В доме нас ждала только мадам Люсиль, и я, неожиданно для себя, поняла, что рада видеть обоих супругов. Вроде бы всего две встречи, но симпатия и приятный осадок от общения остались. Даже было немного жаль, что после окончания нашего с шефом сотрудничества, мы уже никогда не увидимся. Хотя… Костик просил не забывать, с кем мы имеем дело. Может всё это радушие и приветливость всего лишь напускные? Было бы жаль, если честно. Они мне действительно нравились.
— Приехали! — воскликнула Люся, вынырнув из прохладного нутра дома. Она поцеловала Костю в щеку, потом тепло обняла меня и, схватив за руку, потащила за собой, щебеча: — Ну, теперь-то наболтаемся! Знаешь, как утомляет чужой язык? Соседи и знакомые у нас люди, конечно, хорошие, улыбчивые… А что ты хочешь? Южане! Но так хочется поговорить по-нашенски. Ваш приезд такое приятное дополнение к отпуску, просто прелесть!
Я только моргала, слушая поток ее слов и утопая в искрящейся радости от встречи. Потому даже не сразу поняла, что мы вышли через дверь с задней стороны дома снова во двор.
— О-о, — протянула я, оглядываясь. — Красота какая!
— Правда? — просияла Люся. — Я сама занималась нашим садиком. Ну, нарисовала, чего хочу, а дизайнер уже воплотил, но под моим чутким руководством, — весело закончила мадам Полякова, зардевшись от удовольствия. — Дворик маловат, так что у нас тут по минимуму. Наша малюсенькая оливковая роща, так казать. И виноградная лоза… Жаль, оставлять это всё.
Я оторвала взгляд он кованной решетки, по которой спускалась виноградная лоза, скользнула взглядом по аккуратной клумбе, покрытой цветами, и посмотрела на Люсю.
— Оставлять?
— Да, — улыбнулась она. — Через год планируем перебраться в Экс-ан-Прованс. Нас там уже знают, есть клиенты. Плюс, местные, так что можно вылезать на следующий уровень. В идеале, контора в Париже с расширенной зоной практики и штатом сотрудников. Но надо себя зарекомендовать, привлечь внимание успешными делами. Чтобы имя было на слуху.
— Понимаю, — кивнула я. — Значит, у вас в перспективе стать акулами юриспруденции?
— Ага, — широко улыбнулась Люся. — И мы идем к своей цели.
— А дети? — вырвалось у меня, и я ощутила неловкость. — Извини. Не мое дело…
— Да ладно, — не обиделась мадам адвокатесса. — Когда немного расширимся, тогда я смогу сидеть дома с детьми, пока они в этом будут нуждаться, конечно. Потом няня и работа. Пока такой роскоши мы себе позволить не можем.
— Ясно, — кивнула я и снова завертела головой.
Стол был накрыт во дворе в тени тента. Рядом с ним сидел большой рыжий кот дворянской породы. Я присела и протянула руку:
— Бонжур, мсье Котэ, — поздоровалась я со зверюгой, оглядевшим мою длань ленивым взглядом. — Можно с вами познакомиться поближе?
Кот отвернул морду, проигнорировав мой дружественный порыв. После встал и, задрав хвост трубой, удалился в сень оливковой «рощи», состоявшей из семи деревьев.
— Морда ты рыжая, — усмехнулась я.
— Это Марсель, — произнесла за моей спиной Люся. — Соседский котяра. Часто в гости заходит. Соседи беспокоились, не мешает ли он нам, мы сказали, что гостям всегда рады. Мы называем его Марсиком. Сам подойдет, если посчитает нужным.
— О, Марс, — послышался голос Костика, и я поняла, что они уже знакомы. — Кис-кис, мужик.
Марсель ответил ему равнодушием во взоре. После задрал лапу и начал процесс омовения с каким-то ясно ощущавшимся презрением.
— Ну, ты и хамло, Марс, — покачал головой Колчановский. Кот остался безразличен к человеческому возмущению.
