— Омлет мы ели на завтрак вчера, — сказала я, раздумывая. — Ну, творог есть — уже хорошо. Пойдет.
Надев Люсин фартук и включив бумбокс, я убавила громкость так, чтобы музыка никому не мешала, и взялась за дело. Настроение зашкаливало. У меня было стойкое ощущение, что в кровати остался МОЙ мужчина, и плевать я хотела на все «потом». Наступит это «потом», там и будем с ним разбираться. А пока мы здесь, мы вместе, и мне хорошо. Потому я запретила себе всякие здравые рассуждения, решив наслаждаться моментом.
— М-м, — послышалось за моей спиной, когда я переложила порцию сырников со сковородки на тарелку. — Так вот откуда идет этот божественный запах? Доброе утро, Вероника.
Я обернулась и встретилась взглядом со старшим Поляковым. Растерянно моргнув, я поняла, что не знаю, как с ним разговаривать.
— Я тебя напугал? — мужчина сел за стол и снова потянул носом. — Извини.
И я опомнилась. Я ведь ничего не слышала, верно? А еще он вчера говорил не обо мне, значит, я могу расслабиться. Ему не понравилась мысль, что Костя свяжет свою жизнь с фантомом, мне это тоже не особо нравилось. Еще чего не хватало — мой Каа и какой-то призрак. Значит, со Станиславом Сергеевичем у нас уже есть точка соприкосновения.
— Всё в порядке, — ответила я, улыбнувшись чуть смущенно. — Доброе утро. Сырники будете? Сметана, джем?
— Буду, — не стал кокетничать старший Поляков. — Пахнет, как в детстве, когда мама готовила. С джемом, с чаем, и если можно без хлеба.
— Без хлеба нельзя, — серьезно сказала я, покачав головой. — Без хлеба — баловство и расточительство. Берете кусок хлеба, мажете его джемом, а сверху сырник. А потом еще один кусок хлеба. Сырниковый сэндвич готов.
Мужчина приоткрыл рот, глядя на меня в легком замешательстве, а через мгновение, осознав, что я шучу, рассмеялся.
— Обязательно попробую, — заверил он, — но потом. Желаю быть балованным и расточительным.
— Тогда балуйтесь, — великодушно разрешила я. И, все-таки вспомнив ночной разговор, продолжила: — Вы уже большой мальчик, обслужите себя сами. Мне немного некогда.
— Я — большой мальчик, — уверил меня с улыбкой Станислав Сергеевич. — И ручки у меня на месте. Я всё могу.
— И это просто замечательно! — я отсалютовала ему деревянной лопаткой и вернулась к сырникам, не забыв отложить часть для нежданного захребетника.
А через некоторое время до меня донеслось:
— Ну, точно, как мамины. Вероника, ты — настоящая машина времени!
— Так меня я еще не называли, — хмыкнула я. — Но сочту за комплимент.
— Только комплимент, — заверил меня потенциальный свекор несуществующей официантки. — Я словно в детство вернулся.
— Я заработала плюс в репутацию? — не без ехидства спросила я.
Старший Поляков растерялся, явно размышляя, не знаю ли я о ночном разговоре, вскоре усмехнулся и кивнул:
— Жирный плюс.
— Кухаркой к вам не пойду, даже если у нас с Костей ничего не получится, — ответила я, снова повернувшись к сковородке.
— Тогда у меня нет выхода, только поженить вас и заманить жить к нам, чтобы и мне перепадали на завтрак эти замечательные сырники.
Я обернулась и встретилась взглядом со Станиславом Сергеевичем. Он отодвинул опустевшую тарелку, промокнул губы салфеткой и скрестил на груди руки.
— Поговорим? — спросил мужчина.
— А есть о чем?
Я выключила плиту и приблизилась к столу. После отодвинула стул и присела, продолжая глядеть на собеседника. Он был спокоен и уверен в себе. Мне понравилось, что его взгляд не стал заискивающим, как у человека, который чувствует за собой вину, или же, напротив, не стал злым, как у человека, который считает, что лучшая защита — это нападение. А так же старший Поляков не смотрел на меня высокомерным взглядом, как словно бы сбросил маску и теперь собирался играть в открытую. Значит, не будет ни нападать, ни защищаться, ни унижать, ни заискивать.
— Ты слышала наш разговор, — произнес он уверенно.
— Какой разговор? — я вопросительно приподняла брови, и Поляков, усмехнувшись, покачал головой, показывая, что играть нет смысла. И я не стала играть. — Да, слышала часть.
— Ты должна понять, что мы ничего не имеем против тебя и ваших отношений. И твой социальный статус…
— Вас волнует.
— Хорошо, — правый уголок рта дрогнул в усмешке, и Станислав Сергеевич продолжил: — Да, нас волнует твой социальный статус, и мы, основываясь на известных нам примерах, считаем, что вы мало подходите друг другу. Но я обдумал слова своего сына… приемного сына, и пришел к выводу, что он прав. Мы действительно оказались поспешны в своих умозаключениях. Мы приехали уже с некоторым предубеждением, и это усложнило наше общение с Костей. Мы обсудили с Эллой сложившуюся ситуацию, она достаточно неприятна. И как это не прискорбно сознавать, но причиной возникшего напряжения стали именно мы. Судя по тому, что Саша и Люся расположены к тебе и вашему союзу, а они это ясно дали понять, мы с женой пришли к выводу, что были слишком категоричны в своих суждениях. Мы не хотим ни ссориться с сыном, ни судить поверхностно о его избраннице. Потому я приношу свои извинения за то, что ты услышала и предлагаю начать знакомство сначала.
Он протянул руку, и я, не колеблясь, пожала ее, принимая предложение.
— Мир? — улыбнулся Станислав Сергеевич.
— Мир, — ответила я.
— Тогда я хочу выпросить еще порцейку твоих замечательных сырников, — он хитро улыбнулся, и я делано возмутилась:
— Так вот истинная причина вашей речи.
— Ради этих сырников я готов на всё, даже подарить тебе пятьдесят процентов акций.
— Заметано, — я нацелила на него палец. — Полцарства за сырники — меня это устраивает.
Мы рассмеялись, и я, оставив часть готовых сырников на столе, собрала поднос для своего Горыныча.
— Чай, — остановил меня новый голос.
Обернувшись, я увидела Элеонору. Она стояла, накрыв плечи мужа ладонями. Женщина выглядела безукоризненно, словно уже полдня была на ногах. Удивительно, как я не расслышала ее шагов.
— С блинчиками и сырниками он любит чай, — снова заговорила Элеонора Адольфовна. — Так было в детстве и юности. В своей взрослой жизни Костя стал менее взыскателен, потому мог не сказать о своих пристрастиях, но если хочешь сделать ему приятное, то лучше замени кофе на чай. Ему понравится.
Она улыбнулась, показывая, что это совет из лучших побуждений, и я смущенно кивнула, принимая этот знак готовности начать знакомство заново:
— Спасибо. Он и вправду ни разу не делал на этом акцент.
— Могу и я присоседиться к завтраку? Довольная физиономия мужа вызывает у меня неконтролируемую зависть, — спросила Элеонора.
