконец, посмотрел в глаза и кивнул:
— Значительно. Фантазии появились.
— Дурак, — зарделась я и отправилась к кофеварке, чтобы налить себе чашечку бодрящего напитка.
— Завтракай, — велел шеф, не вдаваясь в дальнейшие обсуждения моего внешнего вида.
Пока я поглощала нехитрый завтрак из кофе и бутербродов, Колчановский подошел к табурету напротив и уселся на него. Поставил локти на стол, сцепил в замок пальцы и уместил на них подбородок. Я бросила на него взгляд. Костик был умыт, побрит, переодет и, конечно, вкусно пах.
— Ты уже позавтракал? — спросила я, чувствуя себя неуютно под его взглядом.
— Да, — кивнул шеф. — Не стал тебя будить раньше, дал подольше поспать.
— Ты у меня ночевал?
— У тебя, — на его губах появилась едва заметная улыбка. — Твой диван не такой удобный, как моя кровать. Но спалось всё равно сладко.
— Мы могли бы и утром встретиться, — заметила я.
— Я решил сэкономить время, — пожал плечами Колчановский. — Наш багаж у меня в машине. Выспаться я успел и собрался до того, как пришло время тебя будить.
— Ты меня переодевал?
— Нет, я только диван раздвинул и застелил. Потом потормошил тебя, и ты сама прекрасно справилась. Правда, снова вырубилась, как только коснулась головой подушки…
— Ты хоть отвернулся для приличия? — я поставила на стол чашку с кофе, опасаясь поперхнуться от картинки, которую нарисовало мое воображение.
— Почти, — улыбка стала шире, и я поспешила снова спрятаться за чашкой. — Глаз, который был с твоей стороны, я честно закрыл. Правда, второй всё равно смотрел, но за него я не в ответе. Не переживай, мне всё понравилось.
Я удержала на лице каменное выражение, невозмутимо закончила завтрак и отошла к раковине. Здесь уже округлила глаза и издала беззвучное: «А-а-а!». Чашку я мыла минут пять, ожидая, когда краска стыда сойдет со щек. И когда чашку из моих рук вырвали, я вздрогнула и скосила глаза на шефа. Он отставил скрипучий от собственной чистоты, чуть не затертый до дыр сосуд и выключил всё еще льющуюся воду.
— Успокойся, — усмехнулся Колчановский. — Ты переодевалась без моего присутствия. Я вышел из комнаты. А когда вернулся, ты уже лежала под одеялом. Я ничего не видел. Расскажешь, из-за чего вчера гульнула?
— А надо? — я развернулась к нему и посмотрела в глаза, в который раз ощущая, что захлебываюсь их синевой.
— Ну, любопытно, — ответил Костя. — Из-за меня?
— Чего?! — изумилась я и спросила, не скрывая иронии: — Корона на уши не давит?
— Ты переживала, что я не звонил, высказала свое негодование, даже у меня дома побывала. Я имею аргументированное мнение о том, что я невольно способствовал твоему моральному падению.
Я поморгала, глядя на его серьезную физиономию, и хохотнула. После развернулась и направилась к выходу из кухни. Нет, конечно, там одно наложилось на другое, но из-за Кости бы к Лёлику не помчалась. Мне и на диване неплохо страдалось. А если бы хотелось напиться по этому поводу, то бутылочка «Мартини» у меня еще с восьмого марта стоит не открытая. Нет, душевные терзания не могли сравниться с главной причиной моего, как там сказал Колчановский, морального падения. Вот это действительно была трагедь вселенского масштаба.
— Тогда почему? — он нагнал меня, и в комнату мы уже входили вместе.
— Да какая разница? — ответила я, открывая шкаф, где висел подготовленный для поездки миленький сарафанчик.
— Если начинаешь говорить, то имей привычку договаривать, — Колчановский уселся в кресло, закинул ногу на ногу и выжидающе посмотрел на меня. — По какой причине случился стресс в эту пятницу?
— Это неважно, — отмахнулась я.
После бросила взгляд на всё еще разобранный диван и направилась к нему, чтобы привести комнату в порядок. Но когда проходила мимо шефа, он перехватил мою руку и дернул на себя. Охнув, я упала на его колени. Возмущенно фыркнув, попыталась освободиться, но не вышло.
— Договаривай, — велел Костик. — В конце концов, на данный период времени ты — моя женщина, и я хочу знать, что взбудоражило мою женщину.
«Моя женщина» — это было нелепо и приятно одновременно. Я даже несколько растерялась, не понимая, как отреагировать: напомнить о вранье, или броситься на шею, вереща от радости. Первое мне показалось более правильным, но остановилась на третьем варианте.
— Прекрати меня допрашивать, — сухо произнесла я. — Будешь готов открыть свою душу, я открою свою в ответ. Хочешь быть откровенным? — Костя промолчал, и тогда я снова уперлась ему в плечи ладонями. — Тогда отпусти и дай мне собраться. У нас самолет и продолжение спектакля.
