Да и место велел царское себе устроить
[420] среди церкви, где ему на царство и на великое княжение сесть.
«Домострой»
Литературный памятник или живая мудрость?
Некоторые иностранцы уверены, что в России не только знают «Домострой», но и живут по нему. В принципе, они не так уж и далеки от истины: мало найдется среди наших граждан тех, кто хотя бы не слышал это слово, особенно среди старшего поколения, знакомого с ним еще со школьной скамьи. Но, к сожалению, для советской воспитательной системы этот свод правил древнерусской жизни был жупелом, собранием всего самого костного и дремучего из прошлых веков. Особенно упирали борцы с «Домостроем» на угнетение женщин в семейной жизни. Под каток этой борьбы с «домостроевщиной» и попали советские школьники, которые эту книгу не читали, но вынуждены были «гневно осуждать» изложенные в ней нормы и правила.
Особенно красочно ученики средней школы описывали «домостроевские традиции» в своих сочинениях по пьесе Островского «Гроза»: тут, в обязательном порядке, были и построенное по домостроевским законам «темное царство» города Калинова, где царят Дикой и Кабаниха – носители этой самой «домостроевщины», и, конечно, несчастная Катерина – «луч света» в жестоком мире «Домостроя».
Недавно мне довелось прочитать мнение человека, который только сейчас, уже во взрослом возрасте, смог ознакомиться с «Домостроем» – и был в восхищении от древней книги. Теперь, прочитав «Домострой» в подлиннике, ему приходилось уже «гневно возмущаться» не сочинением Сильвестра, а той извращенной подачей содержания этого памятника древнерусской литературы, с которой мы все сталкивались когда-то в школе.
«Нет, – пишет читательница под ником Apsny в комментариях на сайте электронной библиотеки
[421], – надо читать первоисточники, надо обязательно! Многое переоценивается и становится на свои места. Со школьных времен понятие «домострой», а то еще – «домостроевщина», – являлось для меня (как и для большинства советских людей, наверное) символом кондовой отсталости, мракобесия, мужской тирании и рабского женского прозябания. Многое, что вбивалось тогда в наши несчастные головушки, полагалось принимать на веру, просто так – без знакомства с текстами. И теперь, найдя, наконец-то, в инете сей опус протопопа Сильвестра, созданный аж в XVI веке, я предвкушала, потирая руки, как сама лично прочту о «страшном угнетении женщин на Руси в Средние века», поужасаюсь и посочувствую…
И как же, друзья мои, я обломалась! Сперва пыталась искать «жареное» с помощью оглавления, не нашла – начала читать внимательно. Вместо старорусского переложения Суад
[422] я обнаружила совершенно замечательную вещь: трактат, предписывающий людям, как им жить, чтобы в семье был мир и покой, в доме – порядок и достаток, а в душе и на совести – чистота и свет:
“Вот только ничего б не входило в твой дом ни насилием, ни грабежом, ни воровством, ни какой-то корыстью, ни наветом, ни неправедным судом, ни корчемным доходом. Если от этих бед сбережешься, будет твой дом благословен отныне и вовеки” («Домострой»).
В общем – удивленное возвращение к истокам через преодоление стереотипов, навязанных детям еще со школьных лет учителями, которые сами стали жертвами идеологических – педагогических – советских ВУЗов.
Но создавались-то эти стереотипы задолго до победы социалистической революции. Представители «прогрессивной общественности» яро обличали «Домострой» еще за несколько десятилетий до Октября 1917-го – с того самого момента, как этот литературный памятник был издан в середине XIX века.
«Домострой» и производное от него «домостроевщина» стали для тогдашних разночинцев, суфражисток, либералов и прочих «борцов за народное счастье» драгоценной находкой, пособием для обличения мерзостей «темного царства» русской жизни, которую они стремились разрушить до основания. Эти, по определению Федора Михайловича Достоевского, «бесы» с невероятной злобой набросились на книгу, которую многие из них, видимо, даже не удосужились прочесть, но, как и их последователи в ХХ веке, не читая, гневно осуждали.
Учитывая либеральный тренд второй половины XIX века – борьбу за эмансипацию женщин – особо настойчиво критики «Домостроя» обвиняли эту книгу в пропаганде семейного насилия. Один из публицистов-демократов того времени, Н. Шелгунов, писал: «Домострой царил у нас повсюду, во всех понятиях, во всех слоях общества, начиная с деревенской избы и кончая помещичьим домом. Везде ходил домостроевский «жезл», везде в том или другом виде сокрушались ребра и вежливенько стегали жен и детей плеткой, везде с первых же шагов жизни человек чувствовал, как его во всем нагнетали и принуждали, как его личному чувству не давали ни простора, ни выхода и, как какое-нибудь масло, выжимали в старые претившие формы».
Истерия критиканства, направленная против «Домостроя», охватила, вслед за демократами, все «образованные слои общества» включая даже славянофилов. Один из них, Иван Аксаков, восклицал: «Как могло родиться такое произведение: так многое в нем противно свойству русского человека!». Православный философ Николай Бердяев, как будто и не слыхал никогда о рекомендации Библии «сокрушать ребра» сыновьям ради их воспитания
[423], и вовсе приписал «Домострою» извращение христианства: «Трудно представить себе большее извращение христианства, чем отвратительный “Домострой”».
За причитаниями о несчастной женской доле и гневными обличениями семейного насилия, якобы прописанного «Домостроем» как лекарство на все случаи жизни, от публики была скрыта суть этой книги – одной из самых заметных, но отнюдь не единственной в длинном, идущем из древности ряду сочинений, некоторые из которых носили такое же название, другие назывались по иному, но все они рассказывали об одном: как построить крепкую – и нравственно, и экономически – семью.
«Семья – ячейка общества» – в той или иной форме все это признавали и признают с давних пор и по сей день. Маркс и Энгельс называли семью самым первым, «изначальным социальным институтом», который и стал, по их мнению, «основой гражданского общества». Гегель указывает на подчинение социальной составляющей семейной жизни морали: «Первые необходимые отношения, в которые индивид вступает с другими, это семейные отношения. Эти отношения, правда, имеют и правовую сторону, но она подчинена стороне моральной, принципу любви и доверия». Генеральная Ассамблея ООН, признавая важность этого общественного института, объявила 15 мая Днем семьи.