Я хотела помочь Люсе, но она замахала на меня руками, велев отдыхать с дороги. Шурик возился с барбекю, и мною вновь завладел шеф. Он показал мне дом, нашу комнату, и я воспользовалась ванной, чтобы привести себя в порядок и помыть руки. Костик вошел ко мне, когда я выключила воду. Он остановился за спиной, и я поймала его взгляд в зеркальном отражении. Вопросительно приподняла брови, и он, вдруг замявшись, все-таки произнес:
— Я не видел Шурика, когда мы подъехали. Только когда повернул голову.
— А это имеет какое-то значение? — спросила я, продолжая рассматривать его.
— Никакого, — ответил шеф и вышел из ванной.
Мы вернулись во двор. Я присела на стул, прикрыла глаза и втянула носом теплый воздух. Красота!
— Ты сильно-то не вдыхай, — хмыкнул Александр, заметивший мое эстетическое наслаждение. — Здесь алюминиевый завод, черт его знает, что в воздухе летает. Мы еще и по этой причине не хотим сильно оттягивать переезд. Хотя Гардан считается отличным местом для экотуризма. Может и чисто, но рисковать не хочется.
— А когда родители приедут? — спросила я, так и не умерив накал своего блаженства.
— Послезавтра, — ответил мне Костя. — Так что завтра мотанемся в Экс-ан-Прованс, послезавтра уже не получится.
— Хорошо, — ответила я, пожав плечом. Завтра, так завтра. Я была только «за».
— Люсь, расскажи Вере про Гардан, у нее жажда знаний зашкаливает, — попросил Колчановский и перебрался к Шурику, снова оставив меня на попечение мадам Поляковой.
— Да, — живо отозвалась я. — Информации совершенно нет, так, крохи.
— Это на наших сайтах, — ответила Люся. — А так навалом. Ну, вот например. Гардан начал свою жизнь с каструма, устроенного римлянами на южном склоне Кативеля две тысячи лет назад…
Я с интересом слушала Люсю, которая успела изучить историю места, с которого чета Поляковых начала покорение французских высот юриспруденции. О том, как им удалось завоевать доверие местных, мне тоже было интересно послушать, но этот разговор я отложила на потом, решив, что времени на это предостаточно.
— Представляешь, Клод де Форбен — известный французский флотоводец времен Людовика XIV был родом из Гардана. Его полное имя звучит, как граф Клод де Форбен-Гардан. Так что честь произвести на свет известную историческую личность не обошла и этот городок, — продолжала свой рассказ Люся. — Кстати, в семнадцатом веке горожане выкупили у короля эту землю, и стали сами царствовать и всем владети. Тогда и начали добычу угля, которая прекратилась только в две тысячи третьем году. Уголь же способствовал увеличению роста населения, столько эмигрантов сюда понаехало, правда, в девятнадцатом веке…
— Девочки, хватит умничать, — прервал ее голос мужа. Наши мальчики подошли к столу с нажаренным мясом.
— Закон всех времен, — философски отозвался Костя. — Пока мужчины в поте и мыле носятся по лесам за мамонтом, женщины у пещеры сплетничают и врут, что не отходили от очага.
Мы с Люсей одновременно повернули головы к Колчановскому, и Шурик закрыл его собой.
— Дамы, минутку внимания, — заговорил адвокат дья… шефа. — Прежде, чем вы растерзаете моего подзащитного, а я хочу заметить, что в корне с ним не согласен и даже понимаю всю глубину вашего гнева, и даже поддерживаю, но! Я хочу довести до сведения уважаемого суда, что мой подзащитный имеет тяжелую травму. Еще в раннем детстве он вывалился из колыбели, ударился головой и теперь дурак. Это диагноз, уважаемый суд, и он неизлечим. Дурак — это судьба, дамы. Прошу быть снисходительными к моему подзащитному и сохранить ему хотя бы голову.
